Сейчас большинство полагает, что определяющим аспектом политического наследия президента Обамы будет его сделка с Ираном, которая заблокирует ему путь к ядерному оружию и откроет двери для реинтеграции этой страны в мировую экономику и региональную политику. Я считаю, что Обама и здравый смысл возьмут верх над израильским лобби в конгрессе, и что в результате этой сделки американцы довольно скоро увидят, как Иран становится рынком для американских товаров и идей, а также ценным союзником в борьбе против суннитской джихадистской группировки ИГИЛ, которая контролирует значительную часть Ирака и Сирии. Конечно, в предстоящие месяцы будет много дебатов, а может быть, и громких политических споров, и всегда возможны неожиданные повороты.
Но какая это будет неожиданность, если главным наследием Обамы станет не сближение с Ираном, даже если он оправдает все возложенные на него ожидания, а усиление холодной войны, а может, и «горячая» война с Россией. Каждый в Вашингтоне знает, что Ирану Обама и его главные помощники уделяют в 10 раз больше внимания, чем России, полагая, что геополитическая логика поможет избежать раскачки российско-американских отношений. Но события порой развиваются весьма неожиданно, имея обыкновение удивлять. Какая это будет горькая ирония, если у нас будет мир с Ираном и война с Россией! Но такое может произойти.
В понедельник на страницах Times появилась статья о том, как украинские правые экстремисты борются с правительством в Киеве. Это весьма тревожное событие для Киева, ибо отряды «Правого сектора» опорочили себя связями с неонацизмом — в основном из-за того, что их герои воевали на стороне нацистов против русских во время Второй мировой войны, а их знамена и символы явно напоминают о нацизме. Несколько дней назад та же Times опубликовала статью о чеченских исламистах, вступивших в ряды украинских сил, потому что они хотят воевать с русскими. (Чеченский исламизм выпестовал террористов, устроивших взрывы на Бостонском марафоне.) Наверное, для ненависти к России у чеченцев есть веские причины, как есть и причины, по которым украинцы во время Второй мировой войны в массовом порядке поддерживали нацистов (хотя об этом мало кто говорил, когда появились новости о сотрудничавшем с нацистами украинском эмигранте Джоне Демьянюке, который до выхода на пенсию работал в Огайо на автомобильном заводе). Но это не означает, что мы должны вступать в союз с такими людьми.
И тем не менее, сегодня мы по какой-то причине стали их союзниками. Тот украинский союзник, которого принял в свои объятия официальный Вашингтон, опирается на коалицию исламских боевиков и неонацистов, а также на украинскую элиту, усвоившую, что доить щедрый Вашингтон, пользуясь его дружбой с Киевом, это очень прибыльно. Пока внимание Обамы и Джона Керри обращено на другие вопросы, наше государство национальной безопасности неотвратимо ведет Америку к конфронтации с Россией из-за страны, вызывающей большие нравственные сомнения и не имеющей стратегического значения для США.
На прошлой неделе генерал морской пехоты Джозеф Дансфорд (Joseph Dunsford), которого Обама выдвинул на должность председателя Объединенного комитета начальников штабов, дал в сенате весьма воинственные ответы на вопросы о России, вообразив, что именно этого от него хотят сенаторы. Он заявил, что действия России на ее собственных границах «вызывают тревогу», и утверждал, что Россия представляет «величайшую угрозу нашей национальной безопасности» и даже «может представлять экзистенциальную угрозу США». Очевидно, что любая страна, обладающая мощным ядерным арсеналом, представляет экзистенциальную угрозу Соединенным Штатам и многим другим странам. По какой-то причине Дансфорда не спросили, уменьшили или увеличили поставки американского оружия неонацистским силам на Украине ту потенциальную угрозу, которую российские ядерные вооружения создают существованию США.
