Украина, наверное, теперь уже редко появляется на первых полосах газет, но она по-прежнему является одной из самых значимых стран в мире. И отголоски ее внутренней борьбы слышны повсюду (помните второй импичмент Трампа? И это не последний из подобных отголосков). Главной причиной этой значимости является болезненная зацикленность на Украине президента России Владимира Путина. Как отметил Питер Дикинсон (Peter Dickinson) в статье, опубликованной недавно для Атлантического совета, по этой причине Путин начал совершенно новую холодную войну.
Теперь Путин, в основном не поддающийся литературным, автобиографическим, философским и другим писательским соблазнам, перед которыми не могли устоять многие его российские предшественники и коллеги-политики, попытался объяснить эту одержимость в одном из своих самых длинных опубликованных трудов. Речь идет об опусе объемом в 5328 слов об общей истории Украины и России. Эта статья, опубликованная как на русском, так и на украинском языках, как сказал Путин в последующих ответах на вопросы своей собственной пресс-службы, «немного больше, чем статья». Психолог мог бы назвать это попыткой справиться с травмой, все еще вызывающей острую боль. Человек, наблюдающий за событиями в России или Украине, увидел бы в этом зловещую попытку оправдать дальнейшую агрессию. Тот, кто анализирует пропагандистские методы, мог бы интерпретировать это как попытку обратиться к украинцам через головы украинской элиты и СМИ. В статье содержатся все эти элементы и многое другое. Вот и не удивительно, что это глубоко противоречивое и трудное произведение.
Суть статьи заключается в том, что украинцы и русские начинали как один народ, говорящий на одном языке, в Древней Руси, которая была свободной конфедерацией княжеств, где правили потомки скандинавской династии Рюриковичей. Жители этой древней Руси выжили как единая нация с общей православной верой и общей культурой, несмотря на усилия Польши «окатоличить» Украину. Затем, когда в начале XX века Российская империя рухнула, большевики с Лениным во главе, как объясняет Путин, совершили ошибку, создав Советский Союз как федерацию национальных республик с правом на отделение. Надо было включить эти государства в состав России в качестве простых автономных республик, как и предлагал в то время Иосиф Сталин. Путин пишет:
«Большевики относились к русскому народу как неисчерпаемому материалу для социальных экспериментов. Они грезили мировой революцией, которая, по их мнению, вообще отменит национальные государства. Поэтому произвольно нарезали границы, раздавали щедрые территориальные „подарки". В конечном счёте, чем именно руководствовались лидеры большевиков, кромсая страну, уже не имеет значения. Можно спорить о деталях, о подоплёке и логике тех или иных решений. Очевидно одно: Россия фактически была ограблена».
После этого «ограбления» западные державы, по словам Путина, способствовали реализации национального проекта под названием «Украина». При этом они использовали старые наработки польских и австрийских идеологов, чтобы отделить Украину от ее естественного союзника по имени Россия:
«Шаг за шагом Украину втягивали в опасную геополитическую игру, цель которой — превратить Украину в барьер между Европой и Россией, в плацдарм против России. Неизбежно пришло время, когда концепция „Украина — не Россия" уже не устраивала. Потребовалась „анти-Россия", с чем мы никогда не смиримся».
Здесь не так уж много того, о чем Путин не говорил раньше — возможно, из нового прибавляется лишь утверждение здесь, насмешка там. Новым в его дискурсе об Украине является всего лишь цитата из высказываний его политического наставника 1990-х годов, бывшего мэра Санкт-Петербурга и известного юриста Анатолия Собчака. Тот однажды заявил, что, когда в 1991 году бывшие советские республики развалили СССР, они должны были бы уйти с теми территориями, с которыми они вошли в Советский Союз в 1922 году. Россия, конечно, вошла в состав СССР без многих из своих нынешних территорий — от Тувы в Восточной Сибири, которая стала частью России в 1944 году, до Калининграда, который перешел от Германии к России по решению, принятому на Потсдамской конференции в 1945 году. Однако пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков попытался отклонить этот аргумент, заявив, что Россия никогда не выходила из Советского Союза и оставалась его правопреемником — спорное утверждение, учитывая декларацию о суверенитете России 1990 года.
Тем не менее, несмотря на отсутствие нового содержания, статья Путина важна, поскольку в ней объединены все разрозненные заявления, которые он до сих пор делал по этому вопросу, и предпринята попытка сформировать из них единую политическую позицию. И сразу же стали очевидными противоречия, существующие внутри этой системы взглядов. Нападки на государственную политику большевиков нетипичны для мировоззрения Путина, в основном советского. Не следует забывать, что именно он вернул национальный гимн России советских времен и построил идеологические основы своего режима на лучшем достижении Советского Союза — его победе над нацистской Германией, событии, путинское видение которого не особо отличается от позиции, которая изложена в советских учебниках истории. Но националистическая тирада, звучащая из уст лидера, благосклонно относящегося к иммиграции, который назвал национализм опасностью для государства, делает позицию Путина противоречивой. Эта тирада противоречит ссылкам Путина в той же статье на украинскую часть советского пантеона героев Второй мировой войны и его явной гордости за научные и промышленные достижения всего Советского Союза.
