Почти никто из бывших чиновников никаких причин не называет, но главный советник президента Обамы по вопросам национальной безопасности и борьбы с терроризмом Лиза Монако (Lisa Monaco) в своем недавнем интервью изданию The Global POLITICO объясняет это тем, что Белый дом боялся «сделать за русских их работу». Команда Обамы опасалась, что, если она до выборов предаст гласности информацию о том, что Кремль пытается помочь Дональду Трампу, ее обвинят во вмешательстве с целью оказать содействие Хиллари Клинтон. Поэтому Белый дом в основном хранил молчание, несмотря на то, что однопартийцы-демократы активно пытались оказать на него влияние, чтобы он обнародовал больше сведений об этом еще до голосования.
Это решение по-прежнему горячо обсуждается и теперь, когда прошло уж несколько месяцев, и ФБР признало, что ведет расследование, пытаясь выяснить, действовал ли Трамп или его команда в сговоре с русскими. При этом пояснительные замечания и заявления Монако являются пока что самым подробным официальным изложением позиции, которой придерживались в администрации Обамы, когда она всячески пыталась придумать правильный ответ на то, что впоследствии назвала «беспрецедентным» иностранным вмешательством в американские выборы.
«Существовала эта теория, согласно которой мы ничего не делали, с чем я не могу согласиться», — говорит Монако в интервью. Она имеет в виду решение администрации (несмотря на чрезвычайный характер целой серии кибератак, направленных против самого политического процесса в США) воспринимать вмешательство России, руководствуясь теми же принципами (основанными на соблюдении законов), что и в предыдущих случаях серьезных хакерских атак со стороны «недоброжелательно настроенных» государств.
Лиза Монако много лет проработала в Министерстве юстиции и до прихода в администрацию Обамы, где она занимала высокие посты, была назначена республиканцами на должность руководителя аппарата директора ФБР Роберта Мюллера (Robert Mueller). Ее комментарии прозвучали в развернутом интервью, темой которого были резкие политические изменения, обещанные Трампом в тех вопросах, которые она помогала курировать в Белом доме при президенте Обаме — от войны против «Исламского государства» (организация, запрещенная в РФ — прим. ред.) в Ираке и Сирии до вопросов проверки беженцев на благонадежность.
Обама пришел к власти, пообещав отказаться от политики, которую демократы считали «крайностями» времен Буша, и внедрить более рациональный подход к борьбе с терроризмом. И Лиза Монако, которая помогала руководить этой работой, признает, что Трамп вполне может свести на нет многое из того, чего добился Обама. «В этой области достаточно лишь президентского указа, так что нет никаких ограничений, — говорит она. — Как мы видим, это можно сделать одним росчерком пера».
Но «Рашагейт» перерос в полномасштабный вашингтонский скандал, в результате которого администрация Трампа втянута в расследования на уровне Конгресса и правоохранительных органов, и в связи с которым появляются многочисленные новые «сюжетные линии». Поэтому интервью с Лизой Монако (которая, как бывший прокурор, действует осмотрительно, отказавшись обсуждать какие-либо факты, стоящие за разворачивающимся «российским делом», и сохраняет характерную для юристов сдержанность, даже когда говорит о политических трудностях в администрации Обамы) служит напоминанием о том, насколько эта «российская история» затмила почти все остальное.
Когда в июле 2016 года достоянием общественности стал огромный массив похищенных хакерами данных с электронной перепиской Национального комитета Демократической партии, администрация Обамы отреагировала на это так же, как и на прежние кибератаки — несмотря на особый политический характер этого проникновения в компьютерные системы.
«Мы отнеслись к этому во многом так же, как и к другим злонамеренным действиям киберпреступников», — говорит Монако. Она считает, что решение о том, как и когда раскрывать имена «авторов» кибератаки, должны ФБР и спецслужбы, не разглашая при этом фактов, позволивших прийти к такому выводу. «Мы действовали, исходя из тех же принципов, что и в других ситуациях — будь то случай, когда Китай похитил интеллектуальную собственность, или когда Иран совершал DоS-атаки на наши финансовые учреждения, или когда Северная Корея взломала компьютерные системы компании Sony, — говорит Монако. — Мы использовали принципы и сценарий, которыми пользовались много раз».
