Штаб-квартира Business Roundtable
Вашингтон
ПРЕЗИДЕНТ: Спасибо, Рэндал, спасибо всем, кто собрался сегодня на заседании «Делового круглого стола» (Business Roundtable), чтобы послушать меня. Я скажу несколько слов, а потом постараюсь уделить побольше времени ответам на ваши вопросы, если они, как я надеюсь, будут.
Сегодняшний день ровно семь лет назад стал одним из худших дней в истории нашей экономики. Если вы возьмете утренний номер Wall Street Journal за тот день, то увидите, что потрясения от краха AIG и Lehman распространились по всему миру. За день до этого акции понесли наибольшие потери с 11 сентября. В последующие месяцы начали банкротиться компании, миллионы американцев потеряли работу и жилье, а наша экономика оказалась на грани коллапса.
Вот где мы очутились, когда я стал главой исполнительной власти. И где мы находимся сегодня? Компании типа ваших за последние 66 месяцев создали более 13 миллионов рабочих мест. Это самый длительный в нашей истории период непрерывного роста занятости. Уровень безработицы - на самой низкой отметке за последние семь лет. Сейчас у нас появляется больше рабочих мест, чем когда-либо за всю историю Америки. Возрождается жилищное строительство. Доходы семей выше, чем до рецессии. Мы добились колоссальных успехов по традиционным источникам энергии и по источникам чистой энергии, одновременно снизив уровень углеродных выбросов. А наша система образования достигает значительных успехов, поскольку снижается процент отсева из учебных заведений, повышаются показатели по чтению, по математике. И между прочим, более 16 миллионов человек получили медицинскую страховку, которой у них никогда не было.
Этот прогресс является свидетельством силы американского бизнеса и инноваций. Это свидетельство силы тех рабочих, которых вы нанимаете. Но кое-что я поставлю в заслугу себе. Это является свидетельством правильности некоторых политических решений. Вскоре после прихода к власти мы приняли закон об экономическом оздоровлении, спасли нашу автомобилестроительную отрасль, восстановили нашу экономику, поставив ее на более прочное основание, обеспечивающее рост. Другие страны в некоторых случаях шли на меры жесткой экономии, приняв их в качестве идеологии, но не учитывая ни данные, ни факты, и таким способом пытались сократить путь выхода из рецессии. Результаты говорят сами за себя. Америка вышла из кризиса быстрее едва ли не всех остальных развитых стран на Земле. И сегодня, когда в мире сохраняется значительная неустойчивость, у нас - самая безопасная, самая умная инвестиционная среда.
Я ни в коем случае не буду удовлетворен — да и мы все как страна не должны быть удовлетворены до тех пор, пока рабочие семьи не ощутят экономический подъем в своей жизни. Но факт остается фактом: то, что я называю экономикой среднего класса, полезно для бизнеса. Прибыли корпораций достигли рекордной отметки. Замедление роста цен на услуги здравоохранения и резкое падение стоимости энергоносителей помогли нам в сведении балансов. Производство растет самыми быстрыми темпами за два десятилетия. Наши трудовые ресурсы сегодня являются как никогда ранее образованными. Рынок ценных бумаг с 2009 года вырос в два с лишним раза, а 2015-й должен стать годом самого высокого потребительского доверия за 11 лет. Американские предприниматели из сферы технологий продолжают делать невероятные продукты, которые стремительно меняют нашу жизнь.
Вы бы не узнали всего этого, если бы слушали тех, кто хочет занять мое место. (Смех.) В той эхокамере, какой является президентская политика, все мрачно и ужасно. Они предлагают мало решений для выхода из тех катастроф, которые им видятся. Но они очень быстро скажут вам, кто во всем виноват.
Я хочу сказать, что нет ничего особо патриотичного или особо американского в принижении Америки, особенно сегодня, когда мы являемся одним из немногих примеров экономической мощи в мире.
Сейчас у нас есть шанс развить достигнутые успехи, и это признает весь мир. У нас есть возможность еще быстрее развивать экономику, еще быстрее создавать рабочие места, еще быстрее увеличивать доходы людей и улучшать жизненные перспективы. Нам просто нужно принять ряд разумных решений. Я обращу ваше внимание на один конкретный пример. В Америке почти наступил новый финансовый год, а это значит, что у конгресса есть примерно две недели для принятия бюджета. Если он его не примет, правительство США прекратит работу во второй раз за два года.
