Это выглядит символично. Перед тем как 29 мая три президента — Белоруссии, Казахстана, России — подписали-таки договор о создании Евразийского экономического союза (ЕАЭС), белорусская сторона дралась за каждый пункт пакета соглашений. Минск добился локального успеха, но впереди — жестокие бои.
Минск выжал из Москвы половинчатые уступки
Есть сведения, что Минск торговался до последнего. В Астане довеском к договору о ЕАЭС стали два чрезвычайно важных для белорусской стороны протокола, подписанных отдельно с Россией.
Один из них предусматривает, что до 2025 года, пока не заработает единый рынок нефти, Белоруссия будет снабжаться под завязку этим стратегическим сырьем, переработка которого на двух НПЗ приносит в итоге живительную валюту за проданные иностранцам бензин и солярку.
Так, в 2015 году Россия поставит 23 млн тонн. Важный момент: если потребности возрастут (скажем, построят еще один НПЗ), то отказа в увеличении поставок не будет.
Согласно второй договоренности, в 2015 году в бюджет Белоруссии будет зачислено полтора миллиарда долларов вывозных таможенных пошлин от экспорта нефтепродуктов, выработанных из российской нефти. До сих пор Минск целиком перечисляет эти пошлины (до четырех миллиардов долларов в год) в российский бюджет.
На этапе создания ЕАЭС Белоруссия хотела отвоевать эти пошлины целиком, но пока добилась лишь половинчатой уступки, причем судьба пошлин после 2015 года — в тумане. Минск хочет получить все, но это еще вилами по воде писано.
Москва потому и вывела нефтяные договоренности в двусторонний формат, чтобы сподручнее было держать за жабры трудного партнера.
Держать за жабры — это вообще стиль белорусско-российской «братской интеграции». Характерный штрих: 29 мая в пресс-службе Министерства финансов Белоруссии БелаПАН сообщили, что в ближайшее время страна рассчитывает получить оставшуюся часть российского кредита на поддержание золотовалютных резервов. Это, видимо, те деньги, насчет которых Лукашенко договорился с Путиным в Москве накануне Дня Победы.
9 мая белорусский президент выразил надежду, что «через неделю мы этот вопрос решим». Но Москва, надо полагать, предпочла дождаться, пока партнер, от которого можно ожидать сюрпризов, поставит-таки визу на евразийском договоре.
Могло быть и хуже
Накануне Лукашенко назвал этот документ неким компромиссом, не тем договором, на который рассчитывала Белоруссия и о котором изначально заявляли партнеры.
Да, с одной стороны, Москва не разогналась снимать все изъятия, особенно в части энергоресурсов, иначе говоря, не захотела чересчур раскошеливаться во имя интеграции.
С другой стороны, могло быть и хуже. Некоторые аналитики допускали, что после Крыма Путин способен поставить вопрос договора о ЕАЭС предельно жестко, ультимативно: будете крутить носом — пеняйте на себя, вы же увидели, как Россия может разрубать гордиев узел.
Но теперь Москва уже несколько отрезвела после крымской эйфории, почувствовала болезненный эффект конфронтации с Западом. Лукашенко, со своей стороны, поймал момент, расчетливо обострил вопрос на апрельском саммите тройки в Минске, устроил Путину холодный душ. Мол, если все изъятия собираетесь ликвидировать только через десять лет, то давайте и договор тогда подпишем.
И в принципе, это логичная позиция. В спорных ситуациях (а их впереди наверняка немало) белорусское руководство еще не раз будет становиться в позу, напоминать: вы же сами не обеспечиваете пресловутые четыре свободы в рамках нашего альянса, а от нас еще чего-то требуете!
Конфликты в ЕАЭС запрограммированы
Да, так а зачем, собственно, было гнать лошадей? Ведь если разобраться, нет еще даже стопроцентного Таможенного союза, нет полнокровной зоны свободной торговли, то есть фундамент недоделан, а уже лепится новый интеграционный этаж.
