Вчера днем я записывал в студии аудиоверсию короткого рассказа, который я написал к 90-летию Рэя Брэдбери. В этом монологе под названием «Человек, который забыл Рэя Брэдбери» («The Man Who Forgot Ray Bradbury») я рассказываю о том, как повлиял на меня Рэй Брэдбери в детстве и во взрослой жизни, а также - насколько это возможно – как он повлиял на мир. Написал я его в прошлом году как любовное письмо, знак благодарности и подарок на день рождения для писателя, который научил меня мечтать, показал мне, что такое слова и на что они способны, и который меня ни разу не подвел – ни как читателя, ни как человека.
На прошлой неделе за ужином один из моих друзей рассказал мне, что, когда ему было 11 или 12 лет, он познакомился с Рэем Брэдбери. Узнав, что он хочет быть писателем, Брэдбери пригласил его в гости и потратил полдня, чтобы объяснить ему несколько важных вещей: если хочешь быть писателем, ты должен писать. Каждый день. Хочется тебе, или нет. Ты не можешь написать одну книгу и на этом остановиться. Это работа – но лучшая в мире. Мой друг вырос и стал писателем – из тех, что зарабатывают литературой на жизнь.
Рэй Брэдбери был человеком, готовым уделить полдня ребенку, который хочет стать писателем, когда вырастет.
Я впервые столкнулся с рассказами Брэдбери в детстве. Начал я с «Возвращения» («Homecoming») – рассказа о ребенке, пытающемся найти свое место в мире монстров, похожих на семейство Адамсов. Я в первый раз увидел рассказ, который как будто был адресован лично мне. Затем у нас дома обнаружилось издание «Серебряной саранчи» («The Silver Locusts») (британское название «Марсианских хроник» (The Martian Chronicles»)). Я прочитал его, мне понравилось, и я скупил все книги Брэдбери, которые нашлись в книжной лавке, приезжавшей раз в семестр к нам в школу. Благодаря Брэдбери я узнал об Эдгаре По. В его рассказах была поэзия, и не важно, что я был маленьким и многого не понимал – того, что я из них вынес, было достаточно.
Некоторые писатели, которых я любил ребенком, разочаровали меня, когда я повзрослел – но не Брэдбери. Его страшные рассказы оставались страшными, его темная фэнтези – темной и фантастической, его научная фантастика (его никогда не занимала наука, но всегда интересовали люди, и именно это делало его рассказы такими сильными) так же, как раньше, несла ощущение чуда. Все по-прежнему было, как в детстве.
Он был хорошим писателем и хорошо писал во многих жанрах. Он стал одним из первых фантастов, перешедших из «бульварных» журналов в «глянцевые». Он писал сценарии для Голливуда. По его романам и рассказам снимались хорошие фильмы. Задолго до того, как я сам начал писать, Брэдбери уже был одним из тех авторов, которыми мечтают – и не могут - стать другие писатели.
Понятие «книга Рэя Брэдбери» обладало своим особенным смыслом. Оно ничего не говорило о самом содержании книги, зато говорило об атмосфере, о языке, о некоей магии, наполняющей в мир. Детектив «Смерть – дело одинокое» («Death is a Lonely Business») – это настолько же Брэдбери, как и «Надвигается беда» («Something Wicked This Way Comes»), или «451 градус по Фаренгейту» (Fahrenheit 451), или любой рассказ из любого сборника – будь это хоррор, научная фантастика, магический реализм или просто реализм. Брэдбери был сам по себе жанром и играл по собственным правилам. Молодой человек из Уокигана, штат Иллинойс, приехал в Лос-Анджелес, занимался самообразованием, сидел в библиотеках и писал, пока не добился совершенства. Затем он перешел границы жанра и создал свой жанр. Ему часто подражали, но никто не мог его повторить.
Мы с ним познакомились, когда я был молодым писателем. Он тогда приехал в Британию на празднование своего 70-летия, проходившее в Музее естественной истории. Это - странно, но мы стали друзьями – на свой необычный лад. Мы вместе встречались с читателями, подписывали книги. Много лет подряд, когда Рэй выступал перед публикой, я при этом присутствовал. Иногда я представлял его аудитории. Когда Американская ассоциация писателей-фантастов присваивала Рэю звание гроссмейстера, я вел церемонию награждения. Рэй в тот раз рассказал собравшимся о ребенке, который хотел зайти в магазин игрушек, а друзья дразнили его и говорили, что это – для маленьких. Он вспоминал, как хотел убедить этого ребенка не обращать внимания на друзей и поиграть с игрушками.
Он говорил о практической стороне жизни писателя («Пишите! – призывал он. – Пишите каждый день! Я до сих пор пишу каждый день!»), о внутреннем ребенке (по его словам, он обладал фотографической памятью и помнил себя с младенчества, причем это, по-видимому, действительно было так), о радости, о любви.
Он был добрым и мягким человеком, обладавшим той характерной для Среднего Запада учтивостью, которая совсем не говорит о бесхарактерности. Он был энтузиастом, и казалось, что его энтузиазм поможет ему жить вечно. Он действительно любил людей. Он сделал мир лучше, подарив ему красные пески и каналы Марса, Хэллоуин на Среднем Западе, маленькие городки и мрачные карнавалы. И он продолжал писать.
«Оглядываясь назад, видишь, что ответом на все вопросы была любовь», - сказал Рэй в одном своих интервью.
У нас было много причин его любить. И мы его любили.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Вчера днем я записывал в студии аудиоверсию короткого рассказа, который я написал к 90-летию Рэя Брэдбери. В этом монологе под названием «Человек, который забыл Рэя Брэдбери» я рассказываю о том, как повлиял на меня Рэй Брэдбери в детстве и во взрослой жизни, а также - насколько это возможно – как он повлиял на мир.