Демократы готовы сесть за стол переговоров с республиканцами прямо сегодня, прямо сейчас, когда я здесь выступаю. Однако говорить надо о правильных вопросах, таких, как расходы и доходы, но не об идеологии, которая не имеет к ним никакого отношения. Вы помните, как два года назад республиканцы остановили работу правительства, потому что им не понравилась Obamacare. Сегодня кое-кто снова говорит, что надо остановить работу правительства, так как этим людям не нравится Программа планирования семьи в Америке. Это неразумно, и это нехорошо для бизнеса. Представление о том, что мы проявим безрассудство и будем играть в игрушки с экономикой на 18 триллионов долларов и с мировыми рынками, которые и без того очень неустойчивы — и все из-за вопроса о том, почему одна организация охраны женского здоровья получает менее 20 центов из каждой тысячи долларов в федеральном бюджете — это плохой политический курс.
В прошлый раз, когда республиканцы остановили работу правительства, это обошлось нашей экономике в миллиарды долларов, а доверие потребителей резко упало. Как мне кажется, здесь никто не считает, что это полезно для вашего бизнеса.
Я всегда верил в то, во что верил наш первый американский президент, человек из моего родного штата по имени Авраам Линкольн — что те вещи, которые мы не можем делать сами, нам надо делать посредством правительства, государства. Финансирование инфраструктурных проектов. Обучение лучших в мире трудовых ресурсов. Инвестирование в передовые исследования и развитие, чтобы компании и предприятия могли пользоваться результатами, рисковать и создавать новые продукты и услуги. Создание основополагающих правил для рынка, которые способствуют инновациям и справедливой конкуренции, помогая процветать рыночно ориентированной экономике. Создание системы социального обеспечения, которая не только помогает самым уязвимым представителям нашего общества, но и дает нам свободу, позволяя идти на риск и иметь при этом защиту от неопределенностей жизни. А также радушный прием, но отнюдь не пренебрежение к стремящимся чего-то добиться иммигрантам, которые всегда были источником постоянного обновления, динамизма и активности нашей экономики.
Поэтому я надеюсь, что конгресс нацелится на нечто большее, чем простая остановка работы правительства. Это хорошее начало, и нам хочется, чтобы он этого добился. Однако мне кажется, что мы способны добиться еще большего. Мы действительно можем делать то, что обеспечивает рост нашей экономики. После прошлогодней остановки в работе правительства обе партии собрались с силами и отказались от некоторых нерациональных сокращений в экономике и в боеготовности, известных под названием секвестирование. Срок этой договоренности тоже истекает через две недели. Тем из вас, кто не очень силен в бюджетной терминологии, я скажу, что секвестирование означает автоматическое сокращение в равных долях безо всяких различий. При этом никто не думает о том, что есть хорошее капиталовложение, а что является пустой тратой денег. Если мы не откажемся от сокращений, которые уже действуют, то будут существенно ослаблены многие движущие силы нашего роста, от которых зависят ваши компании — исследования, профессиональная подготовка, инфраструктура, образование для наших трудовых ресурсов, причем произойдет это в то время, когда другие страны мира торопятся нас обогнать. С другой стороны, если конгресс откажется от этих сокращений, тогда, согласно оценкам нашего бюджетного управления, в стране только в будущем году появится около полумиллиона вакансий, что соответствует 0,4% ВВП.
И имейте в виду, что сейчас мы можем себе это позволить, учитывая все то, что я говорил о восстановлении экономики и о подъеме. Мы также на две трети уменьшили дефицит. Сейчас он составляет 2,8% от ВВП. Мы сократили дефицит быстрее, чем некоторые страны, которые проводят политику жесткой экономии и не думают о том, как обеспечить экономический рост.
Мы также находимся в том положении, когда нам не нужно увеличивать дефицит. Хочу повторить: с тех пор, как я вступил в должность, мы сократили дефицит более чем на две трети. Хорошая новость заключается в том, что мы сегодня можем отказаться от всем надоевших дебатов последних лет на тему расходов и доходов, если общество будет слушать разбирающихся в вопросах федерального бюджета экономистов и экспертов, а не тех, кто руководствуется краткосрочными политическими интересами.
Люди из обеих партий, включая некоторых ведущих республиканских кандидатов в президенты, выдвигают свои предложения. С какими-то предложениями я согласен, с какими-то - нет. Приведу один пример. У республиканцев есть два лидирующих кандидата, которые говорят, что нам надо ликвидировать лазейку валовой прибыли как доли выручки. В этом зале на сей счет есть разногласия. Но я скажу вам так: если сохранить эту налоговую лазейку, ведущую к тому, что преуспевающие люди будут платить по меньшей ставке, чем их секретари, то это вряд ли можно будет назвать эффективным способом совершенствования нашей экономики.
С другой стороны, если перекрыть эту налоговую лазейку, то мы сможем удвоить количество тех, кто работает в Америке по программам профессиональной подготовки. Мы дадим возможность четырем миллионам студентов учиться в колледжах. Это разумные решения, и если вы, занимаясь своим бизнесом, посмотрите на них, то вы их поддержите. Америка тоже должна их поддержать.