Пресса часто напоминает нам о том, как правительство Владимира Путина бряцает оружием, угрожая применением военной силы государствам и полу-государствам, находящимся на границе с Россией. Но военные учения проводят обе стороны. НАТО активизирует свои военные маневры в Балтийском море, проводя крупное военное учение BALTOPS с участием 50 боевых кораблей и 5 600 человек личного состава. Вроде бы это немного, но Америке стоит задуматься о том, какие у нее возникли бы чувства, если бы Китай или Россия провели в Карибском море учения сопоставимого размаха. Добавьте к этому ежегодные военные учения в Черном море и учения Noble Jump в Польше, а также другие маневры, в ходе которых примерно 20 тысяч натовских войск в год топчут землю в странах бывшего Варшавского договора, и вы поймете, что путинское бряцание оружием — не очень-то одностороннее.
Как мы дошли до такого странного состояния, заключив де-факто альянс с неонацистами и чеченскими исламистами, и вступив в опосредованную войну против Москвы на российских границах, в то время как покорные средства массовой информации и политический класс непрестанно бьют тревогу, монотонно разглагольствуя о российской агрессии? Не может быть, чтобы Обама добивался именно этого. Когда Митт Ромни в 2012 году начал бить тревогу по поводу «российской угрозы», Обама его высмеял, и страна с ним, похоже, согласилась. Нельзя не отметить, что Обаме в основном удалось утвердить в стране прогрессивную повестку в вопросах иммиграции, здравоохранения и однополых браков, однако он оказался почти бессилен против того, что можно приблизительно назвать агрессивным военно-промышленным комплексом.
Что это, кадровые просчеты? Хиллари Клинтон способствовала назначению бывшей помощницы Чейни (и жены стратега неоконов Роберта Кагана) Виктории Нуланд на самый влиятельный европейский пост в Госдепартаменте. Обаме пришлось утихомиривать Хиллари, а страна отворачивалась, пока Нуланд дергала за нитки и разжигала антироссийский переворот в Киеве. Если бы не эта блажь, возникло бы сегодняшнее противостояние?
А может, объяснение здесь более расплывчатое: что Россия нужна Америке в качестве врага ради ощущения собственной значимости? Это соответствует тому, что в конце 1980-х годов предсказывал кремлевский интеллектуал Георгий Арбатов. «Мы намерены лишить вас врага, — заявил он, когда Горбачев распускал Варшавский договор, — и вы не будете знать, что делать». Главный герой трех романов Джона Апдайка Гарри Ангстрем по кличке Кролик думал точно так же: «Если нет холодной войны, то какой смысл быть американцем?»
Сэмюэл Хантингтон (Samuel Huntington) в 1997 году написал для Foreign Affairs очерк, который стоит того, чтобы его перечитать сегодня. Он размышлял о том, что Америке может понадобиться внешний враг для преодоления внутреннего раскола. Ранее я высказывал мысль о том, что развитие многообразия и мультикультурализма внутри страны приведет к снижению воинственности во внешней политике. Я думаю так же до сих пор. (Нет никаких свидетельств, что у мексиканских и китайских иммигрантов, составляющих самые важные группы новых американцев, какие-то агрессивные внешнеполитические планы и намерения.) Но Хантингтон смотрит на это с противоположной стороны: чтобы сгладить или скрыть внутренние межэтнические противоречия, Америка может попытаться отыскать для себя внешних врагов.
Это очень важный аргумент исторической значимости. Но он также глубоко спекулятивный и психологический. Никто в Вашингтоне не может сказать или даже подумать: «Наше национальное самосознание находится в состоянии изменения, а поэтому для его сохранения нам нужен внешний враг». Создатель Кролика Ангстрема понял бы такие настроения. Если мыслить рациональными внешнеполитическими понятиями, то становится очевидно, что конфликт с Россией на российской границе, в котором Вашингтон занимает сторону неонацистов и исламистов, — это совершенно не то, к чему должна стремиться Америка, если ее внешняя политика определяется рациональными критериями. Так чем же ее объяснить?
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Какая это будет неожиданность, если главным наследием Обамы станет не сближение с Ираном, даже если он оправдает все возложенные на него ожидания, а усиление холодной войны, а может, и «горячая» война с Россией. Каждый в Вашингтоне знает, что Ирану Обама и его главные помощники уделяют в 10 раз больше внимания, чем России.
