Я пошла в школу в 1992 году в одной из автономных республик в двух тысячах километрах от Москвы. По обычаю там нас распределили в группы октябрят, так называемые звездочки, с обещанием принять через несколько лет в пионеры. Советскую форму упрямо сохраняли. Моя мать взбунтовалась и запретила мне надевать коричневое платье со словами: «Коммунисты больше не у власти. Довольно носить одежду рабов и ходить строем!»
Но школа не сдавалась. Наши учителя ежедневно упрекали нас в том, что мы принадлежим к поколению, которое продалось бы за пару кроссовок. В том, что раньше дети были порядочнее и чище, а небо более голубым. И учителя предполагали, что Горбачев намеренно задержал грузовики с продовольствием на подъезде к Москве и приказал закопать мясо, чтобы население Москвы взбунтовалось из-за голода и развалило СССР.
В 1995 году, после того, как я отучилась в сельской школе несколько лет, меня поражал тот факт, что дети по-прежнему носили пионерские галстуки и, приветствуя учителей, не только вставали, но и отдавали пионерский салют. В тот раз, когда я получила нагоняй за отсутствующий пионерский галстук, я нашла дома у бабушки старый галстук моего дяди и начала его гладить.
Когда бабушка застала меня с утюгом, она в гневе выбросила галстук в мусорное ведро. Этот всплеск чувств можно понять. В свое время ее отца, зажиточного крестьянина, раскулачили, конфисковали все его имущество, отняли даже любимую верховую лошадь. Сам он оказался на строительстве канала имени Октябрьской Революции.
Он бы умер там от голода, но был спасен конвойным, который каждый день давал ему съесть кусок бараньего курдюка. После того как мой дедушка провел бухгалтерскую ревизию в колхозе и честно, что тогда было редкостью, составил список хищений из кассы, они посадили его в тюрьму. Повод для его ареста искали долго. И, наконец, нашли: в Советском Союзе было запрещено осуществлять службу на двух рабочих местах.
Конечно, его вторая деятельность в качестве дружинника была выдумана, но это никого не волновало. КГБ завела дела и на моих родителей; на мою мать за то, что она учила эсперанто и переписывалась с арабистами, а на моего отца — за антигосударственную деятельность. Спасти его смог только развал системы.
Обычная история обычной советской семьи. Почти в каждом российском доме сегодня найдется дед или прадед, подвергшийся репрессиям. Следили тогда за каждым пятым. Однако это не мешает нашему народу вспоминать советское прошлое с нежными ностальгическими чувствами и считать 1991 год страшным кошмаром или апокалипсисом. А не счастливым освобождением. Владимир Путин, наш любимый лидер и глава нации, выразил это довольно четко: «Развал Советского Союза стал крупнейшей геополитической катастрофой столетия».
Путин, мы все понимаем! Акулы капитализма, распахивающие свои пасти, чтобы сожрать нашу родину; прихвостни буржуазии и двуличные шпионы вражеских НКО; внутренние враги, а также наймиты госдепартамента; больная либеральная свора из Facebook; зловредные блогеры и вредные репосты; национальные предатели и грязные пацифисты; отрицающие великое восстановление исторической справедливости, и раболепные фанаты западного санкционного механизма; коррумпированные правозащитники и украинские бандеровцы; заядлые пропагандисты гомосексуализма и прочая пятая колонна — все они играют на руку проклятому содомитскому Западу! Значит, их надо уничтожить, как бешеных собак, увеличить бдительность, поднять обороноспособность страны и всех пересажать!
Железная ретро-риторика времен борьбы с космополитизмом снова в моде. Еще шесть лет назад опрос фонда «Общественное мнение» показал, что 43% российских граждан в возрасте до 20 лет почитают Ленина, а 34% — Сталина. В 2014 году опросы показали, что доля симпатизирующих Сталину значительно возросла по всей стране. Надо всего лишь зайти в книжный магазин, чтобы натолкнуться на целый стеллаж, даже, скорее, иконостас с книгами о Сталине.
А шпионы снова стали героями. Месяц назад посетители торжеств по случаю дня города Москвы получили возможность надеть мундир сотрудника НКВД. Был организован даже перфоманс: арест и погрузка прохожих в черный советский автомобиль НКВД («воронок») под неистовое ликование толпы и даже самих арестованных. А в доме Российского исторического общества сейчас как раз проходит выставка, посвященная советскому секретному агенту в Великобритании, Киму Филби (Kim Philby). Выставка организована по случаю столетнего юбилея ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем). Таким образом, мы отмечаем юбилей величайшего карательного органа красного террора.
Почему бы нашим товарищам в правительстве не сделать следующий шаг? Почему бы не восстановить Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрпатриотизмом? Первые преступники у нас уже есть. К ним относятся математик Дмитрий Богатов, историк и правозащитник Юрий Дмитриев, академик Юрий Пивоваров, режиссеры Олег Сенцов и Кирилл Серебренников, директор московской библиотеки украинской литературы Наталья Шарина. Это же террористические и опасные элементы, не правда ли?
А сколько человек уже были осуждены за свои предательские и проукраинские позиции? Эти злоумышленники совершили страшное преступление. Они размещали и делали репосты снимков, плакатов и текстов о предполагаемой агрессии великой России, которая духовно связана с Украиной!
