Какой Иран мы выберем?

Историческая по своей важности промежуточная договоренность группы постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германии (5+1) с Ираном по ядерному кризису касается не только мощностей по обогащению, центрифуг и возможностей для военного применения топлива. В будущем оно поможет установить, кто и что будет определять внутреннюю и внешнюю политику Ирана в ближайшие десятилетия.

Будет ли это подход конфронтации и репрессий, к которому стремятся иранские радикалы?

Или же победит более умеренный и выгодный для всех сторон курс сотрудничества, за который выступают президент Хасан Рухани и большинство населения?

В недавнем докладе «Протянуть руку и разжать кулак» (в его основу легли беседы с высокопоставленными иранскими политическими деятелями, интеллектуалами и представителями деловых кругов) мы говорим о том, что Запад может ослабить утвердившуюся в Иране риторику конфронтации и сопротивления, чтобы облегчить движение к примирению путем сотрудничества по научным проектам, которые не несут в себе рисков распространения ядерного оружия.

Для США и Европы это означает, что расширение успеха соглашения по ядерной отрасли на другие вопросы сферы взаимных интересов может повысить готовность Ирана к сотрудничеству и уменьшить угрозу. Кроме того, это открывает перспективу внутренней политической либерализации в стране с последующим позитивным воздействием на весь Ближний Восток. В прошлом Иран уже предпринимал существенные шаги в этом направлении, но так и не смог достичь желаемых результатов

Президентские выборы 2013 года неожиданно вознесли на вершину власти центристских лидеров, тех же самых людей, которые в прошлом неоднократно пытались найти пути для открытости с Западом. Сюда входит сотрудничество с США по Афганистану в 2001 году, предложение о соглашении в 2003 году и озвученная в 2005 году инициатива по ограничению иранской программы по обогащению урана до 3 тысяч центрифуг (в настоящий момент в Иране их 19 тысяч). Все эти предложения звучали до введения Западом жестких санкций. Отклонив все эти варианты, Вашингтон укрепил позиции иранских радикалов, которые верят, что единственный способ заставить США начать диалог с Ираном – не предлагать примирение, а, наоборот, всячески оказывать сопротивление Америке.

Команда Рухани пытается отталкиваться от этого принципа и говорит, что выполнение задач национальной безопасности Ирана требует мира и сотрудничества с региональными державами, а также Западом. Таким образом, они рассматривают западные страны как потенциальных партнеров, которые могут оказать Ирану содействие в достижении поставленных целей: не только в плане ядерных технологий, но и в других технических областях, а также в региональных вопросах и проблемах безопасности.

Что, может быть, еще важнее, их политика отражает один ключевой момент: для национальных интересов Ирана ядерный вопрос является в большей степени средством нежели вещью в себе в том плане, что он играет решающую роль для достижения задач в плане международного признания страны и ее возвращения в международную систему в качестве равнозначного игрока.

Сейчас чрезвычайно важно не упустить эту возможность, потому что она представилась впервые за много лет, и неизвестно когда появится снова. Как бы то ни было, смена власти после избрания Рухани и временной договоренности по ядерной программе не дают никаких гарантий насчет новых перспектив Ирана. Риторика сторонников жесткой линии в стране по-прежнему сильна, а их отступление было всего лишь временным. Они утверждают, что жестокий и безнравственный Запад стремится одурачить Иран, лишить его научно-технических достижений, сделать его зависимым от иностранных держав.  

Карательные меры, которые, по идее, должны были не дать Ирану создать ядерное оружие, никак не ударив при этом по мирным иранцам, на самом деле привели к нехватке медикаментов, ограничили иранским ученым доступ к установкам, оборудованию и материалам и не дали им опубликовать результаты работ в научных и периодических изданиях. Последствия таких мер (ненамеренные или так или иначе запланированные) становятся аргументом для тех, кто считает Запад тормозом научного прогресса в Иране.

Наука и техника являются одной из главных опор иранской власти на международном уровне. Их значимость сложно переоценить. Поэтому сторонники жесткой линии всячески пытаются выставить Запад врагом научно-технического прогресса в Иране.

Таким образом, наилучшие результаты в Иране может дать лишь глобальный обоюдовыгодный подход к вопросам ядерной программы страны. Кроме того, развитие сотрудничества иранских и американских ученых  в обычных областях (например, экологически чистых технологиях или борьбе с загрязнением атмосферы) ослабит позиции и риторику радикалов, сделает их менее привлекательными в Иране, повысит гибкость политики страны и даст толчок развитию связей с внешним миром.

Отправка в Тегеран делегации представителей атомного сектора (для сотрудничества в сфере новых технологий возобновляемой энергетики) показала бы иранцам, что беспокойство Запада по поводу их атомной программы опирается не на стремление лишить Иран технологий и энергетики, а на соображения возможного распространения ядерного оружия. Упрощение процесса экспорта в Иран новых технологий для ограничения и сокращения загрязнения окружающей среды и формирование программ по обмену опытом иранских и западных ученых показало бы, что Вашингтон и Брюссель на самом деле пытаются наладить работу в сфере науки и техники, которая в буквальном смысле стала вопросом жизни и смерти для миллионов иранцев.   

Такая научная дипломатия (подход к Ирану как к партнеру, а не как к клиенту) ослабила бы позиции тех, кто описывает тупиковую ситуацию в переговорах по ядерной программе как микрокосм неприятия Западом любых достижений Ирана как нации. Кроме того, она позволила бы добиться подписания более широкого соглашения с Ираном и открыла бы путь к устойчивому и стратегическому миру.  

Понимание научного наследия Ирана и уважение к нему помогут добиться необходимого всем в таких условиях доверия и уменьшить риски, которые могут привести к контрпродуктивным действиям сторонников жесткой линии. Успех в данной области может перейти и в другие ключевые сферы, такие как ситуация с правами человека в Иране, которая, нужно сказать, ощутимо ухудшилась за последние годы.  

Как бы то ни было, времени мало. Политический маятник в Иране вновь двинется в сторону жесткой линии, если правительство Рухани не продемонстрирует результатов в ближайшие 6-12 месяцев.  

Второй шанс – крайне редкая штука. Сейчас нам выпала поистине золотая возможность для того, чтобы проверить на практике обоюдовыгодные предложения и укрепить позиции иранских умеренных сил. Причем речь идет не только о переговорах, но и о конкретных действиях для облегчения развития новых отношений в сотрудничестве с Ираном и его народом, отказавшись от болезненного груза прошлого. Благодаря научно-техническому сотрудничеству Вашингтон и Брюссель в перспективе смогут кардинальным образом изменить отношения Тегерана и Запада.