Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
Есть ли у России шансы в Африке?

Китай отправил в Мали 500 военных и всячески стремится укрепить свое положение в Африке, оттеснив в сторону бывшие колониальные державы. Россия в свою очередь постепенно сдает позиции, несмотря на немалый потенциал.

© flickr.com / codaБуровая установка в Африке
Буровая установка в Африке
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Всплеск интереса соответствует в первую очередь новым стратегиям развития крупных компаний, которые отныне в состоянии предложить партнерские отношения практически в любом уголке мира. Газпром, Роснефть, Росатом и Алроса сегодня считают себя международными игроками, подобно крупнейшим западным и азиатским корпорациям или частным российским предприятиям, таким как «Лукойл» и Северсталь.

Atlantico: Существует ли у России стратегия по расширению своего присутствия в Африке?

Жюльен Веркей: У России, собственно говоря, нет африканской политики. Настоящие стратегии по развитию деятельности в Африке имеются только у нескольких крупных российских компаний. Государственные предприятия согласуют их с политическими властями, но они не являются частью общего и четко определенного плана работы на африканском континенте. В то же время присутствие в Африке открывает перспективы, от которых России было бы глупо отказываться. Советский период, когда главным мотивом присутствия СССР на африканском пространстве была идеология, остался в прошлом. Более того, даже тогда ему зачастую почти не уделялось внимания: вспомните, что первым визитом главы российского или советского государства в южную часть континента стала поездка Владимира Путина в ЮАР в 2006 году. Таким образом, в настоящий момент присутствие России в регионе связано преимущественно с международной деятельностью ее крупнейших компаний, а также запланированным расширением сотрудничества с Южной Африкой в рамках организации БРИКС.

У России есть более давние и прочные отношения с Северной Африкой, но там все встало с ног на голову после недавних событий «арабской весны». Россия продолжила установленные еще в советские времена (в первую очередь военные) связи с Ливией полковника Каддафи, в связи с чем свержение режима при поддержке Запада рассматривалось Москвой как угроза для ее интересов в стране. Как бы то ни было, Газпром по-прежнему работает на нескольких газовых и нефтяных месторождениях в Ливии, где постепенно возобновилась добыча. Договоры с Египтом в сфере развития мирного атома были подписаны в 2008 году при президенте Мубараке: об их аннуляции пока что речи не шло, но реализация все же вызывает сомнения. К тому же показателен тот факт, что в Алжире, где не было смены режима, осуществляются все новые российские проекты, в тот числе в энергетической сфере.

— Какие козыри есть у России? Каковы ее исторические связи с континентом? Какое преимущество они могут дать ей по сравнению с бывшими колониальными державами, такими как Франция?

— История не играет особой роли в перспективах России в Центральной и Южной Африке. Африканские страны рассматривают отношения с российским партнером с точки зрения будущего. Что насчет козырей России? Классические сравнительные преимущества Москвы за 20 лет практически не изменились: в первую очередь это нефтегазовый сектор, добыча природных ресурсов, мирный атом и оружие. Во всех этих областях Россия намеревается добиться успеха прежде всего даже не с помощью технологий, а благодаря ценам и в определенной степени независимому положению на международной арене, которое позволяет африканским властям расширить число иностранных партнеров. Так, например, реализацией проекта нефтепровода из Мозамбика в Зимбабве (с возможными ответвлениями в Замбию, Малави и Ботсвану) занимается Роснефть. Глава компании Игорь Сечин — бывший специалист по Африке. В таких стратегических проектах экономика и дипломатия идут рука об руку. Преимущество России в Центральной и Южной Африке заключается в том, что она представляет собой удаленного с географической и исторической точки зрения партнера, который в большей степени руководствуется экономическими, а не геополитическими соображениями. В других, более близких регионах, таких как Центральная и Восточная Европа, Ближний Восток или Средняя Азия, складывается совершенно иная ситуация. Все это может распахнуть перед российскими предприятиями африканские двери.

— Возник ли у России некий внезапный интерес к Африке? Что она может выиграть от присутствия на континенте?

— Такой видимый всплеск интереса соответствует в первую очередь новым стратегиям развития крупных компаний, которые отныне в состоянии предложить партнерские отношения практически в любом уголке мира. Газпром, Роснефть, Росатом и Алроса сегодня считают себя международными игроками, подобно крупнейшим западным и азиатским корпорациям или частным российским предприятиям, таким как «Лукойл» и Северсталь. Африка — чрезвычайно перспективная зона, потому что многие страны, прежде всего в южной ее части, сочетают государственные преобразования с экономической открытостью.

— Не скрывается ли за этим стремлением России на африканский континент желание присвоить себе часть американских и/или китайских интересов?


— Конкуренция уже существует, поэтому важно понять, в каких условиях она может выйти за рамки чистой экономики и привести к возникновению политических конфликтов. Мне кажется, что проблемы могут появиться в том случае, если Россия будет рассматривать возможность передачи «чувствительных» технологий (в оружейной и ядерной сфере) африканским странам с нестабильными режимами.

Последствия арабской весны поставили целый ряд вопросов перед западными и прежде всего европейскими странами. Кризис в Мали также продемонстрировал хрупкость некоторых западноафриканских государств. Поэтому не стоит думать, что блестящие показатели роста ряда африканских стран, которые по большей части объясняются взлетом цен на сырье, одним махом перечеркнут подрывающие их стабильность структурные и социально-политические трудности. Таким образом, здесь существуют вполне объективные риски в том случае, если Россия (но не только она: Китая и Запада это тоже касается) не проведет их подробный анализ.

Жюльен Веркей, преподаватель экономики и научный сотрудник Центра европейских и евразийских исследований Национального института восточных языков и цивилизаций (Inalco).