До Меркель нам еще очень далеко

Кристина Фернандес уже давно перестала стремиться к тому, чтобы стать такой же, как Ангела Меркель. Канцлер Германии была тем зеркалом, в котором хотела увидеть свое отражение госпожа президент, как только унаследовала кресло своего мужа Нестора Киршнера. Она восхищалась той ролью, которую играла Германия в строительстве Евросоюза. Именно в ту пору Кристина Фернандес выступала за тесные отношения с Уго Чавесом, прежде всего в силу потребности в энергоносителях, хотя она и опасалась его резкого политического курса. Тогда же она говорила о том, что «наше сельское хозяйство - самое конкурентоспособное в мире, а его успехи вызывают всеобщее удивление». Все эти заявления были сделаны публично.

Кристина только что открыла внешнеполитический год поездкой в ОАЭ, Индонезию и Вьетнам. Предварительно она побывала в Гаване, где после тяжелой операции проходит восстановительный период Уго Чавес. Это оказалось более разумным, чем совещание в Каракасе, где горстка приехавших президентов и толпы на улицах подтвердили легитимность президента, которого там нет, но который при этом подписывает указы.

Возможно, Габриэль Гарсия Маркес сожалеет о том, что родился слишком рано. Он мог бы тогда написать еще более яркие произведения. Свое восхищение (уже несколько дозированное) она теперь перенесла на Сусило Бамбанга Юдойоно, первого президента Индонезии, избранного прямым голосованием и переизбранного на второй срок. Во Вьетнаме она предпочла не касаться вопросов современности и отдала дань памяти Хо Ши Мину, лидеру этой страны, при котором была отражена американская агрессия и было восстановлено единство страны. Кристина говорила о необходимости освоения новых рынков динамично развивающихся стран. На это трудно что-либо возразить, кроме объективных трудностей, стоящих на пути взаимодействия вышеуказанных стран и Аргентины. Нельзя исключать, что за этими официальными заявлениями скрывается более широкий смысл президентского турне, в котором экономические интересы могут быть также связаны с политическим поворотом. Не исключено, что правительство пытается создать блок, в который войдут латиноамериканские страны (Венесуэла, Эквадор, Аргентина, возможно, Бразилия и Куба), некоторые азиатские и основные африканские государства. Это сложная альтернатива на фоне кризиса Евросоюза и отношений безразличия между Буэнос-Айресом и Вашингтоном. Речь идет о той самой третьей позиции, которую в 70-х годах озвучил Хуан Доминго Перон.

Изменения, просматривающиеся сейчас во внешней политике, предугадывались уже на первом году второго президентского срока Кристины. В прошлом году во внешнеполитической повестке дня Кристины Киршнер значились три основных пункта: майская поездка в Анголу, которую министр торговли Гильермо Морено (Guillermo Moreno) сумел превратить в карнавал; встреча лидеров «Большой двадцатки» в Мексике; неудачное выступление на ассамблее ООН, где Киршнер заявила, что проведет переговоры с Ираном в связи с терактом в Еврейском культурном центре Буэнос-Айреса (AMIA), в Джорджтаунском и Гарвардском университетах (США). На встречу глав ибероамериканских государств в Кадисе Кристина в итоге отправила своего представителя Амадо Буду (Amado Boudou). Изменения во внешнеполитическом курсе, как и в других областях, проводятся без должной политической подготовки.

Нечто подобное произошло во время прошлогодней поездки в Анголу. Правительство Аргентины пошло на сближение с этой африканской страной из-за ее нефтяных запасов, вторых по величине на континенте. Но выбрало неподходящий момент: именно тогда оно национализировало у Repsol компанию YPF. Испанская нефтяная компания ведет добычу в трех ключевых районах Анголы вместе с государственным предприятием Sonangol, большинство акций которой принадлежит семье президента и норвежской компании Statoil. Кристина впервые обо всем этом узнала во время встречи с президентом страны Жозе Эдуардо Душ Сантушем, занимающим свой пост с 1979 года.

В ходе своей нынешней поездки Кристина проявила большую осторожность в своих выступлениях. ОАЭ представляют собой однопартийный режим, где подавлялись демонстрации, сопровождавшие арабскую весну 2010 года, отголоски которой не утихают до сих пор. Там строго следят и сурово наказывают диссидентов. Во Вьетнаме также действует однопартийная система. Критические выступления журналистов являются объектом преследования. Противников режима часто приговаривают к смертной казни, которые совершаются тайно.

