Самоубийства среди американских ветеранов

Служба в зоне военных действий всегда считалась опасным занятием. Солдатам приходится иметь дело с наихудшими проявлениями человеческой природы. Пули, бомбы, фугасы, гранаты, случайные обстрелы со стороны своих же товарищей, рукопашные бои, усталость, скука, одиночество, мучительный страх — жизнь сегодняшнего солдата на войне так же наполнена стрессом, как и у воинов в древности. Только оружие другое.

Однако сегодня американским пехотинцам, воюющим в Ираке или Афганистане, грозит еще одна опасность, причем не менее смертельная, чем самые мощные взрывные устройства Талибана и Аль-Каиды, — самоубийства.

Сегодня, т.е. на следующий день после того, как президент США Барак Обама объявил об отправке еще 30 тысяч  солдат в Афганистан, стало известно, что количество американских военнослужащих, покончивших жизнь самоубийством в этом году, уже превысило рекордный уровень 2008 года. При этом несколько месяцев назад газета The New York Times писала, что никогда еще «за последние 30 лет» в американской армии не было столько самоубийств, сколько сейчас.

Неудивительно, что среди всех родов войск американская пехота лидирует по количеству самоубийств, число которых резко выросло даже среди солдат с большим опытом участия в военных действиях. Сотни тысяч американских солдат из сухопутных войск и корпуса морской пехоты были направлены в эти две горячие точки, и многие из них стали участниками или очевидцами страшных событий, которые обычный человек даже представить себе не может.

В интервью журналу The Nation Майк Хармон, 25-летний ветеран иракского конфликта, мрачно рассказывает о том, что его все время преследует один и тот же кошмарный сон: за ним гонится враг с мачете в руках, а впереди — только двери, которые никуда не ведут. А пол «всегда скользкий».

Нет ничего удивительного в том, что Хармона преследуют ежедневные приступы паники. В Ираке он служил военным медиком при танковых и артиллерийских частях и видел своими глазами, как погибали или становились калеками не только его товарищи, но и, что не менее тяжело, многие мирные жители.

«Когда в нас начинали стрелять, наши парни открывали ответный огонь, — рассказывает он, сидя в своей бруклинской квартире. — В итоге гибли мирные жители, которые попадали под перекрестный огонь. Кто-то из них просто ехал мимо, кто-то сидел на крыльце своего дома. Когда где-нибудь взрывалось самодельное взрывное устройство, мы оказывали помощь пострадавшим мирным жителям. Большинство из них были женщины и дети. Половина из них умирала у меня на руках. Ничего нельзя было сделать. Иногда ты подходишь к подбитой машине и видишь, что водитель еще держится за руль, а головы у него уже нет. Некоторые из наших парней смеялись над этим. Некоторые в шутку вставляли в оторванную голову светильник, чтобы получилась как бы лампа. Они хорошие парни, просто они слишком много всего насмотрелись».

Слушая подобные истории, перестаешь удивиться тому, что число самоубийц среди военнослужащих, находящихся в зоне боевых действий, так велико. Смотреть, как с другими происходят ужасные вещи, и постоянно опасаться за собственную безопасность — такого стресса  вполне достаточно, чтобы сломать даже самого стойкого солдата.

Журнал «Травматический стресс» (Journal of Traumatic Stress) недавно посвятил целый номер продолжающемуся присутствию США в Афганистане. По данным журнала, «по меньшей мере, один из пяти (ветеранов военных действий) вернулся с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР)». Еще 47 процентов «задумывались о самоубийстве до того, как обратились к врачу, а 3 процента пытались  покончить с собой».

Возникала ли проблема суицида в американской армии в ходе прежних военных конфликтов?

К сожалению, до 1980 года вооруженные силы не вели такой статистики. Но без самоубийств наверняка не обходилось.

Однако у ветеранов Второй мировой войны есть общее чувство, что на психику солдат давят даже не столько зверства войны, сколько невозможность определить, кто твой враг, и отсутствие четкого понимания того, за что ты воюешь.

«Парни, которые сражаются в Ираке и Афганистане, порой даже не знают, кто может выстрелить в них. Плюс им приходится думать о фугасах на дорогах. Эта война совсем не похожа на то, что было у нас во время Второй мировой войны. Я сочувствую им», — сказал в интервью газете The Advocate 83-летний Фред Дренкхан, принимавший участие в боях за Арденнский выступ.

Вместе с тем Дренкхан заявил, что не понимает, почему количество самоубийств среди сегодняшних ветеранов-участников боевых действий так велико в США. Он не может вспомнить ни одного случая, чтобы кто-то из его боевых товарищей попытался покончить с собой, хотя им и доводилось оказываться в самых трудных и опасных ситуациях, какие только можно представить.

«Видимо, все дело в стрессе, — полагает 86-летний Лью Джексон из города Стэмфорд, служивший во время Второй мировой войны на Тихом океане на бомбардировщике B-29 и лично сбивший японского летчика-камикадзе, который направил свой истребитель прямо на самолет Лью. — Ездить постоянно в командировки в Ирак и Афганистан — это, наверняка, огромный стресс».

Подобный стресс может вызывать у человека сильное ощущение безнадежности и полного отчаяния. Как утверждает печальная статистика, только сегодня в течение дня пять американских солдат попытаются совершить самоубийство. Кто-то осуществит свое намерение до конца, кто-то — нет, но в любом случае человек пострадает физически и психологически.

Муж Триши Хобарт, отец троих детей, покончил с собой в 2005 году, когда на две недели вернулся домой из Ирака, чтобы лечиться от полученного за время боев нервного истощения.

«Я увидела, что стало с мужем после того, как он провел год в Ираке, — заявила Триша в интервью интернет-порталу MPNnow.com. — Поэтому я сразу поняла, что это не последнее самоубийство… Война так или иначе накладывает отпечаток на людей. У одних получается справиться с кошмарами и воспоминаниями о том, что они там видели и делали, а другие не могут об этом забыть. К сожалению, некоторые из тех, кто не может забыть о пережитом, выбирают в качестве выхода самоубийство».

Сам я на войне не бывал. Но среди моих родных есть люди, которые воевали. Противник, с которым сражался во время Второй мировой войны мой дед, представлял собой такую же угрозу глобальной безопасности, как и сегодняшняя Аль-Каида, и я просто надеюсь, что тысячи новых солдат, которых отправят в Афганистан, смогут не только выжить в «горячей точке», но и, что не менее важно, сохранить после всех ужасов войны достаточно душевных сил, чтобы забыть о пережитых кошмарах.