Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Хотя Турция, как региональная держава, имеет долгую и яркую историю (Османская империя с центром в Стамбуле на протяжении длительного времени была крупной державой), сама Турецкая Республика — относительно молодое государство, созданное менее века назад. И, тем не менее, переворотов, выпавших на ее долю, было более чем достаточно.
На фоне того, как в пятницу Турцию всколыхнула попытка военных совершить переворот и захватить контроль над страной, некоторым из пожилых жителей ситуация может показаться знакомой.
Хотя Турция, как региональная держава, имеет долгую и яркую историю (Османская империя с центром в Стамбуле на протяжении длительного времени была крупной державой), сама Турецкая Республика — относительно молодое государство, созданное менее века назад. И, тем не менее, переворотов, выпавших на ее долю, было более чем достаточно.
И такое большое число потрясений совершенно не случайно. В принципе, одна из причин всей этой череды переворотов связана с чем-то, что является неотъемлемой частью турецкой системы правления. Как писало издание TIME после одного из этих переворотов, конституция страны оставляет за военными право «вмешиваться» при необходимости; а военное командование неподотчетно политическому руководству.
Как писал журнал в 1960 году, после того, как в результате почти бескровного военного переворота был свергнут авторитарный премьер Аднан Мендерес (Adnan Menderes), «турецкая армия на протяжении долгого времени неукоснительно следовала предостережениям покойного великого Кемаля Ататюрка о том, что армия должна оставаться вне политики. Но при этом она помнила и о том, что Ататюрк поручил ей охранять конституцию».
В результате того переворота 1960 года президентом, премьер-министром и министром обороны был назначен генерал Джемаль Гюрсель (Cemal Gursel), что дало миру надежду на то, что страна возвращается к принципам подлинной демократии. (Мендерес был повешен).
Однако прошло всего лишь 11 лет, как группа представителей военного командования вручила диктору программы новостей меморандум и потребовала зачитать его в эфире. В обращении к народу Турции говорилось, что правительство в очередной раз «толкает нашу страну в хаос, на братоубийство и социально-экономические волнения», и поэтому «турецкие вооруженные силы, выполняя свои налагаемые конституцией обязанности по защите республики, возьмут власть в свои руки». Этот метод, успешно использованный, получил название «переворота по меморандуму».
В 1980 году это повторилось.
После длительного периода политического противостояния (без действующей парламентской коалиции законы не принимались месяцами) и серии непредотвращенных терактов военные «взяли дело в свои руки», как назвал это автор опубликованной в TIME статьи под красноречивым заголовком «Генералы снова захватили власть».
Демократически избранное правительство было изгнано советом из шести генералов, которые позаботились о том, чтобы за ночь были задержаны лидеры оппозиции страны, объявив, что будут все контролировать до тех пор, пока не появится возможность возобновления деятельности работоспособного правительства. Судя по событиям 1960-го и 1971-го годов, можно было предположить, что именно так они и поступят: после каждого переворота гражданское правительство возвращалось к власти в течение нескольких лет. Поэтому неудивительно, что вся страна отреагировала на это, как написала TIME, с чувством «настороженного облегчения»:
После нескольких месяцев роста террористической активности — как со стороны леворадикальных сил, так и ультраправых — страна позволила себе погрузиться в состояние непривычного расслабления. Мирные жители радостно приветствовали танки, с грохотом проезжавшие по улицам Стамбула. Водители автомобилей пожимали руки солдатам, дежурившим на блокпостах. Владельцы магазинов впервые за несколько месяцев подняли защищавшие от взрывов жалюзи, и по вечерам снова начали заполняться рестораны. Некоторые горожане выглядели теперь намного аккуратнее и более подтянутыми, чем обычно — просто потому, что уже не носили под одеждой или за поясом пистолеты. Турецкое ежедневное англоязычное новостное издание Turkish Daily News, описывая преобладающие в стране настроения, напечатало на всю ширину полосы заголовок «Жизнь во всей Турции нормализовалась».
Скажем так, почти нормализовалась. Первые несколько непростых недель после прихода хунты к власти омрачали новые вспышки терроризма. Заявляя о своем неприятии военного режима, леворадикальные террористы устроили засаду и убили командира танкового экипажа в Адане и старшего офицера полиции в Стамбуле. В Стамбуле был убит один из леворадикальных экстремистов, когда друзья пытались освободить его из-под стражи. При этом военные продолжали проводить облавы на подозреваемых в экстремизме, и к концу недели было арестовано более 2 тысяч человек, и закрыто около 150 отделений профсоюзов. Кроме того, военное правительство приказало гражданам убрать со стен домов все политические лозунги. В официальном сообщении в связи с военным положением говорилось: «Каждый отвечает за свою стену. Если у вас нет денег на то, чтобы ее перекрасить, вы должны обратиться в органы временной военной администрации своего района, и вам выдадут краску».
Не прошло и трех лет, как военный режим в конце 1982 года выполнил свое обещание вернуться к демократии — но это было соглашение, что вызывало у многих наблюдателей опасения, поскольку новое демократическое правительство оставляло за президентом огромные полномочия.
