После взрыва на АЭС в украинском Чернобыле в 1986 году коммунистические московские власти повели себя так же, как и при любой другой природной или техногенной катастрофе: они перекрыли информацию для максимального ограничения возможной реакции населения и разработали официальную версию случившегося так, чтобы не повредить имиджу социалистической системы.
Однако в 1980-х годах власти уже было сложно перекрыть неофициальные информационные каналы. Только начинавший тогда политику перестройки Михаил Горбачев быстро это понял. Осознал он и то, что могла дать его реформаторским планам более открытая позиция по отношению к советским и иностранным СМИ, а также общественному мнению.
Информация под контролем
Сегодняшнюю ситуацию в Китае едва ли можно сравнить с положением дел в СССР в 1986 году, пусть это и не отменяет факта, что авария в Чернобыле и подход к ней Горбачева стали поворотным моментом в реформе советской системы. Поэтому сейчас встает следующий вопрос: откроет ли унесшая жизни более 100 человек катастрофа в Тяньцзине новую эру в китайской политике?
Первая реакция коммунистической власти была вполне традиционной. Она постаралась взять под контроль информацию, чтобы оставить лишь официальную версию произошедшего, не допустить неудобные для аппаратчиков независимые расследования, разобраться за несколько дней с козлами отпущения и сдержать опасные для режима протестные акции жертв.
Китайская модель и ее пробелы
Разумеется, глава государства Си Цзиньпин пообещал пролить свет на обстоятельства случившегося и сурово наказать виновных, если таковые имеются. Отправившийся на место катастрофы почти неделю спустя премьер Ли Кэцян произнес похожие слова и обещал выплатить компенсации пострадавшим. Но будет ли этого достаточно, чтобы справиться с волной недовольства в стране, где нормы безопасности на заводах и объектах инфраструктуры зачастую нарушаются, чтобы удешевить строительство и повысить взятки? Уверенности нет.
Катастрофа в Тяньцзине не первое и, сожалению, явно не последнее происшествие в стране, которая последние 30 лет развивала экономику с головокружительной скоростью, отдавая предпочтение росту в ущерб безопасности и экологии. Тем не менее она пришлась на тот момент, когда в китайской экономике обнаружились пробелы. Несмотря на это, Международный олимпийский комитет широким жестом дал Пекину (настоящему чемпиону по искусственному снегу) право на проведение зимних Игр 2022 года. Его решение официально представили как большую победу китайского социализма. Но если серьезнее, китайская экономика, по всей видимости, все же дала слабину.
Замедление роста
В этом году рост ВВП составит 7%, о чем большинству других стран остается только мечтать. Однако страна все же далеко ушла от тех времен, когда двухзначные показатели считались необходимым минимумом для усвоения потока искавших работу в городах сельских мигрантов и удовлетворения среднего класса (он был лишен политических прав, но прочно «подсел на иглу» потребления).
Таким образом, замедление экономического роста (итоговый показатель может быть еще ниже ожидаемого из-за ослабления экспорта). За последние недели китайский центробанк трижды проводил девальвацию юаня. По официальной версии, целью такого шага было приблизить юань к рыночному курсу, чтобы тем самым подготовить его к роли мировой резервной валюты (в МФВ приветствовали это решение), но сыграло тут свою роль и стремление снизить стоимость китайской продукции на мировом рынке и тем самым подстегнуть экспорт.
Тот неизменно остается главной движущей силой экономического роста, хотя руководство Компартии периодически подтверждает намерение развивать внутреннее потребление. Новый пятилетний план на 2016-2020 годы (его должны утвердить на съезде партии в октябре), несомненно, вновь подтвердит этот двойной приоритет, а также подчеркнет роль рынка, не забыв и о госпредприятиях.
Одержимость порядком
Китайские власти никак не могут совладать с противоречием между развитием внутреннего потребления (оно опирается на средний и малый бизнес, а не только крупные предприятия) и жестким политическим контролем над населением. С приходом к власти Си Цзиньпина оно лишь стало еще острее.
Сохранение порядка — навязчивая идея китайского лидера. Цензура СМИ стала еще жестче, а контроль над интернетом был передан полиции, которая теперь может напрямую вмешиваться в работу китайских интернет-предприятий. Преследования адвокатов-правозащитников стали жестче.
Параллельно с этим набирает обороты и борьба с коррупцией (Си Цзиньпин поставил ее одной из главных задач): под ударом оказались видные представители Компартии и государственного аппарата. Цель этой инициативы предельно прозрачна: устроить показательные расправы и нагнать страха на все эшелоны партии и администрации, чтобы навести дисциплину. В любом случае эта кампания, которая является скорее политическим инструментом лидера партии, а не признаком развития правового государства в стране, содержит в себе определенную угрозу для власти.
Полный пересмотр?
Выставляя на всеобщее обозрение проступки высшего руководства, она может вызвать у населения ощущение нелегитимности власти. Репрессии против инакомыслящих снижают эту опасность, однако не могут полностью ее исключить, потому что многие из 500 миллионов китайских пользователей сети умеют ловко обходить цензуру.
Еще со времен Мао высшее китайское руководство взяло в привычку выезжать в августе на курорт в Бэйдайхэ (полчаса лета от Пекина), чтобы отдохнуть от столичной духоты, искупаться в море и подготовиться к активизации политической жизни осенью. Вернется ли оно с «революционными» идеями после трагедии в Тяньцзине? Оно досконально изучило ослабление советской власти поле горбачевских преобразований и поэтому, скорее всего, будет и впредь придерживаться репрессивного консерватизма.