Это пример того, как мы можем сохранить бюджетную ответственность, одновременно инвестируя в то, что необходимо для роста.
Вывод такой: если бы мы семь лет назад послушались некоторых политиков, заявлявших, что единственный путь к процветанию - это сокращения и экономия, то сегодня мы были бы намного беднее. Если мы послушаем их сегодня, мы будем беднее завтра.
Надеюсь, что вы поговорите со своими знакомыми в конгрессе, как с демократами, так и с республиканцами. Поскольку конгрессмены думают об очередной остановке работы правительства, напомните им, что поставлено на карту. Иногда у нас будут возникать разногласия. Я не рассчитываю на стопроцентное согласие со своей точкой зрения ни в одном разговоре, в том числе, со своей женой. Но я полагаю, что мы будем обращать внимание на то, где находимся сейчас, и это поможет американскому народу, компаниям типа ваших и вашим работникам добиваться больших успехов. Это наша работа. Мы не должны препятствовать прогрессу. Мы должны содействовать ему, ускорять его.
А если наши лидеры поставят здравый смысл выше идеологии, выше партийных интересов, то в выигрыше окажемся все мы. Несмотря на вечные мрачные предсказания, которыми, как мне кажется, сопровождается любая президентская кампания, Америка сегодня побеждает. Америка сегодня в великолепном состоянии. Но мы можем добиться еще большего. Однако причина моей глубокой уверенности в будущем - это не наше правительство, не размер нашего ВВП и не наша армия. Причина эта в том, что все в нашей стране, с кем бы я ни встречался — вне зависимости от своего места в жизни, от расовой и религиозной принадлежности, от региона проживания — все они верят в общее кредо: что если человек в нашей стране упорно трудится, он сможет продвинуться вперед. И я знаю, что вы тоже в это верите. Это те ценности, которые вы стараетесь влить по капле в свои компании. Я надеюсь, что здесь, в Вашингтоне, найдет свое отражение порядочность, упорный труд и здравый смысл.
А теперь давайте я отвечу на некоторые вопросы. Начну с Рэндала, потому что он добровольно согласился на эту неблагодарную работу — возглавить --- (смех).
ВОПРОС: Начнем вот с чего. Я знаю, что вам будут задавать множество вопросов. Но лидер большинства Макконнелл выступал чуть раньше, и он дал нам возможность передохнуть, рассказывая о бюджете. Мне кажется, он уверен, что у нас будет бюджет. В этом контексте он говорил о том, насколько расколото правительство, и что такое правительство на самом деле способно добиться того, чего в противном случае мы бы сделать не смогли. А еще он заставил нас всех кивать головами, когда сделал вам мощный комплимент по поводу ---
ПРЕЗИДЕНТ: Моя голова тоже закивала. (Смех.) Что я такого сделал?
ВОПРОС: Речь о полномочиях по продвижению торговли, как вы работали над этим, причем работали весьма агрессивно. Между прочим, все, кто здесь находится — не знаю, здесь ли Майк Фроман и Джеффри Циентс — все они весьма похвально отозвались о проделанной в этом направлении работе.
Итак, теперь у вас есть полномочия продвигать торговые сделки. Ну, все это вновь вернется в конгресс и так далее. Расскажите нам немного о вашей точке зрения на возможность достижения транс-тихоокеанской сделки.
ПРЕЗИДЕНТ: Я уверен, что мы сможем заключить это соглашение, и я считаю, что мы сможем это сделать в текущем году. Министры торговли снова проведут встречу через несколько недель. У них есть возможность заключить соглашение. На данный момент большая часть разделов уже готова. Я уверен, что мы добьемся главной цели, сделав так, чтобы американские компании и американские рабочие работали в равных условиях в этом самом быстроразвивающемся регионе мира.
У нас будут беспрецедентные меры защиты трудовых норм и окружающей среды, а также интеллектуальной собственности. Поэтому, когда какая-нибудь компания вложит здесь инвестиции, она не окажется в невыгодном положении. Напротив, в коммерческой деятельности к ней будут относиться как к любой местной компании.
Так что смысл здесь следующий. Есть 11 стран, представляющих стремительно развивающуюся и самую густонаселенную часть мира. Они должны заключить торговое соглашение самого высокого стандарта, которое даст нам и вашим компаниям устойчивую основу для конкуренции. А еще одна хорошая новость состоит в том, что, как мне кажется, мы добьемся заключения соглашения — после трудных и долгих переговоров, после длительных споров, в которых львиная доля принадлежит господину Фроману — ну, и меня иногда просили позвонить кому-то из коллег.
Теперь, когда мы завершим переговоры, и у нас будет соглашение, надо будет пропустить Транс-Тихоокеанское партнерство через конгресс. Над этим напряженно и очень творчески работал Митч Макконнелл, и ваши комплименты я адресую ему. Но мы не должны полагать, что поскольку полномочия получены, мы также автоматически получим ТТП.
