Российская стратегия по Ливии

Российскому правительству хорошо удалось сбалансировать свои конкурирующие интересы относительно Ливии, невзирая на то, что оно имеет гораздо меньше влияния на события, чем многие другие правительства.

Российская делегация в Совбезе ООН проголосовала за наложение санкций на режим Муаммара Каддафи за жестокое подавление мирных демонстрантов, однако 17 марта воздержалась от ключевого голосования, разрешающего применение силы в целях защиты мирного населения от ливийского правительства.

Представитель России в ООН Виталий Чуркин заявил, что Москва не может поддержать резолюцию, потом что ей недостает четко очерченных границ использования военной силы.

После того, как западные страны начали широкомасштабные военные операции против войск Каддафи, российские чиновники выразили недовольство тем, что они превысили допустимый уровень применения силы. Спикер министерства иностранных дел Александр Лукашевич еще жестче осудил западные правительства за использование резолюции Совета Безопасности в качестве оправдания атак на «невоенные» цели, которые стали причиной гибели десятков мирных жителей. Тем временем министр иностранных дел Сергей Лавров сказал, что потери, вызванные натовским применением военной силы, являются такими же «недопустимыми», как и потери, вызванные действиями сил Каддафи. Лавров также предостерег о том, что западное военное вмешательство может разжечь международный терроризм. Теперь российские власти призывают западные правительства не вооружать ливийских повстанцев – эта мера, по мнению Москвы, выходит за рамки разрешенного резолюциями Совбеза ООН.


И тем не менее, Россия ограничила свои возражения против проводимой Западом войны плоскостью риторики. Чем можно объяснить ливийскую стратегию Москвы?

В целом Россия придерживается традиционного толкования национального суверенитета, которое строго ограничивает право иностранных держав вмешиваться во внутренние дела страны. Потому российские власти обычно выступают против применения или угрозы применения военной силы или санкций в целях побуждения других правительств изменить свою внутреннюю политику.

Помимо того, российские лидеры стремятся создать многополярную международную систему, в которой бы ООН и международное право доминировали в принятии решений по всем важным вопросам, включая возможное использование силы. Будучи постоянным членом Совета Безопасности ООН, Россия может пользоваться своим правом вето для того, чтобы мешать США и их союзникам получать формальную поддержку ООН на любые военные операции, против которых они выступают.

Публичное несогласие премьер-министра Владимира Путина с интервенцией отражает традиционную логику. «Резолюция Совета Безопасности несовершенна и неполноценна; она позволяет все и напоминает средневековый призыв к крестовым походам», - сказал Путин работникам ракетного завода на Урале. «Она по сути разрешает вмешательство в дела суверенного государства». Путин заявил, что внешняя политика Обамы сравнима с политикой его предшественников и напоминает использование Клинтоном военной силы в Югославии и то, как две администрации Буша начали войны против Ирака. «Теперь очередь Ливии – под предлогом защиты мирного населения», - добавил Путин, указав, что война подтвердила мудрость российского решения усилить военный потенциал.

 Формально российское правительство поддержало знаковую резолюцию 2005 года, одобряющую принцип «обязательств по защите». Однако до сих пор российские политики возражали против гуманитарного вмешательства как нецелесообразного, воспринимая его как обманное оправдание западной военной интервенции против враждебных правительств. В течение недель, однако, президент Дмитрий Медведев осуждал зверства режима Каддафи, которые явились причиной кризиса. «Все, что творится в Ливии, было вызвано возмутительным поведением руководства Ливии и преступлениями, которые оно совершало против собственного народа. Это не стоит забывать, а остальное лишь последствия».

Медведев назвал язык Путина «неприемлемым», что стало причиной того, что некоторые аналитики восприняли разногласие как значимый раскол в правящем тандеме. Еще одним вероятным объяснением было то, что два лидера обращались к разным аудиториям, как они это часто делали в прошлом. Речь Медведева предназначалась для западной и гуманитарной публики, а риторика Путина несомненно завоевала симпатии среди арабской и прочей не западной аудитории и их лидеров. Будучи премьер-министром, Путин также мог позволить себе роскошь выражать свое мнение, не ощущая себя ограниченным целями и задачами российской внешней политики, поскольку российская конституция уполномочивает определять внешнюю политику президента страны.