Конечно, Кристина ни о чем этом не говорила. Неудобных вопросов она также избегает и когда приземляется в Каракасе или Гаване. Но при этом подняла жуткий крик, когда в Парагвае отстранили от власти Фернандо Луго, а в Гондурасе сместили со своего поста Мануэля Селайю. Всегда двойные стандарты. В этом же контексте следует рассматривать и переговоры с Ираном по поводу теракта в AMIA. В свое время Киршер инициировала судебное расследование, в ходе которого в подготовке теракты, унесшего жизни 85 человек, были признаны виновными бывшие госслужащие иранского режима. Неоднократно, в том числе и на международных форумах, Кристина требовала от Махмуда Ахмадинежада выдать этих людей правосудию. И вдруг неожиданно решила вступить с ним в переговоры. Возможно, она хочет подыскать какую-то третью страну для нового судебного процесса.

Приоритет внутреннего законодательства над международным. Это особенно проявилось в национализации компании YPF и в почетной встрече парусного фрегата «Либертад», проведшего 78 дней в плену в порту Ганы.

Сближение с Ираном подчиняется той же логике, которая лежит в основе нынешнего интереса к другим арабским государствам и азиатским государствам с бурно развивающейся экономикой. Возможность ведения бизнеса и потенциальные инвестиции в экономику, которой они нужны как воздух. Инвестиции из Европы и США сократились до своего исторического минимума.

В 2012 году инвестиции сократились на 16%. Это в первую очередь было вызвано недоверием. Да и как можно доверять правительству, склонному к необдуманным мерам? Как можно просить инвестиции, когда предприятиям не разрешают распоряжаться своей прибылью и вводятся ограничения на снятие наличных денег с банковских счетов? Неужели арабские или азиатские страны станут рисковать своими деньгами в таких условиях? Не забывайте и об остром кризисе национальных мощностей по выработке электроэнергии. Иран представляет собой хороший рынок для экспорта аргентинских зерновых. В свою очередь, Исламская Республика могла бы поставлять нефть. Но ее уже закупает Китай.

Однако не все оказывается так просто. Отношения Ирана с арабским миром полны противоречий и проблем. Тегеран, например, предлагает ввести жесткие санкции в отношении Израиля. Арабские страны иногда выражают готовность, хотя и подписывают соглашения о военно-техническом сотрудничестве с США, главным союзником Израиля. В этом мире не так-то легко вести параллельную игру. Например, Китай поддерживает отношения с Ираном и его противниками. Но у Поднебесной - такая экономическая мощь, которая позволяет ему делать почти все что угодно в мире, бредущем в потемках.

За кулисами внешней политики явственно видны слабости экономической модели, которой придерживается Киршнер. За эти годы правительство поставило экономику исключительно на службу потреблению. Но если в этот двигатель постоянно не заливать все больше горючего (капиталовложения), то он заглохнет. Это можно проследить, в частности, на таком явлении, как инфляция.

Инфляция начинает душить правительство, подобно тискам. Она наносит ущерб экономике и бьет по карману простых людей, принося при этом еще и политические страдания.

Разрыв в 15 пунктов между данными, которые предоставляет Национальный институт статистики и переписи (INDEC), и теми, которые приводит оппозиция (10,8% против 25,6%), вполне может настроить большинство населения против правительства (по крайней мере, по этому вопросу). Как следует из исследования, проведенного университетом Di Tella, 80% граждан не доверяют данным INDEC.

Правительство либо отмалчивается, либо делает какие-то странные замечания. Альдо Феррер (Aldo Ferrer) в настоящее время является послом во Франции и авторитетным экономистом. Странно слышать от него, что инфляция является всего лишь «инерционной проблемой», что аргентинцы уже знают, как с ней бороться, и что, в конце концов, гораздо важнее научиться самим решать свои проблемы.

В Аргентине было два всплеска гиперинфляции (в конце 80-х и начале 90-х годов), которые нанесли очень серьезный удар почти по одной трети населения страны. Именно в них-то и следовало искать причины волны насилия и мародерства накануне Рождества.

Но правительство Кришнер тогда предпочло возложить всю ответственность на неких вандалов, наркоторговцев, заговорщиков из числа политических и профсоюзных деятелей. Сейчас все свелось к внутренним разборкам, преследующим цель снять с должности ответственных лиц города Барилоче (Bariloche), где вспыхнули первые беспорядки. На этом настаивает Кристина Киршнер.

Президент сейчас обеспокоена повышением стоимости на проезд в метро, предложенным Маурисио Макри (Mauricio Macri). Кристина опасается, хотя и не говорит об этом открыто, что это повышение вызовет рост тарифов во всей транспортной системе. И, как следствие, подстегнет инфляцию. Строго говоря, это вызвано двумя причинами: уже существовавшей инфляцией, вызывающей постоянный рост цен, и несбалансированной политикой Киршнер и Макри.

Но по-другому Киршнер мыслить не может. Именно этим объясняются ее постоянные нападки на сельское хозяйство, журналистику, судебную систему и любые организации, которые выражают с ней свое несогласие. Лично или через Twitter, как сейчас.