Греческий кризис обострил спор о будущем ЕС и евро. Настоящий федерализм был бы противоположностью представлениям Вольфганга Шойбле (Wolfgang Schäuble — министр финансов Германии — прим. пер.) — и заработал бы с экономической точки зрения. Это был бы фундаментальный шаг.
Как должна в будущем выглядеть Европа? И что будет с общей валютой? На прошлой неделе я описал первую из пяти принципиальных позиций относительно будущего евро, существующих, на мой взгляд: позицию Вольфганга Шойбле. Это одна из двух федералистских позиций, и это могла бы быть также позиция Зигмара Габриэля (Sigmar Gabriel — вице-канцлер Германии, председатель Социал-демократической партии Германии — прим. пер.) или кого-либо еще.
Это немецкий федерализм — с немецкой ордолиберальной экономической политикой, федерализм, в основе которого лежат правила, и при котором демократический контроль максимально ограничен. Это федерализм такого типа, который когда-то представлял себе Франц-Йозеф Штраус (Franz-Josef Strauß — немецкий политик, один из лидеров баварской партии Христианско-социальный союз, министр обороны ФРГ в 1950-1960-х гг. — прим. пер.), которому якобы было все равно, кто при нем был канцлером.
Настоящий либерализм — другой. При такой федеративной системе Шойбле был бы не поваром, а официантом. Главной основой настоящей федеративной системы является не какое-то принятое ранее решение в пользу той или иной политики, а решение в пользу процесса демократического принятия решений.
Два пути к настоящему федерализму
При настоящей федеративной системе вполне возможно, что избранная администрация ведет политику, противоречащую интересам той или иной страны-члена ЕС. Центральным блоком федеративной системы является парламент такой системы. У настоящей федеративной системы есть собственное разделение власти и полномочий. При принятии решений она остается независимой от стран-членов, например, от немецкой юстиции.
С точки зрения сегодняшнего дня, федеративную систему можно построить двумя путями: во-первых, внутри ЕС на основе действующих договоров. Тогда центральным органом власти стал бы Европейский парламент, Европейский совет стал бы верхней палатой парламента, а Европейская комиссия — правительством.
Альтернативным вариантом могло бы стать создание Европейской Федерации за рамками ЕС при наличии Европейского парламента, министра финансов ЕС, европейской бюджетной политики, собственных налоговых поступлений и возможности определять размеры расходов. И, конечно, возможности делать долги. Выпуск евробондов в обоих случаях должен быть прерогативой Федерации. Страны-члены в таком случае должны были бы подчинять свою бюджетную политику еще более строгим правилам, чем сейчас.
В противовес федеративной системе «по Шойбле» такая система была бы симметричной. Она бы отчасти изменила тенденцию к диспропорциям, господствующую в еврозоне, однако, не полностью, потому что независимость федерального уровня противостояла бы независимости стран-членов.
Конец Германии как суверенного государства
С точки зрения экономики, такая система, несомненно, заработала бы. В таком случае денежная единица и государство опять бы объединились. Как каждая страна в состоянии управлять собственной валютой, так и относительно скромное федеративное государство могло бы это делать, имея в распоряжении соответствующие инструменты.
Федеральный конституционный суд вполне правильно сформулировал выводы о федеративной Европе в своем заключении. Настоящая федерация означала бы конец Германии как суверенного государства. В соответствии с германским законодательством нужен был бы формальный переход от национального к федеральному праву. Это единственное действо, при котором референдум не только можно, но и обязательно нужно провести, потому что Германия тем самым упраздняла бы саму себя — не как страну, а как суверенное государство.
Таким образом, мы говорим больше не о небольшом шаге в направлении единой Европы путем подписания нового европейского договора, а о главном шаге к объединению вообще. Я знаю лишь немногих людей, которые хотят сделать этот шаг. Гельмут Коль (Helmut Kohl — бывший канцлер ФРГ — прим. пер.) в этом смысле не был федералистом — так же, как и Конрад Аденауэр (Konrad Adenauer — бывший канцлер ФРГ — прим. пер.), а уж в рядах СДРГ федералистов и вовсе никогда не было. Единственными настоящими федералистами, которых знаю я, являются либералы и зеленые в Европейском парламенте. Да и тут не всегда легко понять, верят ли они в идеи федерализма или просто стремятся к усилению собственной власти и собственного влияния.
Европе нужен конструктивный кризис
Есть ли у этого федерализма шанс на успех? Государства часто возникают в качестве ответа на кризисы. Так, без кризиса коммунизма не стало бы возможным воссоединение Германии. Еврокризис нельзя поставить в этот же ряд, потому что на севере Европы его воспринимали иначе, чем на юге. Еврокризис оказался раскалывающим. А Европе нужен кризис конструктивный и объединяющий.
Хорошая новость для федералистов состоит в том, что такой кризис когда-нибудь обязательно случится, потому что европейские национальные государства становятся все менее и менее способны решать проблемы своих граждан, причем именно в экономической сфере. Плохая новость состоит в том, что евро после этого, возможно, прекратит свое существование.
В математической логике есть полезная штука: классификация вещей, которые нужны, и вещей, которые достаточны. Федеративное государство было бы достаточно для решения еврокризиса. На следующей неделе речь пойдет о минимуме — о том, что, с чисто экономической точки зрения, было бы необходимо.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Государства часто возникают как ответ на кризисы. А Европе нужен кризис, конструктивный и объединяющий. Хорошая новость для европейских федералистов состоит в том, что такой кризис когда-нибудь обязательно случится, потому что европейские национальные государства все меньше способны решать проблемы своих граждан, причем именно в экономической сфере.
