16 ноября состоялась новая протестная акция против перевода русских школ на латышский язык обучения. И накануне ее полезно обсудить, насколько правильно организаторы предыдущего митинга выбрали лозунг «Es esmu Latvija!». Забавно, что перевести эту фразу на современный русский язык, в защиту которого выступали протестующие, оказалось затруднительно. Поэтому плакаты были написаны на государственном и старославянском «Аз есмь Латвия!». Сам наш язык не допускает столь нелепой постановки вопроса…
Разумеется, не имеет никакого значения, что пишут на плакатах протестующие на любом митинге. Все все понимают, и митинг — уж точно не место для дискуссии. Но идеологи мероприятия наверняка рассчитывают на то, что спор будет перенесен в более подходящее место, и их логика убедит оппонентов, что не стоит воевать с русскими детишками, которые являются неотъемлемой частью Латвии. Это — глубокая ошибка.
Начнем с сугубо юридического подхода. Латвия — это не абстракция, а вполне реальное государство. В нем есть демократический механизм принятия политических решений — проводятся выборы. Избранный парламент назначает правительство. Министры — это коллегиально утвержденные лица, отвечающие за развитие той или иной отрасли. Таким образом, Латвия в сфере образования — это Карлис Шадурскис. И выступая против предложенной им политики, мы фактически выступаем против линии государства в сфере образования.
Конечно, любой человек может ошибаться, и Шадурскис не исключение. Но это не тот случай: предварительно перевод образования на латышский поддержали все партии Сейма, кроме «Согласия». Иными словами, три четверти законно избранных депутатов парламента. И если «Черный Карлис» вдруг испугается и отступится от реформы, то он пойдет против воли государства, назначившего его на ответственную должность.
Но может быть, заблуждаются все, и нам их удастся переубедить? Поставим себя на место оппонента. Если это человек поколения Шадурскиса, то он прекрасно помнит себя в советское время. Если мы спорим с кем-то из молодой поросли, вроде Райвиса Дзинтарса, то им про это советское время много рассказывали старшие товарищи — вся страна в курсе дела.
Итак, СССР сильно обидел латышей. Была ликвидирована их государственность, изъята собственность — а хотя бы клочком земли владела чуть ли не каждая семья. Приехало много народу из других республик, и все эти люди требовали, чтобы с ними говорили по-русски. Латышам было плохо, но они послушно вступали в комсомол, партию, делали карьеру и лицемерно утверждали, что являются настоящими советскими людьми. Таким образом они усыпили бдительность оккупантов и в подходящий момент свергли их власть, восстановив Латвийскую республику.
Идем дальше. Воссозданная Латвия сильно обидела нелатышей. Их родина оказалась за границей, их язык объявлен иностранным, значительная часть их лишена права голоса. Теперь хотят и их школы перевести на латышский. При этом они утверждают, что являются частью Латвии. Очевидно, притворяются, как притворялись латыши в советское время? Но кому, как не латышам, распознать эту хитрость!
Предположим, что талантливым полемистам удастся опровергнуть этот подход и убедить условного Шадурскиса-Дзинтарса в своей искренности. Есть же такое явление, как мазохизм, и про Стокгольмский синдром они что-то слышали… Но тогда тем более надо учиться по-латышски! Вы что, не читали нашу замечательную Конституцию? Начиная прямо с преамбулы: «Латвийское государство основано… опираясь не неизменяемую государственную волю латышской нации и ее неотъемлемое право на самоопределение, чтобы гарантировать в веках сохранение и развитие латышской нации, ее языка и культуры…» Ну и какие могут быть русские школы при таком подходе? Государство создано для Дзинтарсов-Шадурскисов, чтобы им было хорошо. А остальные имеют полное право ассимилироваться и пополнить стройные ряды этой богоизбранной нации.
