Корпоратизация мира: неблаговидный секрет американской внешней политики

В последнее время мы не так много читаем об Украине, не правда ли? С неприличной скоростью, наряду с другими наиболее важными событиями последних нескольких лет, она совершенно исчезла со страниц наших газет. И на то есть причины: Вашингтон потерпел еще одно поражение, на этот раз - весьма серьезное. А мы, американцы, не можем говорить о поражениях и провалах, если речь идет о наших собственных поражениях и провалах.

Моментом истины стало заключение соглашения о прекращении огня на востоке Украины, которое было подписано в Минске 5 сентября представителями киевских властей, Москвы и двух провозглашенных республик на востоке Украины. С помощью этого документа Владимир Путин положил конец нелепому фарсу, в котором Украина должна была мягко свернуть в сторону евро-американского лагеря, и таким образом расстелить, как линолеум, неолиберальную повестку прямо до границ России.

Прекрасная попытка с участием Виктории Нуланд (Victoria Nuland) и всех остальных почитателей «нового мирового порядка». На самом деле, это была ужасная попытка, в результате которой уже погибли несколько тысяч человек и были разрушены города, а также значительная часть производственной инфраструктуры на востоке Украины. И все это было сделано во имя дерегулированного капитала и «свободных рынков». Найдется ли какая-нибудь вдова в Донецке, которая скажет: «Сын мой, твой отец погиб, потому что американцы привели к власти людей, которые хотели, чтобы такие компании, как Chevron, могли получать прибыль от использования наших ресурсов, обрекая нашу семью на бедность?»

Минский протокол предусматривает создание коридора шириной примерно в 30 километров между контролируемой Киевом территорией и восточными частями страны, где русский является первым языком и где обольстительные чары капитализма на основе свободного рынка сработали не очень убедительно. Все это есть проявление нарождающегося здравого смысла.

В дальнейшем восточный Донбасс должен получить определенную степень автономии, которая будет больше того, что содержится в неискренних предложениях Киева в настоящий момент. Кроме того, восточный регион проведет свои собственные выборы, которые, несмотря на возражения Киева, назначены на 2 ноября.

Мы являемся свидетелями федерализации Украины, и, если коротко, то с самого начала это был разумный вариант продвижения вперед, и его можно считать безупречным отражением существующих в этой нации различий. Однако за федерализацию Украины выступает российский лидер Владимир Путин, и поэтому подобное решение не может быть правильным.

Насколько можно судить, Путин выработал эту сделку в негласном сотрудничестве с Ангелой Меркель, немецким федеральным  канцлером. На мой взгляд, это важно, и я еще вернусь к этому пункту.

Пока еще сложно говорить – с учетом того, что процесс еще продолжается – является ли эта сделка успехом неоконсерваторов в госдепартаменте или липовых фондов и государств-спонсоров, деятельность которых направлена на дальнейшую корпоратизацию государственных институтов планеты во имя демократии. Слишком много жертв, слишком много разрушений, новое правительство в Киеве оказалось очередной командой коррумпированных и некомпетентных руководителей, и все, что было сделано, привело лишь к усилению враждебности, с которой предполагалось покончить.

И поскольку мы не можем говорить ни об успехе, ни о поражении, ни о провале, то мы вообще ни о чем не говорим.

Я весьма рад видеть мою страну в очередной раз побежденной, и я рад повторять это снова и снова. Поражение и провал – именно это больше всего и нужно нам, американцам, в наших действиях за границей, и именно об этом нам прежде всего следует говорить.

Подобная мысль будет горькой для многих и немыслимой для остальных. Найдутся и такие, которые скажут, что комментатор является «антиамериканистом» – старейшая и избитая фраза, к тому же глубоко антиамериканская – или подсадной уткой Путина. На сегодняшний день подобные разговоры вызывают у меня дикую скуку и почти доводят до слез. «Когда же закончатся 1950-е годы?» – часто спрашиваю я себя.