Но убежденные сторонники Клинтон, поддерживавшие ее кандидатуру, утверждали (некоторые — во время кампании, а многие — после шокирующего поражения бывшего госсекретаря на выборах в ноябре), что команда Обамы должна была сделать больше, чтобы обнародовать информацию о хакерских атаках. И показать, чем они были на самом деле — грубым вмешательством Кремля, предпринятым в интересах одной из сторон, участвовавших в американских президентских выборах. Лиза Монако выступала против этого, ссылаясь на то, что руководители спецслужб США опубликовали 7 октября совместное заявление, публично обвинив русских в хакерских атаках, совершенных перед выборами. «Это было беспрецедентное заявление, — говорит она, — о чем иногда забывают в ходе этой дискуссии», учитывая, что оно было сделано в тот же день, когда появилась разоблачительная архивная видеозапись передачи Access Hollywood, в которой Трамп шутил о сексуальных домогательствах по отношению к женщине.
Но в своем интервью Монако подтвердила, что высокопоставленные чиновники Белого дома в частном порядке возражали против жестких высказываний двух высокопоставленных демократов, представлявших комитеты Конгресса по разведке — члена Палаты представителей Адама Шиффа (Adam Schiff) и сенатора Дайан Файнстейн (Dianne Feinstein), заявивших в сентябре, что конкретной целью хакерских атак России являются выборы в США. Представители Белого дома, по ее словам, возражали потому, что это заявление не было «двухпартийным».
Монако говорит, что причиной этого было то, что администрация Обамы в то время сосредоточила свои усилия на том, чтобы добиться сотрудничества, поскольку Министерство внутренней безопасности предпринимало последнюю отчаянную попытку не допустить вмешательства России в сам процесс голосования. Но администрация, по ее словам, столкнулась с негативной реакцией со стороны руководства штатов и местных органов власти, которые считали давление, оказываемое Министерством с целью обеспечения кибербезопасности на выборах, «серьезной попыткой федералов взять управление в свои руки» и неохотно шли на сотрудничество.
Именно эти аргументы она, директор ФБР Джеймс Коми (James Comey) и министр внутренней безопасности Джей Джонсон (Jeh Johnson) выдвигали в ходе секретного брифинга с высокопоставленными членами Конгресса, состоявшегося осенью. На том заседании республиканец от штата Кентукки лидер сенатского большинства Митч Макконнелл (Mitch McConnell), по имеющимся данным, возразил против того, как они характеризовали факты, указывавшие на причастность России к хакерским атакам.
«Главным для нас, на самом деле, было позаботиться о том, чтобы не был подорван избирательный процесс. Дело здесь вот в чем: каким бы ни был предмет дискуссий о мотиве, мы знали — и все с этим согласились — что одна из целей, которую во всем этом преследовала Россия, состояла в том, чтобы подорвать доверие к нашему демократическому процессу, посеять раздор, создать неразбериху, — говорит она. — И поэтому мы прекрасно понимали, что мы не должны делать за них их работу, затевая по этому поводу партийные дискуссии. Так что в заявлении Шиффа и Файнстайн, я думаю, одной из проблем было то, что оно не было двухпартийным».
Тогда почему, спрашивала я ее несколько раз, Коми, судя по всему, выбрал не совсем «двухпартийный» подход в своих публичных высказываниях о расследовании дела о личном почтовом сервере Клинтон, в результате которого никаких обвинений предъявлено не было. И при этом он отказался даже признать факт расследования по делу штаба Трампа и его российских связей? Может он не был уверен в репутации правоохранительных органов США и усомнился в их способности действовать самостоятельно?
«На мой взгляд, это прискорбно, — говорит Монако, — потому что я не думаю, что Коми выражает узкопартийные интересы». Расследования, проводимые Министерством юстиции, продолжает она, «должны быть полностью изолированы от тенденциозных политических соображений и вмешательства Белого дома». Так что, «учитывая, что эти события за последний год уже, так или иначе, запятнали этот процесс, я считаю, что это очень прискорбно».