А сколько контрреволюционеров были арестованы за свое неприятие присоединения Крыма к России по новейшей статье в уголовном кодексе «сепаратизм». Журналистка Анна Андриевская, владелец крымскотатарского телеканала АТР Ленур Услямов, блогер Рафис Кашапов, заместитель председателя Меджлиса крымскотатарского народа Илми Умеров, журналист Николай Семена, председатель Меджлиса крымскотатарского народа (запрещенная в России организация — прим. ред.) Рефат Чубаров — это лишь некоторые имена. Также был арестован некий Владимир Лузгин, который поделился статьей в интернете. Поэтому его обвинили в фальсификации истории.
Передовики уголовного производства также не забывают наказывать оскорбляющих чувства верующих. И было бы грехом не преследовать капитулянтов и отступников медиа отрасли — тех, кто не внял историческим директивам партии. Тех, которые продают свое отечество на каждом углу. Надо было не только их арестовать, запереть в автозаке и уничтожить их профессиональное оборудование, но и регулярно проверять их онлайн-аккаунты и мессенджеры. Доблестные органы хорошо выполняют свою задачу, но возрожденная на передовой Всероссийская чрезвычайная комиссия провела бы зачистки с усиленным энтузиазмом!
Ужасно то, что все эти аресты, все эти абсурдные уголовные дела все еще не покидают периферийную зону нашего сознания. Общество пока еще не в состоянии это услышать. Народ безмолвствует. Даже организации, призванные бить тревогу и защищать права и свободы, как, например, русский ПЕН-центр, подчинились линии партии. Бывшие диссиденты стали конформистами. И даже образованные слои, так называемая «интеллигенция», сомневаются: «Ну да, их арестовали, но, может, не без причины? Может, они действительно украли, занимались терроризмом, фальсифицировали и оскорбляли? И, кроме того, что такое десяток человек, это же не сотни и даже не тысячи. Панику наводят те, кто на Западе занимается саморекламой или, возможно, ищет убежище или стремится к повышению. А мы — настоящие патриоты, мы любим Россию и осмотрительно действуем в отношении потенциальных врагов».
Я постоянно слышу, что сейчас нет ничего общего с красным террором, развязанным при Сталине, маргинальная оппозиция всего лишь завидует тем, кто у власти, россияне живут лучше, чем любое их поколение прежде, Путин — наш единственный защитник перед США, Россию ненавидят, потому что она сильная, и Россия вмешалась в конфликт на Украине только для того, чтобы защитить там свое население.
Журналистка Евгения Гинзбург в своей книге «Крутой маршрут» написала: «В 1965 году в Киеве и Львове арестовали несколько молодых поэтов и художников. По обвинению в национализме. Опять началось с Украины — там и тридцать седьмой начался в тридцать четвертом». И теперь история повторяется. Было бы интересно услышать, что сказала бы эта женщина, которая сначала пережила коммунистический фанатизм, потом заключение, трудовой лагерь, ссылку, потерю семьи, а потом реабилитацию, «оттепель», всплеск надежды и снова разочарование, стагнацию. Что бы она сказала, если бы узнала, что ненавистный режим пал, но всего лишь спустя десять лет в новую Россию снова пришло «похолодание»? За жирными, обеспеченными нефтью и газом годами последуют внезапные холода годов кризисов, банкротств и инфляции. И снова все начнется с Украины.
В конце поворотного 2014 года Борис Немцов сказал: «Каждый должен сам для себя решить, готов он к рискам или нет. Могу сказать лишь про себя. Я счастлив, что могу говорить правду, быть самим собой и не пресмыкаться перед жалкими, вороватыми властями. Свобода стоит дорого». Для Бориса Немцова цена свободы оказалась слишком высокой. Однако его счастье быть честным и свободным, даже если это означало риск для собственной жизни, было во много раз достойнее, чем постоянные оглядки с пластырем на рту, наивное неведение и массовое нежелание наших сограждан думать.
Я родом с Северного Кавказа, там я выросла. В своей прозе я пишу о нем. В некотором отношении этот регион является лакмусовой бумажкой для всей России. Там есть как дикие зачатки тоталитаризма, так и до сих пор подавляемый потенциал демократии. Дети элиты могут безнаказанно сбивать людей, процветает кумовство, над журналистами вершат самосуд и убивают.
В этих случаях большей частью расследования не проводятся. Я помню, как друзья-журналисты из Москвы отмахнулись и сказали, что то, что происходит на Кавказе их не касается. Там царит полный хаос. Можно даже утверждать, что это и не Россия. Но Северный Кавказ — все же Россия. Там тоже сидят российские чиновники. И там тоже есть российские взятки. И враждебное отношение к инакомыслящим. Но есть отягчающее обстоятельство. Доступ к свободе там порой еще сложнее и опаснее. Потому что давление государства увеличивается благодаря давлению общества. Давлению семьи. Давлению так называемых духовных авторитетов.
Поэтому я вспоминаю Бориса Немцова, который однажды сказал: «Задача оппозиции сейчас — просвещение и правда. А правда в том, что Путин — это война и кризис».
Текст представляет собой отрывок из речи Алисы Ганиевой на Форуме Бориса Немцова, проведенном в этом году 9 и 10 октября фондом Фридриха Наумана и фондом Бориса Немцова.
Алиса Ганиева — российская писательница, пишет для литературного приложения московской газеты «Независимая газета». Переводы ее книг на немецком языке издаются издательством Suhrkamp Verlag.