«Здесь все завязано на позицию России», — уверен эксперт минского аналитического центра «Стратегия» Валерий Карбалевич.
В комментарии он отметил, что сейчас, на волне великодержавной эйфории, российское общество «требует от Путина новых побед». А поскольку на украинском направлении у Кремля пробуксовка, то подписание евразийского договора в Астане особенно кстати — как демонстрация очередной победы российского лидера.
У Лукашенко же, по большому счету, никогда «не было другого выбора кроме вхождения во все интеграционные проекты Кремля, ведь это — условие льготных цен на энергоресурсы».
Так что задача белорусского руководства всякий раз в том, чтобы выжать максимум из амбиций Кремля, генерирующего один за одним проекты постсоветской интеграции, за которыми отчетливо видны геополитические цели, стремление усилить влияние в так называемом ближнем зарубежье.
А поскольку геополитика доминирует, пришпоривает, то все проекты получаются сырыми, недоделанными.
И на сей раз, подчеркивает Карбалевич, «конфликтность заложена в сам фундамент Евразийского союза, поскольку все важные спорные вопросы отложены на потом».
Эксперт отмечает: настоящий экономический союз требует согласования макроэкономической политики, делегирования части соответствующих полномочий на наднациональный уровень. Авторитарные же лидеры, прогнозирует собеседник Naviny.by, захотят и впредь единолично рулить экономикой в своих странах. Так что грядут новые жестокие коллизии.
Кроме того, у России может просто не хватить денег на проплату евразийской интеграции. А других привлекательных моментов у этого проекта с точки зрения Минска нет.
«Есть вероятность, что у самой России возникнут большие проблемы с экономикой», — отметил в комментарии для Naviny.by минский обозреватель-международник Андрей Федоров. Тогда, полагает он, и партнеры Москвы станут вести себя иначе. В итоге «нет уверенности, что эта структура будет работать так, как это задумано».
Евгений Прейгерман, директор по исследованиям «Либерального клуба» (Минск) говорит о наличии «концептуальных изъятий из евразийской интеграции, которые обрекают ее лишь на ограниченное развитие».
Речь идет, по словам эксперта, об отсутствии ценностной базы интеграции, несоответствии политических режимов формату интеграции, низкой правовой культуре стран-участниц, хронической незавершенности интеграционных этапов.
«С некоторыми оговорками можно утверждать, что евразийская тройка использует интеграционный формат ЕС. Однако этот формат не подходит для авторитарных государств», — отмечает, в частности, Прейгерман.
Застой сегодня грозит шоками завтра
Итак, что в сухом остатке для Белоруссии после того, как отзвучали евразийские фанфары в Астане?
Лукашенко в очередной раз снял сливки (хоть и не такие жирные, как хотелось) с геополитического проекта Кремля, худо-бедно обеспечил себе материальную базу под выборы-2015. Это и полтора миллиарда долларов нефтепошлин в бюджет следующего года, и обещанные ниши на российском рынке для автомобилей «Джили», другого товара. Это и уже скорый, как уверяет белорусская сторона, российский кредит для поддержания золотовалютных резервов.
В итоге можно снова отодвинуть резкую девальвацию, структурные реформы. ЕАЭС дарит белорусскому руководителю надежду на консервацию созданной им системы.
Но застой грозит шоками в будущем. Даже в рамках ЕАЭС многие белорусские предприятия, по прогнозам экспертов, лягут. Что уж говорить о конкуренции на мировых рынках!
В итоге могут оказаться правы те, кто заявляет: персоналистский режим загоняет Белоруссию в евразийскую западню.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Это выглядит символично. Перед тем как 29 мая три президента — Белоруссии, Казахстана, России — подписали-таки договор о создании Евразийского экономического союза (ЕАЭС), белорусская сторона дралась за каждый пункт пакета соглашений. Минск добился локального успеха, но впереди — жестокие бои.