В то время положение Турции в мире было нестабильным, но имело большое значение: по соседству с ней располагался послереволюционный Иран, и многие ее союзники по НАТО высоко ценили возможность доступа, которую Турция могла им обеспечить. В мировом масштабе ставки в стремлении Анкары достичь военного и конституционного баланса были, по мнению многих, высоки как никогда.
Однако на практике с демократией зачастую было все не так просто. На протяжении последующих лет не обходилось без дальнейших попыток со стороны военных, граждан и правительства разобраться (с переменным успехом и разной степенью насилия), кто лучше придерживается конституции. И такое несоответствие, очевидным образом, сохраняется и сейчас.
Перед переворотом 1980 года его организатор турецкий генерал Кенан Эврен (Kenan Evren) охарактеризовал ситуацию так: «Все говорят о национальном единстве, но, к сожалению, добиться его не удается никому».
В результате того переворота 1960 года президентом, премьер-министром и министром обороны был назначен генерал Джемаль Гюрсель (Cemal Gursel), что дало миру надежду на то, что страна возвращается к принципам подлинной демократии. (Мендерес был повешен).
Однако прошло всего лишь 11 лет, как группа представителей военного командования вручила диктору программы новостей меморандум и потребовала зачитать его в эфире. В обращении к народу Турции говорилось, что правительство в очередной раз «толкает нашу страну в хаос, на братоубийство и социально-экономические волнения», и поэтому «турецкие вооруженные силы, выполняя свои налагаемые конституцией обязанности по защите республики, возьмут власть в свои руки». Этот метод, успешно использованный, получил название «переворота по меморандуму».
В 1980 году это повторилось.
После длительного периода политического противостояния (без действующей парламентской коалиции законы не принимались месяцами) и серии непредотвращенных терактов военные «взяли дело в свои руки», как назвал это автор опубликованной в TIME статьи под красноречивым заголовком «Генералы снова захватили власть».
Демократически избранное правительство было изгнано советом из шести генералов, которые позаботились о том, чтобы за ночь были задержаны лидеры оппозиции страны, объявив, что будут все контролировать до тех пор, пока не появится возможность возобновления деятельности работоспособного правительства. Судя по событиям 1960-го и 1971-го годов, можно было предположить, что именно так они и поступят: после каждого переворота гражданское правительство возвращалось к власти в течение нескольких лет. Поэтому неудивительно, что вся страна отреагировала на это, как написала TIME, с чувством «настороженного облегчения»:
После нескольких месяцев роста террористической активности — как со стороны леворадикальных сил, так и ультраправых — страна позволила себе погрузиться в состояние непривычного расслабления. Мирные жители радостно приветствовали танки, с грохотом проезжавшие по улицам Стамбула. Водители автомобилей пожимали руки солдатам, дежурившим на блокпостах. Владельцы магазинов впервые за несколько месяцев подняли защищавшие от взрывов жалюзи, и по вечерам снова начали заполняться рестораны. Некоторые горожане выглядели теперь намного аккуратнее и более подтянутыми, чем обычно — просто потому, что уже не носили под одеждой или за поясом пистолеты. Турецкое ежедневное англоязычное новостное издание Turkish Daily News, описывая преобладающие в стране настроения, напечатало на всю ширину полосы заголовок «Жизнь во всей Турции нормализовалась».
Скажем так, почти нормализовалась. Первые несколько непростых недель после прихода хунты к власти омрачали новые вспышки терроризма. Заявляя о своем неприятии военного режима, леворадикальные террористы устроили засаду и убили командира танкового экипажа в Адане и старшего офицера полиции в Стамбуле. В Стамбуле был убит один из леворадикальных экстремистов, когда друзья пытались освободить его из-под стражи. При этом военные продолжали проводить облавы на подозреваемых в экстремизме, и к концу недели было арестовано более 2 тысяч человек, и закрыто около 150 отделений профсоюзов. Кроме того, военное правительство приказало гражданам убрать со стен домов все политические лозунги. В официальном сообщении в связи с военным положением говорилось: «Каждый отвечает за свою стену. Если у вас нет денег на то, чтобы ее перекрасить, вы должны обратиться в органы временной военной администрации своего района, и вам выдадут краску».
Не прошло и трех лет, как военный режим в конце 1982 года выполнил свое обещание вернуться к демократии — но это было соглашение, что вызывало у многих наблюдателей опасения, поскольку новое демократическое правительство оставляло за президентом огромные полномочия.
В то время положение Турции в мире было нестабильным, но имело большое значение: по соседству с ней располагался послереволюционный Иран, и многие ее союзники по НАТО высоко ценили возможность доступа, которую Турция могла им обеспечить. В мировом масштабе ставки в стремлении Анкары достичь военного и конституционного баланса были, по мнению многих, высоки как никогда.
Однако на практике с демократией зачастую было все не так просто. На протяжении последующих лет не обходилось без дальнейших попыток со стороны военных, граждан и правительства разобраться (с переменным успехом и разной степенью насилия), кто лучше придерживается конституции. И такое несоответствие, очевидным образом, сохраняется и сейчас.
Перед переворотом 1980 года его организатор турецкий генерал Кенан Эврен (Kenan Evren) охарактеризовал ситуацию так: «Все говорят о национальном единстве, но, к сожалению, добиться его не удается никому».