Буду с вами честен. Причина в том, что политика в вопросах торговли - очень жесткая. Я уже говорил об этом до того, как были обеспечены полномочия. Многие американцы, думая о торговле, представляют себе завод в своем родном городе или в соседнем, который закрывается и переводится в Мексику или в Китай, а американцы лишаются производства и высокооплачиваемых рабочих мест. Таков имидж торговли.
Я постоянно выступаю с доводами перед демократами, говоря о том, что в прежних торговых соглашениях были ошибки. Но они заключались не в том, что американские компании из-за положений о труде и об охране окружающей среды оказывались в невыгодном положении, хотя все делали правильно. Просто не было достаточных мер защиты интеллектуальной собственности, а государственные предприятия допускали злоупотребления и нарушения, а также выделяли субсидии, к которым были причастны компании.
Но таково сейчас положение вещей. И если вы хотите исправить ситуацию, надо поднимать планку. Я убедил не всех своих коллег-демократов, потому что политика - вещь сложная. Я был готов вынести этот вопрос на обсуждение руководства Демократической партии, поговорить со знакомыми из профсоюзов и сказать им, что мы не можем оглядываться назад, мы должны смотреть вперед. Нам придется конкурировать в этих областях.
В политическом плане тоже есть проблемы. Я думаю, в рядах Республиканской партии существуют такие же позывы, типа анти-иммиграционной реформы, когда они смотрят на весь мир как на угрозу и говорят, что надо ото всех отгородиться. И некоторые из этих позывов начинают сегодня просачиваться в дебаты о торговле. А партия, которая традиционно выступала за свободную торговлю, сегодня получила существенные силы, которые могут думать иначе.
Поэтому «Деловой круглый стол», знаете, он должен заставить Энглера (президент Business Roundtable — прим. перев.) работать над этим. Надо отдать должное Митчу Макконнеллу и Джону Бейнеру, которые, как мне кажется, ведут правильную работу. Но им может понадобиться помощь с членством, потому что чем ближе мы подходим к политическому сезону, тем труднее нам получать голоса. Но я вам так скажу: я убежден, что если представлю соглашение в конгресс, оно должно быть самых высоких стандартов, как я и обещал. Это должно быть самое прогрессивное торговле соглашение в американской истории. Это пойдет на пользу американскому бизнесу и американским работникам.
ВОПРОС: Здравствуйте, господин президент. Спасибо, что пришли к нам. Хотел спросить вас о кибербезопасности. Из-за проблем с использованием информации и из-за обязательств вы на этой неделе отдали исполнительное распоряжение. Мы здесь, в Business Roundtable, полностью поддерживаем законопроект, прошедший в палате представителей, и сейчас находящийся в сенате. Я просто хотел, чтобы вы поделились своими мыслями о том, что вы думаете об этом, а также о кибербезопасности и отношениях с Китаем в свете предстоящего визита главы этой страны.
ПРЕЗИДЕНТ: От этой проблемы мы никуда не денемся. Она будет обретать все большую значимость, создавая все более серьезные вызовы. Отчасти трудности связаны с самим интернетом, с его архитектурой, которая не предназначена для осуществления сделок на триллионы долларов и для хранения личной информации всех и каждого. Она была предназначена для пары профессоров, чтобы они могли там обмениваться своими научными работами. А поэтому безопасность, которая нам нужна, не была встроена в ДНК интернета.
Недостатки здесь существенны, и их используют не только государственные организации, но и все чаще негосударственные актеры и преступные банды. Так что этому вопросу мы и впредь будем уделять повышенное внимание как с точки зрения национальной безопасности, так и с точки зрения коммерции.
Один из важнейших вопросов, о котором говорили вы, Мэгги, и над которым мы работаем, это вопрос кодировки. В этой области существует вполне обоснованная напряженность. С одной стороны, чем сильнее кодировка, тем лучше мы по идее можем защитить свои данные. Поэтому возникают доводы о том, что нам надо вводить такую кодировку, которую никто не мог бы взломать. С другой стороны, если есть кодировка, через которую невозможно пробраться, то мы предоставим новые возможности ИГИЛ, распространителям детской порнографии и прочим. Они смогут действовать в защищенной среде, будут невидимы для нас, и появятся такие сложности, каких мы ни разу не испытывали в эпоху телекоммуникаций. Кстати, я здесь не веду речь о скандалах, связанных с АНБ; я говорю о традиционных методах работы, когда ФБР идет к судье, получает ордер, обосновав причины, но не может ничего доказать.
Итак, мы создали процесс, в котором пытаемся найти квадратуру круга — примирить потребность в более мощной кодировке и вполне законную необходимость в защите национальной безопасности и в применении закона.