Тут я хочу немного отвлечься и обратиться к гениальной повести, которую все мы учили в школе, но боюсь, что большинство прочно забыло. Речь идет о «Тарасе Бульбе». Удивительно, как писатель XIX века Николай Гоголь, описывая события XVII века, смог предсказать многое из того, что случилось на Украине в ХХ и ХXI веке! И господствующее убеждение, что к счастью приводит не созидательный труд, а пермаментная война. И замечательные частности: майдан, свергающий чересчур миролюбивого кошевого, который — вот чудак — считает, что данные «бусурменам» обязательства чего-то стоят. И «Волынскую резню» — город Дубно, осажденный запорожцами, находится как раз на Волыни, а одним из виднейших полевых командиров украинских повстанцев в 1941 — 1943 годах был человек по кличке «Тарас Бульба». И добровольческие батальоны, как две капли воды похожие на разбойничий отряд Тараса Бульбы в его рейде по Польше уже после гибели Остапа…
Но это все про Украину, а один эпизод характерен для любого националистического движения. Ситуация такова: в Запорожье прибывают гонцы, рассказывающие о трагической ситуации «на Украйне». В частности, «что уже церкви святые теперь не наши… Теперь у жидов они на аренде. Если жиду вперед не заплатишь, то и обедни нельзя править».
Разумеется, ответом на такое кощунство может быть только еврейский погром. До «Украйны» далеко, но «жиды» есть совсем рядом. «И толпа ринулась на предместье с желанием перерезать всех жидов». Сегодня прямо так рассуждать неполиткорректно. Однако на уровне сигналов эта логика работает очень четко. И совсем не случайно идея перевода русских школ на латышский идет рука об руку с разговорами об агрессивной политике России, которая угрожает мирной Латвии.
Вернемся к повести. Среди обреченных нашелся оратор по имени Янкель, которому справедливый Тарас позволил выступить с защитительной речью. «Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что арендаторствуют на Украйне! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить!«
Янкель четко излагает парадигму «Аз есмь Латвия«: он подчеркивает, что совсем не тот, кто заслужил репрессии. В нашем случае — хотя протестующие против реформы говорят на вражеском русском языке, но никакого отношения к России они не имеют, происходит недоразумение. А уже следующей фразой оратор совершает роковую ошибку: «Мы с запорожцами, как братья родные…».
Расплата следует немедленно: «Как? чтобы запорожцы были с вами братья?— произнес один из толпы. — Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове! Всех потопить, поганцев!» Эти слова были сигналом. Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе».
Очевидно, что логика «Аз есмь Латвия!» благосклонно воспринимается националистами только в ее вводной части «Я не Россия!». Продолжение «следовательно, мы — такие же, как и вы», на что рассчитывали идеологи митинга, напротив, служит сигналом к насилию, потому что искренне возмущает людей, уверенных в своем превосходстве по праву рождения.
Очень важно, что погромщики сопровождают свои действия радостным смехом. Потому что человеческая этика запрещает обижать равного себе, и надо увидеть в страданиях жертвы нечто комичное. Именно так, с сарказмом, отнеслись к митингу латышские СМИ. Дескать, неужели кто-то будет слушать всерьез этих смешных старичков с плакатами, стоящих на пути прогресса.
Давайте вернемся к преамбуле Сатверсме — что побудило ее ввести. Пока ее не было, официальная идеология находилась в противоречии с реальным мироощущением немалой части граждан. С одной стороны, политически корректно было говорить о своем латвийском патриотизме всем жителям страны. С другой — инородцы действительно всерьез воспринимали демократическую шелуху старинной Конституции. И при всей странности составления предисловия к документу, написанному 92 года назад, преамбула устраняет это противоречие. Из нее сразу ясно, кто в стране хозяин.
Кстати, самого Янкеля Тарас погубить не дает. И в течение всего действия повести Янкель то и дело появляется, заключая с Тарасом взаимовыгодные сделки. В одном эпизоде — прямо спасает его жизнь.
Пора переходить к выводам. Утверждение «Аз есмь Латвия» не просто ошибочно по сути, если его употребляют защитники русских школ. Оно противоречит Конституции — Латвия национальное государство латышей, и точка. Оно контрпродуктивно, мешает достичь поставленной цели — сохранению русского образования и русскоязычной общины в целом.
Мы не есть Латвия, мы просто живем в этом государстве — как латыши в свое время жили в СССР. Но у нас есть свои законные интересы, пусть они в чем-то противоречат интересам Латвии. И мы настаиваем, чтобы Латвия с нами считалась. Это сосуществование вполне может быть мирным и взаимовыгодным. И хотим мы малого: не трогайте наших детей и наши школы. Если мы будем последовательно и жестко стоять на такой позиции, то и Латвия отступится от своих недобрых планов.
