С наступлением эпохи Меркель III случилось то, что должно было случиться. Германия возьмет на себя «ответственность», начнет играть видную роль на международной арене. Об этом наперебой твердили президент Йоахим Гаук и министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер после выборов в сентябре 2013 года. И у Ангелы Меркель не оставалось другого выбора после начала новой холодной войны, которую развязал работавший в ГДР бывший агент КГБ Владимир Путин.
Увы, немцы до сих пор мечтают жить в большой Швейцарии и не имеют никакого желания меняться. Именно это признал со скрытой горечью Франк-Вальтер Штайнмайер, рассуждая 20 мая о будущем внешней политики страны. Больше международной ответственности? 62% немцев оно и даром не нужно, а «за» выступает всего 37%, как показал недавний опрос TNS Infratest. 20 лет назад, после падения берлинской стены и в разгар войны в Югославии, все было с точностью до наоборот. Немцы — не наивные дурачки, и прекрасно понимают, что за словом «ответственность» может скрываться военное вмешательство. Война — это как ядерная энергетика: немцы сейчас категорически против. Только 13% из них хотят более активного участия армии во внешних операциях.
Проблема в том, что топот путинских сапог на Украине создает новую угрозу, которой необходимо дать отпор. А немцы готовы умирать за Киев не больше, чем французы за Данциг в 1939 году. Высокопоставленные представители немецких властей хотя бы не пытаются этого скрывать. «Ни один француз или немец не готов рискнуть жизнью ради Украины», — признал один из них. Поэтому военного ответа Путину точно не будет. Сегодня, в условиях практически полной занятости и вернувшегося экономического роста, немцев держит за горло страх. Власти не могут отделаться от мыслей о 1914 годе, когда европейцы скатились в войну без явного на то желания. Хотя Ангела Меркель говорит по-русски, а Путин — по-немецки, двум лидерам не удается достичь понимания.
В Берлине пытаются расшифровать загадочное поведение России. Одни считают, что захват Крыма стал просто исторической случайностью, нежданной возможностью, которую открыл хаос Майдана. Другим кажется, что президент России ставит под сомнение установившийся после холодной войны порядок. Путин не просто так сказал, что распад СССР стал крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века, и канцлер приняла его слова совершенно всерьез.
Ангела Меркель прекрасно видит все дестабилизационные маневры Кремля. Он закрепляется в Болгарии с усилением позиций бывших коммунистов и православных. В Эстонии были повышены пенсии для русских ветеранов. В Литве россияне ищут ссоры по Калининграду и критикуют военное соглашение. Наконец, Дума отказывается ратифицировать договор о демилитаризации границы с Эстонией.
Культурная борьба
Несмотря на такое постоянное давление, немецкое руководство старается взять себя в руки. Во-первых, изначальный план Путина провалился. Президент России хотел создать Таможенный союз с Казахстаном, Белоруссией и Украиной. Чтобы сформировать свой блок по соседству с Европейским Союзом. Такие взгляды достойны XIX века с таможенным союзом Бисмарка, утверждают в Берлине, подчеркивая, что сейчас уже давно наступила эпоха открытых договоров о свободной торговле. Кроме того, после хода на Украине такой фальшивый фасад больше не в состоянии никого обмануть: отныне Путин внушает страх и своим «друзьям» Назарбаеву и Лукашенко, пожизненным диктаторам Казахстана и Белоруссии.
Далее, дестабилизация дала неоднозначные результаты: крымская молодежь вовсе не поддерживает Россию в отличие от более возрастного населения, утверждают немцы. Пророссийским активистам с востока Украины не удалось добиться своего, а в Приднестровье и вовсе не наблюдается такого движения. Поэтому вторжение в эти страны похоронило бы все планы Москвы. Наконец, России нечего им предложить: страны Прибалтики и даже их русскоязычные меньшинства хотят остаться в ЕС.
В то же время российская элита ведет свою культурную борьбу подобно той, что развернул в прошлом Бисмарк против католиков. Путин утверждает, что защищает настоящий Запад от упадка и разложения, которое отныне символизирует Кончита Вурст (победивший на «Евровидении» бородач в женском платье), и опирается на православие Балкан. Но как далеко он зайдет? «В конечном итоге люди сами выбирают свое будущее», — считают в Берлине.
В Германии неспособны предугадать реакцию президента России и стараются выделить основные факты. «Путин находится в позиции слабости, а не силы, что не отменяет его потенциальной опасности», — считает один представитель немецких властей. Если Москва не признает президентские выборы на Украине, это повлечет за собой введение новых санкций. Здесь опять существует два совершенно разных подхода. Одни считают, что Путину наплевать на экономические санкции, потому что бедность лишь усилит российский национализм. Другие же уверены в рациональности президента (он не может допустить спада в развитии страны и для этого развивает связи с Китаем) и его гордости (исключение из большой восьмерки стало для него настоящим оскорблением). «Пока что инициатива была за Путиным, а мы только реагировали на его шаги, — утверждают в Берлине. — Но теперь время работает на нас». Германия хочет мира. И не готовится к войне.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В Берлине пытаются расшифровать загадочное поведение России. Одни считают, что захват Крыма стал просто исторической случайностью, нежданной возможностью, которую открыл хаос Майдана. Другим кажется, что президент России ставит под сомнение установившийся после холодной войны порядок. Путин не просто так сказал, что распад СССР стал крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века.