Не скажу, что мы уже взломали код, но у нас есть умнейшие люди, причем не только в государственных органах, но и в частном секторе, которые вместе пытаются решить проблему. Что интересно, даже в частном секторе, даже в сообществе информационных технологий люди относятся к этому по-разному.
Что касается Китая, то это наверняка будет один из самых важных вопросов, который я буду обсуждать с председателем Си. Мы неоднократно говорили китайским властям, что понимаем традиционные задачи по сбору информации, которые решают все государства, включая наше. И мы сделаем все возможное, чтобы не дать вам (Китаю) получить государственные секреты или протоколы встреч, которые я провожу. Однако мы понимаем, что вы все равно будете пытаться сделать это. Такие попытки коренным образом отличаются от действий вашего государства и его доверенных лиц по непосредственному ведению промышленного шпионажа, по краже торговых секретов и корпоративной информации. Мы считаем это актом агрессии, который необходимо остановить.
Мы готовим целый ряд мер, которые укажут китайцам на то, что мы не просто слегка расстроены. Нет, это подвергнет серьезным испытаниям наши двусторонние отношения, если проблема не будет решена. И мы готовы принять определенные меры противодействия, чтобы привлечь их внимание.
Я надеюсь, этот вопрос будет разрешен без таких мер, и в конечном счете будет поставлена задача создать некий базовый международный механизм, систему, которая будет не идеальна, так как остается еще большое количество негосударственных актеров и хакеров, а это люди очень ловкие и умелые. И нам все равно придется создавать хорошую защиту и в то же время искать следы нарушителей и задерживать их, а также уничтожать сети, совершающие киберпрестпления.
Но между государствами должен существовать механизм, аналогичный тому, что мы имеем в области атомной энергии, потому что его отсутствие невыгодно никому. Откровенно говоря, русские и китайцы приближаются к нам, но мы - все равно лучшие в этой сфере. И если мы решим перейти в наступление, у целого ряда стран возникнут существенные проблемы. Но мы не хотим, чтобы интернет таким путем превращался в оружие. Как мне кажется, надо провести жесткие переговоры. На это уйдет даже не год, но мы должны попытаться. Если мы сумеем вместе с китайцами начать переговорный процесс, то нам, как мне кажется, удастся привлечь к нему и многие другие страны.
ВОПРОС: А мы будем работать над этим вместе с вами.
ПРЕЗИДЕНТ: Хорошо. Урсула.
ВОПРОС: Спасибо, что вы уделили нам время. Неплохо получить напоминание о достигнутом прогрессе в одном предложении, и я хотела бы поблагодарить вас за это. Из недавнего: TPA (trade promotion authority) - в порядке, даже иранская сделка вполне хороша. Здравоохранение держится. Все хорошо. Область, где мы пока не достигли больших успехов, но которая очень важна для бизнеса и его успеха, это налоги и налоговая реформа.
И в этом вопросе, мне кажется, мы оказались загнаны в угол. Так как вы не смогли добиться заключения большой сделки, то мы заговорили о маленьких соглашениях. Но Деловой круглый стол (BRT) считает такие соглашения разрушительными для большой сделки — тотальной или полноценной налоговой реформы. Как, по-вашему мнению, нам следует обсуждать эту двойственность? И к чему, по-вашему, мы в итоге придем?
ПРЕЗИДЕНТ: Я уверен, что вскоре мы выдвинем предложение, которое я смогу "продать" этой группе. Не все будут в восторге, но я уверен, что смогу объяснить, что в долгосрочной перспективе это предложение пойдет во благо бизнесу, потому что мы предлагаем вещи, необходимые для налоговой реформы: заделанные лазейки и сниженные тарифы. До сих пор наша позиция в отношении международного налогообложения ставила американский бизнес в невыгодное положение и позволяла репатриацию капитала, но так чтобы не опустошить казну, и чтобы мы могли получить прибыль, которую можно потратить на инфраструктуру.
И мы надеемся услышать какие-то предложения второй стороны. Пол Райан, к его чести, выразил реальную заинтересованность в переговорах и обсуждении. Но предыдущий спикер, Митч Макконнелл, говорил, что не поддерживает полную налоговую реформу такого рода.
Так что у нас есть еще работа. Мы ведем переговоры с мистером Райаном. И, насколько я знаю, сенатор Шумер и другие работают над возможностью принятия разумного пакета. Но вам необходима поддержка лидера большинства в Сенате, чтобы проделать такое.
