Европейцы, рассерженные расточительностью Греции, называли ситуацию там "реальным существующим социализмом" - такой фразой себя описывал старый коммунистический блок. Премьер-министр Георгий Папандреу считается Гамлетом, который даже не смог удачно упасть на свой собственный меч. Греки, тем временем, или как минимум шайка анархистов и членов обрюзгшего государственного сектора, протестуют против любых перемен. Существует ли в Греции молчащее большинство, которое поддерживает реформы? Или это действительно конец эпохи? Конец XX века, в финансовой нищете, подобно тому, как XIX век окончился войной в 1914 году?
Вероятно, Греция на самом деле продемонстрирует слабость Европы или или вынудит создать более маленькую еврозону. The Guardian, например, призывает Грецию выйти из еврозоны (британцы счастливы тем, что они никогда в нее и не входили, хотя слабость фунта угрожает инфляцией, поскольку импорт становится все дороже и британская экономика в любом случае движется в никуда). Это повлечет за собой конец мечты Маастрихта, мечты о сверхевропейском государстве, которое будет идти бок о бок с Америкой, что приведет к тому, что Европа больше не будет экономической державой и политическим гномом.
Политический класс вознамерился искать решение. Однако европейские лидеры продолжают пререкаться насчет того, каким оно может и должно быть. Большинство европейских лидеров, конечно, скептически смотрят на способность Греции изменить свой путь, потому они пытаются привязать все будущие субсидии к повышению налогов и сокращениям в государственном секторе. Европейские министры финансов, встречающиеся в Люксембурге, пытаются выковать что-то вроде компромисса по поводу досадного вопроса о том, как много ответственности должны взять на себя банки, которые одалживают Греции. Канцлер Ангела Меркель и Вольфганг Шойбле призывают банки усилить помощь, а Deutsche Bank сопротивляется. В позиции банков есть что-то одновременно впечатляющее и возмутительное. Меркель возмущается из наглостью. Однако этот кризис - также доказательство вины рейтинговых агентств, которые воспринимаются с тревогой и яростью, в финансовом кризисе 2008 года. На самом деле самым влиятельным человеком в Германии может быть глава Deutsche Bank Йозеф Акерманн (Josef Ackermann).
Тимоти Гартон Эш (Timothy Garton Ash ) в статье для Los Angeles Times беспокоится о том, что Европа как политический и экономический проект трещит по швам. Поколение, выросшее под влиянием Второй мировой войны - Гельмута Коля, Жака Ширака, - уходит. Отношения между Францией и Германией прохладные.
Однако всегда есть вероятность того, что кризис послужит началом формирования новой Европы. Она либо станет сильнее, либо будет раздавлена в наковальне греческого кризиса.
