«Хотя Москва и выражает недовольство по поводу американского унилатерализма, президента Путина вполне устраивает такое положение, при котором он тоже может интерпретировать международное право по своему усмотрению».
Одной из констант российской дипломатии в последние несколько лет является шумная критика Москвой действий Соединенных Штатов — особенно тех из них, которые представляют собой любое покушение на вестфальский идеал государственного суверенитета — и осуждение их как нарушение международного права. Однако затем действия Америки могут быть названы прецедентом, если России становится выгодно самой нарушать эти принципы. Когда Вашингтон настаивал на праве использовать военную силу против другого суверенного государства без санкции СБ ООН и оправдывал военные действия на основе «права защищать» или признавал одностороннее провозглашение независимости, Россия возглавляла хор несогласных, состоявший из стойких защитников государственного суверенитета и территориальной целостности (особенно это касается таких восходящих или возрождающийся держав глобального юга и востока, как Индия, Китай и Бразилия).
Интервенция НАТО против Сербии из-за Косово в 1999 году (без благословения ООН) и последующее признание независимости Косово (несмотря на недвусмысленную резолюцию СБ ООН, призывавшую эту провинцию воспользоваться максимальной степенью автономии в рамках сербского государства, а также без согласия со стороны Белграда) первоначально были осуждены Россией, но затем использованы в качестве прецедента для оправдания российской военной операции в Грузии в 2008 году, а также для признания самопровозглашенной независимости Южной Осетии и Абхазии.
Подобного рода параллелизм можно увидеть между Сирией и Украиной. Россия резко осуждает попытки западных государств оказать помощь оппозиции, пытающейся свергнуть правительство Башара аль-Асада. Она называет это нарушением суверенитета Сирии, а также подвергает критике действия Вашингтона и его союзников в Персидском заливе по предоставлению помощи повстанческим организациям. Но когда на Украине было смещено правительство Виктора Януковича спустя всего несколько часов после того, как в присутствии делегации ЕС президент и оппозиция договорились о переходном периоде и включении в правительство представителей различных партий, Москва быстро взяла на вооружение тот же язык, который Вашингтон использовал для характеристики режима Асада: «незаконное правительство, не имеющее мандата на правление», и стала защищать право оппозиции на то, чтобы бросить вызов пришедшей к власти «хунте», в том числе, если необходимо, с помощью силы оружия в целях обеспечения своих прав.
Как на Украине, так и в Сирии Россия хотела видеть широкое по своему представительству коалиционное правительство, предпочтительно под руководством на начальном этапе президентских союзников (Януковича и Асада), которое гарантировало бы безопасность российских интересов в обеих странах, а также сохранение у власти умеренно дружественных режимов в Киеве и Дамаске. Разрушение Женевского процесса, предусматривавшего установление переходного периода в Сирии, а также фактическое отрицание достигнутого в феврале 2014 года соглашения в Киеве были интерпретированы Кремлем таким образом, что теперь компромиссы между западными и российскими интересами невозможны ни в Сирии, ни на Украине, и что Вашингтон руководствуется подходом, который можно выразить формулой «все или ничего». Таким образом в начале этого года российская стратегия состояла в противодействии реализации предпочтительных для Вашингтона вариантов развития событий как на Украине, так и в Сирии.
Усиление влияния Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ) может изменить существующую динамику. Своими противниками ИГИЛ считает как американских, так и российских сторонников в этом регионе. Кроме того, его представители намерены поднять свой флаг над Белым домом, а также персонально угрожают Владимиру Путину. Вместе с тем ситуация еще не достигла кризисного уровня, когда она могла бы сблизить Вашингтон и Москву так же, как это сделали события 11 сентября 2001 года. Устраивающие Россию варианты — создание широкой коалиции, направленной против ИГИЛ, которая будет включать в себя Асада и Иран в качестве партнеров и в рамках которой от США будут ожидать заключение компромиссной договоренности как с Дамаском, так и с Тегераном, а также отмена введенных против Москвы санкций и одобрение создания децентрализованной, нейтральной Украины — все это нельзя назвать предпочтительной стратегией Барака Обамы. В результате и Москва, и Вашингтон будут добиваться уничтожения ИГИЛ — Россия будет осуществлять поставки как сирийским, так и иракским силам, — однако вряд ли следует рассчитывать на значительную координацию усилий.
Со стратегической точки зрения, Москва не может возражать против ударов Соединенных Штатов, наносимых непосредственно по позициям ИГИЛ в Сирии, однако, с политической точки зрения, она будет продолжать подвергать критике действия Америки до тех пор, пока Вашингтон не попросит разрешения на проведение подобных операций у Асада и пока США будут держать открытым вариант, при котором в определенный момент авиаудары могут быть направлены против сил Асада, если возникнет благоприятная ситуация для оказания помощи проамериканским силам в этой борьбе.
Однако Россия также может в определенный момент воспользоваться оправданием осуществленной в последнее время серии авиаударов по целям внутри Сирии (утверждение о том, что разрешение сирийского правительства не требовалось и что нанесение ударов по ИГИЛ, а также по группировке «Хорасан» (Khorasan) верно, поскольку они представляют собой угрозу региональной стабильности, а «Хорасан» является также очевидной угрозой для основной территории США). Подобное расширительное определение национальной самообороны, выходящее за пределы непосредственной опасности и позволяющее наносить удары по представляющим угрозу целям еще до того, как они смогут развить весь свой потенциал, использовалось администрацией Джорджа Буша-старшего, а затем охотно было взято на вооружение Кремлем, заявившим о своем собственном праве преследовать в любой части мира группировки, от которых может исходить террористическая угроза.
Хотя Москва и недовольна американским унилатерализмом, Путин считает, что его вполне устраивает такое положение, поскольку он также получает возможность интерпретировать международное право по своему собственному усмотрению. И, судя по всему, это всего лишь вопрос времени, и скоро мы услышим забавное эхо недавних заявлений Обамы относительно нанесения ударов по Сирии, и произойдет это в тот момент, когда Россия будет пытаться оправдать свои будущие военные действия перед Западом, который будет ее осуждать.
Автор — специалист в области международных отношений и постоянный автор журнала National Interest; он является также приглашенным профессором Университета Брауна (Brown University) и одним из авторов книги «Российская внешняя политика: Интересы, векторы и сектора» (Russian Foreign Policy: Interests, Vectors and Sectors).
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В последние годы одной из констант российской дипломатии является осуждение действий Вашингтона, особенно тех, которые представляют собой покушение на вестфальский идеал государственного суверенитета и, следовательно, нарушение международного права. Однако позже, если России будет выгодно нарушить те же принципы, действия США становятся для нее «прецедентом».