Что касается последнего твита Трампа, в котором он обвиняет Обаму в том, что тот организовал «прослушивание» его телефонов во время избирательной кампании и распространение заявлений о его связях с Россией, Лиза Монако отвечает категорическим «нет». Коми и другие, по ее словам, это «опровергли» и представили доказательства «нелепости этого обвинения».
***
В бытность главным советником Обамы по вопросам национальной безопасности Лиза Монако занималась работой, способствующей реализации многих политических принципов, которые президент Трамп, по его словам, намерен отменить или пересмотреть. Например, он пообещал активизировать войну против того, что он называет «радикальным исламским терроризмом», и ввести более «жесткую проверку» на благонадежность людей из шести стран с преимущественно мусульманским населением, на которые распространяется временный запрет на въезд в США в соответствии с его президентским указом (теперь уже оспариваемым).
Лиза Монако, которую, по ее словам, бывший президент называл «Доктор Рок» (потому что каждый раз, когда Обама «видел, как я приближаюсь, он знал, что должно произойти что-то плохое»), признает, что Трамп может «одним росчерком пера» отменить многие принципы политики Обамы по борьбе с терроризмом. Но она надеется, что та основанная на законах система принципов, которую Обама пытался создать для борьбы с терроризмом, все же, сохранится.
Монако описывает Белый дом, который по своему стилю и сути в наибольшей степени отличался от своего нового эпатажного обитателя. Жизнь в Белом доме Обамы, судя по тому, как она описывает свой рабочий в своей «пещере» без окон в Западном крыле, была напряженной и порой даже предполагала глубокие раздумья и подробный обмен мнениями. А ее босс был человеком очень подготовленным и живо интересовался даже незначительными деталями, с которым она знакомила его в Зале оперативных совещаний. Обама, по ее словам, «с жадностью поглощал письменную информацию» и создал такую обстановку, в которой присутствие на ежедневном президентском брифинге было «похоже на то, когда каждый день предстаешь перед строгим судьей».
Правда, Монако признает, что Обама не выполнил некоторые из своих ключевых предвыборных обещаний, связанных с борьбой с терроризмом — таких как закрытие тюрьмы в Гуантанамо и суд над лицами, обвиняемыми в участии в терактах 11 сентября. И она считает «очень неприятным, тревожным и печальным то, что многие родственники жертв терактов 11 сентября так и не дождались торжества справедливости».
Она рассказывала о многих яростных и мучительных дебатах в администрации по поводу того, стоит ли (и если да, то каким образом) предпринимать более активные действия с тем, чтобы попытаться остановить кровопролитную и затяжную гражданскую войну в Сирии. Однако, по ее словам, гораздо меньше серьезных дебатов администрация проводила по вопросу возможных действий по разрешению нынешнего конфликта в Йемене, из-за чего она по-прежнему испытывает глубокое сожаление.
В самом деле, если бы она могла сделать что-то заново, говорит она, она бы попыталась как-то разрешить этот «душераздирающий» йеменский конфликт. Тем самым она дала понять, что, в действительности США уделяли первоочередное внимание взаимодействию со своим давним союзником — Саудовской Аравией — в ущерб более активным действиям с целью остановить «гуманитарную катастрофу», в результате которой миллионы людей сегодня оказались на грани голодной смерти.
Когда я спросила Монако, что не дает ей уснуть по ночам после многолетних брифингов, на которых она докладывала президенту о всевозможных ужасах, она ответила, как и подобает человеку по прозвищу «Доктор Рок», перечислив обычный список возможных террористических угроз и опасений, связанных с кибервойной. Но, по ее словам, больше всего ее пугает то, что она называет «новой инфекционной болезнью» — новая страшная угроза вроде лихорадки Эбола или Зика, которые имеют природное происхождение и молниеносно распространяются по всему глобализованному миру.
«Когда есть возбудители болезни, не нужны ни террористы, ни преступники, пытающиеся сделать что-то плохое».
