Психология мести: как становятся шахидками

Следствие по делу о взрывах в московском метро признало, что теракт на станции «Парк культуры» был совершен 17-летней уроженкой Дагестана Джанет Абдурахманова, которая была женой лидера дагестанских боевиков по кличке "Альбаро", сообщает Интерфакс. Почему женщины становятся живыми бомбами? Интервью с психологом М.Решетниковым.

Теракты в московском метро, которые на прошлой недели совершили две террористки-смертницы, вновь заставили

задуматься о том, кто эти женщины, так называемые «черные вдовы», и какие причины заставляют их становиться живыми бомбами. Об этом мы поговорили с доктором психологических наук, ректором Восточно-Европейского института психоанализа Михаилом Решетниковым.

Екатерина Малыхина: Можно ли выделить какие-то основные черты психологического портрета террористок-смертниц или смертников? Кто эти люди? Каков их внутренний мир?

Михаил Решетников: Не существует определенного социального портрета террориста. Но если Вы спрашиваете о России, то это преимущественно вдовы и матери, потерявшие своих детей. Вообще смертника нельзя оценивать с точки зрения обыденной психологии. Там действует психология мести. Есть два никогда не насыщаемых чувства: это потребность в любви и потребность в мести. Большинство чеченских смертниц пережили тяжелое психологическое потрясение: потерю родителей или родственников при депортации, затем в процессе ужасных событий, которые там происходили 10 лет назад, потерю братьев, мужей, детей… Их иногда называют еще «черными вдовами». Вот из таких вот обездоленных людей и выбирают террористов-смертников. Для них фактически не существует мир. Существует только желание мести. Выбирают из тех, кто много чего потерял в процессе своей предшествующей жизни. Людей, для которых жизнь уже не так существенна. Можно попытаться себя поставить на место матери, у которой отняли ребенка, которая потеряла мужа или брата. Ее жизнь для нее не имеет смысла. Таких вот и вербуют преимущественно.

- Но что их все-таки толкает на этот путь?

- Мы с Вами оцениваем это с точки зрения европейской психологии, а на Кавказе другая психология и другие представления об отмщении, другая реакция на горе. Поэтому их толкает традиция, обычаи, боль, утраты. А кроме того, они проходят обычно специальную подготовку, где кроме религиозной составляющей еще делается хорошая промывка мозгов и в том числе обработка психотропными препаратами.

- Что вы подразумеваете под «промывкой мозгов»?

- Промывка мозгов чаще всего делается под действием психотропных препаратов. Это соответствующее внушение, которое ориентирует на достижение поставленной цели, на выполнение конкретного задания, на преданности своему тренеру и внушает смертнику уверенность в своей правоте.

- Смертники осознают, что при терактах гибнут невинные люди, им их не жалко? Ведь у них тоже есть близкие или, если они кого-то потеряли, то они лучше других представляют, что это такое. Испытывают ли они раскаяние?

- Это очень непростой вопрос. Безусловно, они понимают, что мишени терактов ни в чем не виноваты. Но они об этом практически не думают, особенно, после соответствующей психологической обработки. Они понимают, что есть цель – отомстить, и что это должно быть услышано и увидено. С одной стороны теракт – это ужасное событие. С другой стороны – это послание мести. С третьей – это потребность быть выслушанным. Но большинство стран реагируют на террор ответными действиями устрашающего характера. Если брать гуманитарную стратегию антитеррора, то задача любой антитеррористической деятельности – это максимально сокращать масштабы терроризма, но использовать при этом не насильственные, не репрессивные методы. Нужно разобраться, в чем проблема и почему целое поколение людей поступают именно таким образом. Есть такое понятие в современной психологии «историческая психическая травма». При этом эти травмы наносятся, как правило, целому народу. И вот в таких травмированных обществах действуют несколько иные психологические механизмы консолидации, реагирования и т.д.

- Можно ли распознать смертника в толпе и как-то повлиять на его поведение?

- К сожалению, практически невозможно. Во-первых, даже если у вас есть специальная инструкция – к примеру, они есть у всех специалистов ФСБ, служб аэропортов, вокзалов и т.д., -  смертников специально тренируют на умение скрывать эмоции, растворяться в толпе и не привлекать к себе внимание.

- После взрывов в метро, власти тут же заговорили о кавказском следе. И моментально возросло количество случаев насилия по отношению к мусульманам. Почему у людей возникает желание наказать невинного человека, не имеющего отношения к организации теракта?

- Это происходит во всех странах. То же самое было в Лондоне и в Париже. Это возникает в обществе в результате психической травмы. Ведь психическую травму получают не только те, у кого-то в результате теракта погибли родные и близкие. Травмировано все общество. Возникает демонизация образа врага. Потому что для многих на Кавказе русский – это враг. И для многих сейчас в России после этих зверских терактов, которые не имеют оправдания, любой человек кавказской национальности тоже выглядит, как потенциальный враг. Необходимо проводить работу по дедемонизации, а она очень сложна и требует специалистов высокой квалификации. И, конечно, здесь большую роль играют средства массовой информации. Первое, что я сделал, когда выступал по петербургскому телевидению, я сказал, что если у вас есть соседи чеченцы, ингуши или кавказцы вообще, поддержите их! Им сейчас также страшно, как и нам всем!