Я понимаю, почему налоговую реформу трудно осуществить. Те из нас, кто абстрактно поддерживает более простую, более справедливую, более конкуретноспособную налоговую систему, видят итоговые предложения и говорят, что вряд ли уменьшение налоговой базы даст нужный эффект. И даже если одна организация поддержит нас, то есть и другие организации, имеющие влияние на Республиканскую партию, которые не в восторге от этого. Они, например, считают, что единственная приемлемая налоговая реформа должна понизить все тарифы, вне зависимости от результатов для дефицита бюджета. Это нереально.
Мы намерены продолжать работать над этим. Я предлагаю Деловому круглому столу призывать спикера Бонера, Пола Райана и Митча Макконнелла принять амбициозный пакет. И я могу пообещать вам, что Белый дом отнесется к этому серьезно. Мы не рассчитываем, что будут приняты все наши предложения из оригинального пакета.
Но кое-что мы сделать не можем, и я часто беспокоюсь, что вместо налоговой реформы мы получаем просто сокращения, мы не закрываем прорехи, и в итоге казна пустеет. Потом нас неожиданно обвиняют в том, что мы устроили дефицит, поддерживая налоговые ставки, и ничего не сделали для стимулирования экономики и помощи обычным рабочим. В этом направлении мы не пойдем.
Да, Том.
ВОПРОС: Спасибо, что вы с нами. Я бы хотел узнать ваше мнение об энергетической политике. Я знаю, мы много говорили об этом, но, мне кажется, что происходят революционные изменения в сфере технологий производства энергии и - что, возможно, более важно - в сфере потребления энергии. Это дает американцам возможность наступать в эпоху беспрецедентных вызовов. Что вы об этом думаете?
ПРЕЗИДЕНТ: Том, я думаю, вы хорошо это описали. Я сегодня намного более оптимистичен относительно нашей способности обращаться с энергией так, чтобы это было хорошо для нашей экономики, для бизнеса, для потребителей, для создания рабочих мест, а попутно еще и спасло бы планету. Я более оптимистичен сегодня, чем был в начале пребывания на посту президента.
Хорошим примером может быть то, что происходит с солнечной энергией. Мы еще не на уровне закона Мура, но шаг, сделанный в сторону снижения стоимости солнечной энергии, - просто потрясающий. Нечто подобное, хоть и в меньшем масштабе, происходит с энергией ветра. Наше производство природного газа вышло на беспрецедентный уровень. Я очень поддерживаю добычу природного газа не только ради экономики, но и по геополитическим соображениям. Это прекрасный способ обеспечить энергетическую независимость, если мы делаем это правильно, я имею в виду проблему выделения метана. И мне кажется, есть способы делать это на чисто научной основе. Это что касается производства.
И, как вы сказали, в вопросе использования, которое имеет отношение ко всем вам, сегодня нет ни одной компании, которая не выпускала бы больше продукции, тратя меньше энергии, чем десять лет назад, и уж точно чем 20 лет назад. Все видят эффективность отслеживания потребления, расчета времени с учетом периодов, когда энергия дорогая, и когда - дешевая. С коммерческой точки зрения заметен огромный прогресс. И частные потребители сегодня могут использовать «Нест» или его аналоги, чтобы сделать потребление энергии более эффективным, чем раньше.
Следует отметить транспортную систему, в которой мы продолжаем прогрессировать, как в Детройте или с такими неожиданно выдвинувшимися компаниями, как «Тесла». Для революции в области транспортировки все еще нужно решить некоторые проблемы, хотя такие компании, как UPS, делают прекрасную работу, экспериментируя со своим транспортом. Все это хорошие новости.
Я бы сказал, что сейчас главный вызов, если мы осознаем весь потенциал, связан с созданием для предприятий бизнес-модели, при которой они могли бы зарабатывать деньги на фоне изменений системы распределения и сети, так как, мне кажется, там есть некоторые юридические и экономические вопросы, нуждающиеся в доработке. И это непросто, так как приходится иметь дело с лоскутным одеялом, у нас же нет общенациональной сети.
Во-вторых, необходимо продолжать инвестировать в базовые исследования. Технология производства батарей улучшилась, но пока мы не совершили прорыва, а я думаю, что вполне возможно создать революционные аккумуляторы. Это многообещающая область для развития.
Еще я хотел бы попросить BRT и некоторых из вас индивидуально, так как компании уже так и делают, отнестись к проблеме изменения климата и к парижской конференции, которая состоится в конце года, как к возможности, а не как к проблеме. Потому что изменения заметны в поколениях, если поговорить об этом с детьми, с моими детьми, например, то ясно, что они более внимательны к этому вопросу. Потребители будут все больше придавать этому значение. Мы наблюдаем последствия для окружающей среды — я намерен позднее поговорить с Джерри Брауном о лесных пожарах в Калифорнии. Многие из вас, наверное, читали о снежном покрове в Сьерра-Неваде, самом низком за последние годы. Проблема наводнений, с которой мы столкнулись в Южной Флориде, прямо во время приливов. Неожиданно собственность на миллиарды долларов оказывается под водой.