На страницах этого издания я уже писал о том, как оптимизм иногда скрывается за явным пессимизмом. Американская внешняя политика сегодня и находится именно в таком положении, а Украина является наиболее убедительным свидетельством.

Соответствующий аргумент формулируется просто: эта страна, моя страна, может находиться в лучшем положении, чем сейчас. Мы как люди лучше, чем можно подумать с учетом всех наших переворотов и антидемократических подрывных действий. Я уже несколько раз приводил эту фразу, автора которой еще предстоит установить: «Если где-то в мире вы обнаружили хаос, то будьте уверены в том, что американцы здесь уже побывали». Конечно, это вызывает чувство стыда и злости, если учитывать упущенные возможности, но так не может продолжаться все время.

Предыдущий абзац, несомненно, кажется просто ангельским. Давайте я попробую объяснить это иначе для сторонников реальной политики: если мы не сможем в самое ближайшее время начать делать все лучше, чем раньше, то нам придется очень несладко в новом веке.

Лучший способ оправдать вкус к разговорам по поводу поражений и провалов – это с самого начала обратить внимание на весьма тесные отношения между этими двумя вещами и изменениями. В каких они находятся отношениях? В этом и состоит суть нашего вопроса.

Многие читатели согласятся с тем, что американская политика с 1945 года представляет собой длинную и повторяющуюся историю делания одного и того же с получением одного и того же результата. Этот результат может быть нежелательным для многих из нас, но не для всех нас. Наши группировки в области внешней политики продолжают оставаться зацикленными на расширении и сохранении американской власти и прерогатив. Мало что в этом отношении изменилось со времени испано-американской войны в 1898 году.

Это и есть задача. А для сохранения подобной цели крайне важно избегать любых разговоров о поражении. Мы видим один за другим провалы в области политики – этот сад особенно сильно зарос сорняками в настоящий момент –  однако оценка совершенных ошибок из Вашингтона не поступает. Тактика меняется, и весь шум и гам направляется в ее адрес. Стратегия никогда не меняется, и мало кто ставит ее под сомнение.

Вам, несомненно, понятен смысл подобного рода наблюдений: если мы сможем начать говорить о поражениях, провалах, хаосе, глупости, негуманности и потерях, то мы сможем говорить об изменении – и затем, какой бы удивительной ни показалась эта мысль, мы сможем изменить политику и в целом то, каким образом мы взаимодействуем с миром.

Здесь, в данном предложении, мой оптимизм скрывается внутри пессимизма. Приятно видеть провалы американской внешней политики – за исключением, конечно, всего этого ненужного страдания – потому что нам не нравится проводимая политика, и мы думаем, что можно добиться значительно лучших результатов, если изменить ее направление.

Я проанализировал эту мысль в своей последней книге. Но еще одно соображение обязательно нужно упомянуть сейчас. Некоторым читателям знакома вышедшая в 2001 году книга Вольфганга Шивельбуша (Wolfgang Schivelbusch) «Культура поражения» (The Culture of Defeat) – на мой взгляд, лучшая его книга. Я настоятельно рекомендую ее тем читателям, которые с ней еще не познакомились.

Шивельбуш считает, что потерпевшая поражение нация вынуждена изменить основы своего мировоззрения, поскольку происшедшие события доказали его несостоятельность. Поэтому побежденный производит переоценку своих ценностей, переосмысливая себя, ищет для себя новое место среди других. Затем он вновь появляется – новый народ с новыми целями. Кстати, Шивельбуш по национальности немец.

Послевоенная Германия не фигурирует среди его примеров, однако что может быть лучшим примером в данном случае? (Чтобы было ясно: Шивельбуш – мой друг).

А что же происходит с победителями? События доказали их превосходство. Все что им нужно – это продолжать действовать так, как они делали это раньше. Нет необходимости заниматься самоанализом, задавать вопросы относительно своего места в мире или спрашивать о том, существует ли более удачный путь к определенной цели. Победители, естественно, исходят из того, что они все сделали правильно – и вступают таким образом на перегруженную дорогу, ведущую к атрофии.

