Понтификат Бенедикта XVI останется в истории Церкви как один из самых важных. Его величие обратно пропорционально его скромности. Линия, которую он проводит, настолько ясна, аргументированна, сильна и уважительна, что это заранее обезоруживает всех его клеветников. Вместе с Бенедиктом XVI церковь выходит из смутного периода после Второго Ватиканского собора. Потребуется еще много времени, чтобы намеченный им путь пронизал всю церковную жизнь, не будем слишком обольщаться, может быть, и ему это до конца не удастся, но и назад мы не вернемся. К тому, к чему стремились Павел VI и Иоанн Павел II, привел нас Бенедикт XVI. Можно еще будет добиваться осуществления некоторых важных деталей, но главное сделано.
Многие вещи, которые он сделал, тоже будут забыты, как это обычно случается со всеми, потому что время не дает преимуществ. Но не будет забыта речь в Римской Курии 22 декабря 2005 года по поводу интерпретации решений Второго Ватиканского собора, речь в Регенсбурге в 2006 году о соотношении веры и разума, апостольское письмо Summorum Pontificum, выпущенное по собственной инициативе Папы в 2007 году, которое определяло правила отправления мессы, письмо всем епископам мира после снятия анафемы с четырех епископов, рукоположенных по приказу монсеньера Лефевра 10 марта 2009 года. Это четыре столпа, которые не позволят церкви вернуться вспять.
После того как в 1966 году Иоанн-Баптист Метц (Johann Baptist Metz ), создатель политической теологии, которая уводила в сторону от традиции, заявил, что мир отныне стал полностью светским, что Бога в нем теперь не отыщешь, Бенедикт XVI на протяжении всего своего понтификата призывал христиан дать место Богу в мире. Если многие христиане после Второго Ватиканского собора были больше озабочены соблюдением обязанностей перед государством, чем признанием того, что все сущее является творением Бога, Бенедикт XVI напомнил о царстве Божием и никогда не отступал перед утверждением общественной роли христианской религии. Он отказался признать, что вера превратилась в личное хобби, а христианское откровение — это одно из мнений постмодернистского пантеона богов. Не все религии одинаковы, экуменизм не связан с религиозным безразличием, диалог не заменяет весть. Выступая против теорий, которые разрушают истину, считая ее формой идеологии, Бенедикт XVI сконцентрировал свое учение именно на правде Слова, уча, что младенец в яслях Вифлеема — это вечное знание Отца, творца всего сущего. Он освободил нас от искушений номинализма, он придал осмысленность разуму, потому что он понимает веру как знание, а не как опыт, он призвал герменевтику поверить себя метафизикой, он придал веру в бытие, которое не сводится только к нашим конструкциям.
В результате его учения на протяжении этих семи лет все постепенно встало на свои места. Редукционизм, идеологии, бред, царивший после Второго Ватиканского собора, были преодолены, и картина прояснилась. Второй Ватиканский собор занял свое место в традиции, как новое событие в непрерывном течении вещей. На смену часто наивному оптимизму пришло тяжкое и реалистическое размышление об отступничестве многих от веры отцов. Эти толпы пытались завоевать мирским путем, а не беседами с Христом. Папа вернул уверенность верующим, которые чувствовали себя потерянными перед множеством «понтификов», порожденных отрицанием и фальшивым плюрализмом, он заговорил об авторитете, как об элементе, который благоприятствует внутреннему познанию и послушанию как настоящему источнику свободы, а не той свободы, которой хочет мир. Он снабдил нас инструментами, чтобы противостоять современному сциентизму, так как человеческий разум не является плодом случайности или материалистического детерминизма. Он поставил литургию в центр христианской жизни как Дело Божие, а не как момент для социализации.
Его выступления всегда были точными и последовательными, он не любитель трибун, он требует духовности, отстаивает значение веры, призывает экспрессивность к тишине и созерцанию. Он сказал, что Папа правит не только с помощью декретов, но и молитвой, он заявил, что реальность познается не только с помощью науки, но и с помощью веры, он сказал, что таинства более реальны, чем то, что можно увидеть и потрогать. Он вернул католической вере ее духовную глубину, сконцентрировав ее на невидимом, которое не меняется, открыв ей пространство в меняющемся видимом мире.
Как же мы должны благодарить этого Папу! Он имеет живое представлении о грязи, присутствующей в лоне церкви, он вел свою лодку среди тысяч морских валов, но ему удалось дать новый миссионерский толчок христианской идентичности, которая потеряла свое соотношение с истиной. Он напомнил, что будущее церкви зависит от святости, а не от пастырских планов. Он опровергнул истолковательные доктрины, которые пользуются успехом, и хотя во многих католических книжных магазинах его книгам предпочитают книги Ханса Кюнга (Hans Küng), в конце концов, восторжествует проводимая им линия. Хотя во многих католических университетах сопротивляются его учению, в конце концов, истина восторжествует. Хотя и воздвигаются препятствия на пути познания и проникновения его учения в основу церкви (на периферии церковная доктрина зачастую остановилась на уровне семидесятых годах), в конце концов, вся церковь пойдет за ним. Он идет впереди и предвосхищает. Народ Божий следует за ним, ковыляя, виляя, а в некоторых случаях и отступая. Колеблются и многие члены Курии, но путь проложен.