Решение России не применять вето против резолюции было, вероятно, мотивировано желанием избежать обвинений в насилии, которое может последовать. Однако прецеденты с Косово и Ираком дали российским дипломатам понять, что западные страны могут прибегнуть к силе даже без разрешения Совета Безопасности. Теперь обычно российские политики стараются предотвратить повторения такого сценария, который подрывает авторитет ООН и, следовательно, влияние Москвы, воздерживаясь, когда Запад решительно настроен провести интервенцию при любом раскладе. Поступая таким образом, российские дипломаты взвешивают выгоду, которую Москва может получить, блокируя действия ООН, против необходимости поддержать готовность Запада работать с ООН.

Равным образом российские власти не хотят отдалять от себя ближневосточные режимы, с которыми они имеют развитые энергетические и другие экономические связи. Однако в данном случае тот факт, что и Лига арабских государств, и Африканский союз поддержали иностранную военную интервенцию, упростили российскую покорность в Совете Безопасности. Российские чиновники смогли сыграть по обе стороны баррикад, присоединившись к другим арабским лидерам и лидерам стран БРИК, которые поддержали введение бесполетной зоны над Ливией, но выступили против применения авиаударов по наземным целям.

Как и другие страны, Россия понесет некоторые экономические потери от ливийской войны. Недавно уволенный посол России в Ливии Владимир Чамов из этих соображений выступил против интервенции, заявив, что ее негативное влияние на российские инвестиции в Ливии «может считаться предательством российских интересов». На самом деле российские компании инвестировали сотни миллионов долларов в разведку нефти и газа в Ливии, а компания РЖД строила там железную дорогу по контракту стоимостью 3,1 миллиарда долларов. Также из-за санкций Совбеза Россия может потерять порядка 4 миллиардов в ранее заключенных сделках на экспорт оружия.

И тем не менее, какой бы режим ни победил в Ливии, он попытается купить много недорогого оружия – того, в каком специализируется Россия, - чтобы заменить потерянное в конфликте. А также война подняла мировые цены на нефть, предоставляя Москве непредвиденный финансовый доход.

Кроме того, Москва не хотела усложнять отношения с ключевыми западными державами – теперь, когда связи между Россией и НАТО восстановились после охлаждения, которое последовало после российско-грузинской войны. Это сближение вылилось в выгоды для Москвы как экономические, так и в сфере безопасности, включая улучшение российских перспектив по вступлению в ВТО и получение значительного дохода от транзита натовских поставок через российскую территорию к силам коалиции в Афганистане.

Россия продвигала схожую стратегию, отказываясь от различных контрактов с Ираном взамен на более масштабные, хотя и менее ощутимые, прибыли от улучшения отношений с Западом.

В ходе ливийского и других ближневосточных кризисов российские лидеры четко дали понять, что они не станут использовать свои собственные военные силы в таких ситуациях и предпочитают, чтобы иностранные военные ведомства проявляли бы сопоставимую сдержанность. Вместо этого они призвали к переговорному решению конфликта, не уточняя, какие стороны должны участвовать в переговорах и какого рода соглашений они могут достичь.

По нескольким поводам Медведев подтвердил позицию Москвы по Ближнему Востоку – позицию занимающего выгодное положение переговорщика, который, в отличие от западных правительств, способен коммуницировать со всеми сторонами. В течение долгого времени российские дипломаты использовали эту позицию для оправдания поддерживания хороших связей с ХАМАС, который большинством западных правительств считается террористической организацией. Теперь Медведев отметил, что, невзирая на преступления Каддафи, Россия сохраняет дипломатические отношения с его правительством.

И совсем недавно российское министерство иностранных дел одобрило посреднические усилия, возглавляемые Африканским союзом и генеральным секретарем ООН Пан Ги Муном. Тем не менее, если в Ливии будет достигнуто мирное соглашение, российские миротворцы смогут, вероятно, развернуться там вместе с другими миротворцами из Турции, Германии, Китая и других занявших нейтральную позицию государств. В первую очередь, сбалансированный российский подход означает, что она обойдется незначительными дипломатическими издержками вне зависимости от того, кто выиграет войну.