Достаточно легко увидеть, насколько этот тезис подходит к описанию того затруднительного положения, в котором оказалась Америка. Но мы должны спросить: что именно потерпело поражение в случае с Америкой? Политика всегда является лишь отражением мнений и того, что принято считать знанием. А каковы в таком случае эти мнения и предполагаемое знание?
Я приведу два поражения для иллюстрации.

Первое – это идеологические одежды, в которые на протяжении долгого времени рядилось интервенционистское поведение Америки за границей. Если коротко, то это нарратив об исключительности. Заместитель госсекретаря Нуланд, вероятно, находилась недалеко от таблички компании Chevron, когда она в своей речи, ставшей популярной на портале YouTube, говорила о 5 миллиардах долларов, потраченных Вашингтоном и многочисленными корпорациями на Украину с момента обретения ей независимости в 1991 году. Однако обман состоял в попытке показать, что все это было сделано для того, чтобы зажечь факел демократии и свободы.

Подобное объяснение (если это вообще правильное слово) уже давно было опровергнуто, и даже самые близкие союзники Вашингтона понимают, что никто в Вашингтоне теперь не будет говорить об этом поражении. Спустя 97 лет после знаменитой речи Вильсона попытки сделать мир безопасным для демократии остаются обманом. Неизбежным результатом в таком случая является провал, о чем свидетельствуют пример Украины.

Второе – это неолиберальный порядок и способность Вашингтона его поддерживать. Вашингтонский консенсус в период после падения Берлинской стены никогда не был консенсусом за рамками окружной дороги Beltway в Вашингтоне, и, на самом деле, его уже давно нет. Но там, где они могут, эти идеологические дети Чикагской школы продолжают упорствовать и настаивать на том, что подобный вариант подходит для всех. В очередной раз демонстрируется неспособность признавать ошибки и учиться на них.

Украина в этом отношении представляет интерес: те люди, которые не согласны с движением Киева на Запад, имели несколько причин – исторических, культурных, семейных – однако это было еще и признанием того факта, что обмен давно установившихся и совершенно органичных отношений с Россией на жизнь в условиях плана жесткой экономии Международного валютного фонда является плохой сделкой.

Немецкая связь здесь важна. Я и другие люди давно уже высказывали мысль о том, что восхождение наций среднего дохода – Индии, Китая, России, Ирана и многих других – создаст незападную альтернативу атлантическому превосходству. Не нужно быть гением, чтобы это увидеть: для этого нужна непредвзятость, открытые глаза, билет на самолет и длительные прогулки в местах назначения. Свидетельства грядущих изменений видны повсюду.

Представляющая христианских демократов Меркель является довольно странным вестником грядущих перемен, но Германия, возможно, будет служить интересам этого лагеря. Сотрудничество с Путиным убедительно об этом свидетельствует: на мой взгляд, Меркель сыграла ключевую роль в том, чтобы заставить Киев отказаться от его смехотворных претензий и – в большей степени имплицитно – чтобы оставить Вашингтон не у дел. Молчаливое, но совершенно очевидное сопротивление Германии агрессивной санкционной кампании Вашингтона в отношении России подтверждает этот тезис в более широком контексте.

Это те поражения, сторонником которых я являюсь без каких-либо колебаний.

Дни Америки могут еще вернуться, предоставляя американцам выбор в пользу обновления или замены существующей политической системы, что необходимо сделать для того, чтобы она отражала волю народа. Однако дни Америки должны будут сначала закончиться, и очень важно с этим согласиться.

Патрик Смит является автором книги «Время вышло: Американцы после американского века» (Time No Longer: Americans After the American Century). С 1985 года по 1992 года он возглавлял корпункт газеты International Herald Tribune в Гонконге, а затем в Токио. Патрик Смит является постоянным автором таких изданий, как New York Times, The Nation, The Washington Quarterly.