Так что это происходит. Мы должны смотреть вперед и думать о том, как наша изобретательность и наша наука помогут решить эти проблемы и дать нам преимущество по сравнению с другими. Так что я прошу некоторых членов BRT поддержать парижские соглашения. Я попрошу вас подписать это и использовать предоставленные возможности. Это включает и компании, работающие в сфере традиционных углеродных энергоносителей. Потому что если вы знаете, как добывать нефть и газ, вы сможете рассчитать, как эффективно делать солнечные электростанции и зарабатывать на этом. Вы знаете, как правильно рассчитать результативность.
С Планом чистой энергии мы старались дать штатам необходимую гибкость, так как у всех разные компоненты в энергетической сфере. Поэтому мы впервые за поколение утвердили строительство ядерной электростанции, потому что мы считаем, что ядерная энергия должна быть частью общего пакета. Я искренне верю, что можно разными способами добиться равновесия в этом вопросе. Нам нужно только достичь общего знаменателя относительно цели, к которой мы все идем. Вместо того, чтобы тратить силы и время на борьбу с наукой, следует сотрудничать с наукой. Мы обычно преуспеваем, если находимся на одной стороне с фактами, доказательствами и наукой. Это общее правило, благодаря которому американцы сильны.
Джим.
ВОПРОС: Я бы хотел ненадолго вернуться к Китаю. Существует множество проблем, которые нужно уладить, и вы некоторые из них назвали — кибербезопасность, их мнение о ТРР, об их экономике. Их внутренний поворот в сторону создания потребительской экономики включает некоторые протекционистские элементы, которые нам не нравятся. Я думаю, я считаю, многие в этой комнате хотели бы увидеть позитивные результаты этого саммита, которые пошли бы на пользу всем, если бы мы уладили эти проблемы и позволить двум крупнейшим экономикам мира увидеть путь вперед, как и по всем другим вопросам.
Не могли бы вы прокомментировать стиль, в котором вы будете вести переговоры с председателем, и роли, которые мы могли бы сыграть в поддержании наших отношений и в создании будущего для них?
ПРЕЗИДЕНТ: Мой подход в отношении Китая был довольно последовательным и не менялся туда-сюда из-за опросов. Я считаю, что Китай был и останется экономическим конкурентом, что мы должны прийти с ними к взаимопониманию относительно нашего присутствия в качестве тихоокеанской державы, и что в наших интересах продолжение так называемого «мирного и упорядоченного подъема» Китая. Я считаю, что это хорошо для всего мира.
Китай — это большая страна, и там много людей. И нам всем будет лучше, если эти люди сыты и имеют крышу над головой, покупают товары, а не голодают и живут на улицах. И я постоянно говорил сначала председателю Ху, после моего избрания, а потом и председателю Си, что мы хотим в партнерстве с ними разработать международные правила, которые пойдут на благо всем, что фактически мы облегчили подъем Китая. Они по сути скачут на нашей спине уже тридцать лет, потому что мы обеспечиваем мир, безопасность, свободу торговли, международные правила финансового сектора.
Когда они окрепли, мы сказали им, что с силой приходит ответственность, и настал их черед. Нельзя вести себя, как страна третьего мира, проводить протекционистскую политику, заниматься демпингом или не защищать интеллектуальную собственность в нынешних условиях, когда вы стали второй экономикой мира и, возможно, выходите на первое место.
Нельзя просто следовать ориентированной на экспорт стратегии, потому что вы слишком велики. Вы не можете обеспечить экономический рост еще на 20 лет в том же темпе, который поддерживался минувшие 20 лет. Однажды ваша экономика становится настолько велика, что глобальный рынок уже не может абсорбировать ее, и это означает, что вам пора задуматься над прозрачностью в вашей экономике. Вам пора бы позаботиться о создании сетки безопасности, чтобы у рабочих была какая-то подушка, чтобы они хотели тратить деньги, а не прятать их под матрасом.
Вам следует заботиться об окружающей среде, потому что в Пекине нечем дышать. И это затрагивает нас всех. Будучи большой страной с сильной армией, вы не можете расталкивать своих маленьких соседей просто потому, что вы крупнее, вы должны следовать базовому коду поведения и основным правилам, потому что в итоге вы выиграете от того, что все будут следовать этим правилам.
Мне кажется, что в некоторых вопросах Китай понимает это, но в других — нет. В некоторых вопросах они продолжают считать себя нищей страной, не связанной международными обязательствами. И мне кажется, что в некоторых вопросах, как в проблеме Южно-Китайского моря или краже интеллектуальной собственности, когда мы обращаемся к ним, они считают, что мы хотим сдержать их, хотя на самом деле мы просто просим соблюдать те же правила ради создания удобной среды, в которой они могли бы продолжать развиваться.