Путин выступает против того, что он считает поддержкой Западом украинских «неонацистов» и возведением в ранг национальных героев сомнительных деятелей-националистов из прошлого Украины, таких как Степан Бандера. Но вся эта политическая риторика об «антироссийском проекте» вызывает неприятное, гнетущее ощущение подобно речи Адольфа Гитлера 15 марта 1938 года в Вене, когда тот объявил об аншлюсе Австрии. По словам лидеров «ныне поверженного режима», заявил Гитлер, задача так называемой независимости Австрии, основанной на мирных соглашениях и зависящей от милости иностранных держав, состояла в том, чтобы воспрепятствовать созданию действительно великого Германского рейха и тем самым преградить путь немецкому народу в будущее.
Другими словами, фюрер гордился тем, что разрушил своего рода «антигерманский проект», попытку иностранных держав воспрепятствовать объединению «одного народа» — немецкого. Путин, повторяя, что русские и украинцы являются «одним народом», не дает этому народу названия, поэтому вы можете выбрать «советский», «восточнославянский», «российский» или любой другой вид имперского или этнонационального определения — какой вам нравится. Но у этой риторики есть несомненный прецедент (очевидно, сомнительная параллель с Гитлером и Австрией — прим. ред.), который Путин не может заставить себя признать, поскольку в его мозгу вскипает советское и националистическое чувство озлобленности и враждебности.
История — это минное поле, и Путин, дилетант, отважно наступает на каждую мину, пытаясь сказать украинцам, что их государственность — это случайность, их сопротивление российской агрессии бесполезно и их судьба как народа неразрывно связана с Россией. Является ли этот сигнал дружественным или враждебным, понять трудно: с одной стороны, в статье полностью оправдываются недавний захват Россией территорий, а с другой стороны, в ней звучат заверения в том, что «Россия никогда не будет „антиукраинской"». С одной стороны, в статье выражается «озабоченность» по поводу оправданных репрессий, проводимых Украиной в отношении местных пророссийских СМИ, а с другой стороны, звучат заявления о вмешательстве Запада. А это означает отрицание свободы действий украинцев и обещание, что маятник качнется в противоположном направлении в том случае, если Украина когда-либо снова окажется в орбите России.
В итоге из статьи ясно одно: Путин уверенно смотрит в прошлое. Он расстроен и не желает признавать, что теперь все складывается уже не так, как раньше. Но что должны об этом думать украинцы? Многих из них попросту не интересуют причины, по которым Путин затягивает конфликт, в результате которого уже погибло 15 тысяч человек. И почему он удерживает аннексированную территорию, с которой Украина вышла из состава СССР и которую в момент выхода [в 1991 году] никто не оспаривал. Их не волнует его желание объяснить свою позицию. Как написал Мустафа Найем, бывший депутат и один из героев украинского Майдана, «Революции достоинства» 2014 года, в своем Telegram-канале: «Зачем столько текста, чтобы рассказать нам что-то о нас? Нам вообще все равно, что вы думаете о нас, нашей истории и наших реалиях. Просто живите своей жизнью, перестаньте отравлять жизнь другим…».
Трудно сказать, существует ли на самом деле украинская аудитория, к которой обращается Путин. Есть ли на Украине кто-то, кто все еще считает украинцев и русских «одним народом»? Среди людей своего круга я не встречал на Украине никого, кто придерживался бы этой точки зрения, но, возможно, я просто чего-то не знаю. Путинские тщательно продуманные псевдоисторические концепции, скорее, затрагивают сильно развитое у украинцев чувство абсурда. Президент Владимир Зеленский, профессиональный комик, недавно пошутил, что если бы русские и украинцы были одним народом, «то в Москве, скорее всего, ходили бы гривны, а над Государственной думой развевался желто-голубой флаг».
Учитывая все более стремительное сползание России к закосневшему, безнадежному авторитаризму советского типа, вечно хаотичная, порой неуправляемая, жизнерадостно коррумпированная, оптимистично беспомощная, невероятно изобретательная и творческая Украина, с вмешательством Запада или без него, и вправду является своего рода анти-Россией. Получается, быть Россией означает быть очень скучной, немодной, неприятной, несвободной, чтобы иметь преимущество. Поэтому, как сказал в интервью сайту Liga.net украинский историк Ярослав Грицак, «наш ответ России должен быть не словами, а действиями. Строительством институций. Тем, что Россия даже близко не может себе позволить. Россия не может позволить себе открытую политическую конкуренцию, существование радикальной оппозиции, независимых судов и эффективной экономики. Все остальное — маскировка плохой игры хорошими словами».
Однако для остального мира извращенная журналистика Путина имеет большее значение, чем для украинцев. Она свидетельствует о том, что российский лидер не готов вести переговоры с третьими сторонами о судьбе и дальнейшем курсе Украины. На самом деле, он не приемлет посредничество или какой-то набор общих правил, поскольку считает, что выполняет историческую миссию — не допустить, чтобы «один народ» был разорван на части. С Путиным невозможно вести разумный разговор о прошлом или будущем, хотя бы потому, что он не может отделить одного от другого.
Поэтому пока есть Путин, всегда будет существовать опасность возобновления агрессии. И помощь Украине в ее институциональном строительстве всегда будет сопряжена с риском — враждебные действия России могут сорвать ее или помешать ей. Любой, кто оказывает такую помощь, должен понимать истинную силу сопротивления — и, возможно, не рассчитывать на выдающиеся результаты, пока Путин с завистью наблюдает и размышляет, сожалея лишь о том, что Россия не может просто покончить со всем этим, нанеся решительный удар.
