Взрывы в московском метро ясно показали, что до победы над терроризмом в России ещё очень далеко. Где же таился он в последние спокойные годы? В сети

Второго марта, когда его пристанище в ингушской деревне Экажево окружили вооружённые до зубов боевики российского спецназа, Саид Бурятский вытащил мобильный телефон и записал на него последний видеоролик для своих последователей среди молодежи России, Северного Кавказа и Средней Азии. Пауза. А через несколько часов Бурятский и пятеро его соратников убиты и захвачено еще одиннадцать человек.


По окончании рейда российская федеральная служба безопасности (ФСБ) вместе с оружием и изрядным количеством взрывчатки изъяла и телефон Бурятского с записанным на нём видео. После нескольких дней сомнений и призрачных надежд мятежники, наконец, смирились с тем, что их человек погиб. На сотни исламистских вебсайтов полетели сообщения – последняя дань памяти погибшего – слова прощания из Азербайджана и Афганистана, Кыргызстана и Казахстана, из Германии и Турции. Одни гневные, другие грустные. Подписи: «интернет – моджахед».

Саид Бурятский, ака Саид Бурят – он же Александр Тихомиров, родился в 1982 году в западносибирском городе Улан-Удэ, за тысячи километров от места своей смерти. Его история наглядно иллюстрирует, с какой скоростью исламский мятеж на Северном Кавказе меняет своё обличье. Российский премьер-министр Владимир Путин ещё предается мечтам о гибели последнего партизана, последнего командира. Но недавние взрывы в московском метро говорят о том, что до этого, вероятно, ещё очень и очень далеко. Джихад с Северного Кавказа распространяется как опасный вирус. В ближайшие дни ФСБ предпримет розыски в интернет-сети – и, возможно, не менее интенсивные, чем в реале, - чтобы понять, что же произошло в московском метро.

Компьютер давно стал играть заметную роль среди приёмов ведения войны северо-кавказских партизан. Десять лет назад ибн-аль-Хаттаб, саудовский доброволец, бывший товарищ по оружию Усамы бин Ладена, разбивая ночной лагерь в высокогорных лесах близ Ведено в Южной Чечне, включал спутниковые телефоны и компьютеры. Кого-то из его лейтенантов беспокоило, что русские рано или поздно перехватят сигнал Хаттаба и убьют его, как это случилось с первым руководителем независимой Чечни, бывшим советским генералом военно-воздушных сил Джохаром Дудаевым. Но они ошибались: Хаттаба убил двойной агент, отравив его ядом.

Однако до Бурятского роль компьютера и Интернета на вооружении партизан оставалась довольно традиционной. Беспощадные партизанские лидеры с перекошенными лицами, непривычные к публичным выступлениям, записывали свои неуклюжие заявления с угрозами в адрес режима, обычно на чеченском языке. Эмоциональные видеоролики, с передержанной либо недодержанной пленкой, со сценами успешно проведенных засад на дорогах страны, в которые попадают вражеские солдаты. С приходом Бурятского всё изменилось. Он был уравновешенным городским юношей, умел хорошо говорить, свободно говорил по-русски. Бурятский получил образование в Москве и затем на Среднем Востоке; позднее в 2007 году совершил хадж в Саудовскую Аравию, где тоже слушал лекции.

Целевой аудиторией Бурятского, до того не охваченной средствами массовой информации чеченских мятежников, стала молодая образованная городская молодёжь на территориях бывшего Советского Союза с сильным мусульманским влиянием. И он достучался до них, распространяя через сеть своё учение; свои записи ринг-тонов для сотовых телефонов. Его DVD продаются в киосках при мечетях в Казахстане и Кыргызстане. Его вербовочные послания имели порой такой успех, что молодые казахи, оставив родину, ехали на далёкий Северный Кавказ, чтобы там сражаться и погибнуть в вооруженных столкновениях с российскими властями. Один молодой бандит, застреленный в Дагестане несколько недель назад, оказался, например, киргизом. Во время судебного разбирательства в Казахстане в этом году разгневанные родители трёх молодых людей, осужденных за попытку проникнуть на Северный Кавказ, чтобы присоединиться к джихаду, кричали, когда их детей выводили под стражей из зала суда: «Почему власти позволили Саиду Бурятскому свободно приезжать в Казахстан? Почему здесь свободно распространяются его речи?».

Возможно, частично успех прозелита объясняется тем, как он впервые вошёл в эту тему. Бурятский провёл в кавказских лесах около двух лет. Он уже был заметной фигурой в интернете среди молодых мусульман, когда, как гласит история, один арабский командир с Северного Кавказа  бросил ему вызов, предложив оставить свою лёгкую жизнь и присоединиться к ним. Так тот и поступил в первой половине 2008 года.

Свою короткую карьеру партизана Саид Бурятский превратил в бесперебойное интернет-повествование. Он  признавал, что поначалу испытывал опасения, обдумывая возможность для себя присоединиться к партизанам.  Было ли это осознанное решение? Была ли это ловушка? В конце концов, он, видимо, колебался не долго и быстро стал ключевой фигурой движения – «главным идеологом», по словам российских официальных лиц. Бурятский продолжал свою проповедническую деятельность через интернет и готовил террористов-смертников. В июне прошлого года Юнус-бек Евкуров, президент Ингушетии, федеральной республики на юго-западе России, был тяжело ранен террористом-смертником, который признался, что его подготовил Бурятский. Спустя несколько месяцев в ходе переговоров Бурятский презрительно отзывался о низком интеллекте и о «провинциализме» Евкурова. В августе более 30 милиционеров погибли, когда другой ученик Бурятского направил микроавтобус, набитый взрывчаткой, на милицейское соединение в ингушском городе Назрани. Бурятский носил черную футболку и голубые джинсы с засунутым в них большим  пистолетом, показываясь в них во введении к своим фильмам-боевикам. Его последние видеоролики выглядели еще более зловеще: говоря о джихаде, Бурятский одновременно заряжал ружья для некоей ещё неназванной битвы.

Сейчас, после своей смерти, Бурятский быстро становится онлайновой легендой, которую питают и выдержки из его писем, которые активно выкладываются на вебсайтах партизан. В них звучит его ненависть к «умирающей России» и «свиньям», которые ей служат, и его растущее, почти навязчивое стремление – «дикая жажда», как он называет его в одном из своих писем – стать шахидом,  то есть мучеником. Нет ничего удивительного в том, что его последнее послание, отснятое на телефон, позднее конфискованный ФСБ, всплыло на одном из вебсайтов ФСБ, в результате утечки через симпатизирующих Бурятскому лиц среди местной милиции.

Но даже и без слов, которые он произнёс в свои последние минуты перед смертью, история Бурятского является наглядным свидетельством тех глубоких изменений, происшедших на Северном Кавказе за последние десять лет. Первая чеченская война, с 1994 по 1996 год, была по преимуществу светской борьбой, которую вел народ, стремящийся добиться независимости от России. Нынешний конфликт – это борьба исламистского государства на Северном Кавказе, и, в конечном счете, за его пределами. Сегодняшние солдаты – это бойцы, подобные Бурятскому, которые мечтают о мученической смерти. Может быть, именно поэтому никто из противников Бурятского с российской стороны – даже те, у кого есть к нему личные счёты – не обнаруживают признаков облегчения в связи с его смертью. Его старый заклятый враг Евкуров заметил, что на его месте непременно появится другой идеолог. В следующий раз, по его словам, это, возможно, будет «Саид Китайский». Как это ни печально для ингушского президента, послание джихада, отправленное Бурятским, будет, скорее всего, и дальше продолжать свой путь.