В российской информационной политике в отношении освещения гибели самолета А321 произошла резкая смена курса. На протяжении более двух недель руководство РФ отказывалось признавать крушение А321 на Синайском полуострове терактом, хотя к такому выводу довольно быстро пришли спецслужбы Великобритании и США. Даже последовав примеру Лондона и прекратив из соображений безопасности воздушное сообщение с Египтом, Москва продолжала утверждать: у катастрофы могут быть самые разные причины.
«Информацию придерживали из политических соображений»
Еще в понедельник, 16 ноября, на пресс-конференции в Анталье по итогам саммита G20 Владимир Путин заявил: «Все версии рассматриваются. Окончательные выводы можно будет сделать после проведения и завершения экспертиз». По словам президента России, «если был взрыв, то на обшивке лайнера, на вещах пассажирах должны остаться следы взрывчатого вещества. Это неизбежно». Такое высказывание допускает только три вывода: до второй половины понедельника следы взрывчатки обнаружены не были, главе государства о столь важной находке вовремя не доложили, президент сознательно придерживал имеющуюся информацию.
Ведь не прошло и суток, как утром во вторник, 17 ноября, российское телевидение показало состоявшееся ночью в понедельник в Кремле совещание членов Совета безопасности РФ, на котором глава ФСБ Александр Бортников доложил, что «в полете сработало самодельное взрывное устройство мощностью до 1 килограмма в тротиловом эквиваленте». Иными словами, не только подтвердил факт теракта, но и дал уже довольно детальное описание использовавшейся самодельной бомбы.
«Выяснение причин авиакатастрофы — дело обычно очень кропотливое, однако поиск и обнаружение следов взрывчатки — это азы подобной деятельности», — подчеркнул в беседе с DW независимый немецкий эксперт по безопасности полетов Тим ван Беверен (Tim van Beveren). Он считает, что «соответствующая информация уже давно имелась и у Египта, и у России, но они ее придерживали из различных политических соображений».
«Решено воспользоваться моментом после парижских терактов»
Российская сторона, полагает Тим ван Беверен, молчала «из-за своей военной операции в Сирии»: в Москве не хотели, чтобы с ней как-то связывали гибель гражданского самолета. Однако теперь, после терактов в Париже, такое признание далось Кремлю более легко, предположил собеседник DW, поскольку дело теперь выглядит так: терроризм — это «всеобщая, всемирная беда, от которой никто не в состоянии уберечься».
На вопрос, почему именно сейчас Кремль изменил свою информационную политику в отношении крушения А321, независимый московский военный эксперт Павел Фельгенгауэр ответил в свою очередь так: «Сейчас основная стратегическая цель России — продвигать идею новой „антигитлеровской коалиции“. Видимо, решено воспользоваться моментом после парижских терактов, чтобы добиться стратегических целей, причем не только и даже не столько на Ближнем Востоке и в Сирии, а вообще — при построении нового мирового порядка, при разрешении украинского кризиса».
«Большая сухопутная операция без американцев невозможна»
Поэтому, предположил эксперт в беседе с DW, Москве важно было послать западным странам сигнал: «Мы вместе со всеми, на нас тоже нападают». Что же касается общественного мнения в самой России, то жителям страны, по словам Фельгенгауэра, самое позднее после начала эвакуации туристов из Египте и так «все стало ясно». Поэтому он считает, что нынешнее официальное признание факта теракта во внутриполитическом плане особых последствий иметь не будет: люди уже успели привыкнуть к этой мысли.
DW попросила собеседника прокомментировать прозвучавшую на совещании Совета безопасности в Кремле фразу Владимира Путина о том, что «наша боевая работа в Сирии должна быть не просто продолжена, она должна быть усилена таким образом, чтобы преступники поняли, что возмездие неизбежно». Означает ли это расширение военной операции в Сирии?
Павел Фельгенгауэр в этом сомневается. Он считает, что больших возможностей для расширения операции у РФ на данный момент просто нет. Российская авиагруппировка бомбит, по его словам, «близко к пределам своих физических возможностей». Какие-то «эффектные удары» с помощью запускаемых с кораблей крылатых ракет вполне возможны, но «провести серьезную эскалацию Россия сейчас не в состоянии», поскольку для этого необходимо развернуть дополнительные силы, а на это уйдут месяцы.
Поэтому российский президент, как и французский, делает сейчас громкие заявления, однако «настоящая большая сухопутная операция в Сирии без основного, подавляющего участия американцев вообще невозможна», а Барак Обама только что вновь повторил, что США действовать на суше не будут, отметил независимый московский военный эксперт Павел Фельгенгауэр.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Российская сторона молчала «из-за своей военной операции в Сирии»: в Москве не хотели, чтобы с ней как-то связывали гибель гражданского самолета. Однако теперь, после терактов в Париже, такое признание далось Кремлю более легко, предположил собеседник DW, поскольку дело теперь выглядит так: терроризм — это «всеобщая, всемирная беда, от которой никто не в состоянии уберечься».