Хорошие новости - в том, что наши судьбы плотно переплетены, и во многом мы нужнее им, чем они нам. Поэтому, как я думаю, они продолжат двигаться в некотором направлении, если мы не прибегнем к навешиванию ярлыков и безответственной болтовне, как некоторые кандидаты в президенты, вы знаете, о ком я (смеется). Это было бы неконструктивно.
В общем, Джим, я считаю, что саммит будет полезным. Я думаю, будет много результатов в таких вопросах, как энергетика и изменение климата, а также улучшение в том, как они обращаются с инвесторами, я ожидаю, что в этом будет конструктивный прогресс. Я думаю также, что контакты между нашими военными стали лучше, чем были, когда я пришел в Овальный кабинет.
Я считаю, что BTR может сделать две вещи. Во-первых, как я уже говорил некоторым из вас раньше, если ваша компания столкнется с трудностями в Китае, и вы попросите нас о помощи, то вы должны позволить нам помочь. Не надо говорить нам как бы между прочим, что есть такая-то проблема, и ею надо заняться, но не упоминайте нас, а то нас накажут.
Как правило, мы не можем добиться от китайцев сотрудничества, если мы не в состоянии представить им факты и доказательства существования проблемы. Если существуют такие проблемы, как отсутствие возможности для конкуренции, проблемы с правами интеллектуальной собственности, нечестная конкуренция, нарушение уже установленных правил, вы должны сообщить нам и дать нам возможность выступить в роли защитников. Это важно.
Второе, о чем я думаю, это необходимость избежать повторения ошибок, с которыми мы столкнулись в 1980-х годах с Японией. Мол, Китай поднимается так же, как тогда поднималась Япония, а мы оказались в неизбежном упадке. Все эти рассуждения, я сейчас быстро изображу напыщенную речь (смех), все разглагольствования о том, что мы проигрываем, что нас обошли, что мы то, мы се, никто за пределами США не понимает, о чем мы говорим (смех).
Я имею в виду, что проблемы у нас есть. Есть вопросы. Наша главная проблема — это тупик в Вашингтоне, не позволяющий проводить разумную политику. Но в целом, наши карты намного лучше, чем у кого бы то ни было еще. Наш комплекс качественного бизнеса, таланта, наши институты, власть закона, наше умение приспосабливаться к новым и изменившимся обстоятельствам, наше доминирование в наукоемких сферах — никто не может сравниться с нами. И мы привлекательны, так как самые талантливые люди со всего мира по-прежнему стремятся к нам.
Поэтому я считаю, что важно, чтобы представители деловых кругов указывали на сохранение лидирующих позиций Америки, если мы примем умные решения. Это не политический комментарий, это факты. Ни одна страна, даже Китай, не может смотреть на нас без зависти.
Так что наша проблема не в том, что Китай одолеет нас в торговле, или что господин Путин переиграет нас в стратегии. Кто-нибудь недавно проверял состояние российской экономики? Наша проблема - в нас самих. Мы занимаемся, и я очень великодушен, когда говорю «мы» (смех), ковырянием в ранах, которые сами себе нанесли, вроде возможного паралича правительства. В этом нет необходимости.
У меня есть время еще для нескольких вопросов. Рад видеть вас. Как дела? Как поживаете, Эд? Как дела дома?
ВОПРОС: Очень хорошо.
ПРЕЗИДЕНТ: Хорошо.
ВОПРОС: Кстати, в том же направлении, ранее этим летом истекли полномочия Банка Экспорта-Импорта.
ПРЕЗИДЕНТ: Это к вопросу о нанесенных самим себе ранах.
ВОПРОС: Понятно. Часть проходящей дискуссии, дебаты здесь в Вашингтоне, состоит в том, что Сенат, как вам известно, добавил возможность реавторизации (reauthorization) к законопроекту о транспорте, который в настоящее время находится в Палате представителей. А в понедельник Круглый стол направил письма лидерам обеих партий в Конгрессе, в котором, на самом деле, отмечается полезность реавторизации, а также то, что некоторые детали обсуждения были потеряны в ходе дебатов. Поскольку, на самом деле, о ней говорят, что она выгодна лишь небольшому количеству компаний, но при этом не учитывается то, что существуют тысячи людей, которые, в основном, наняты нашими поставщиками по всей стране, а также ее позитивное влияние на правительство, а также тот факт, что она является чистым источником прибыли для губернатора. И у нас есть планы проведения дальнейшей дискуссии позднее сегодня, а также на этой неделе с лидерами в Палате представителей.
У вас есть какие-либо — у нас была хорошая дискуссия с вашей командой сегодня утром. Есть ли у вас идеи, которыми вы могли бы поделиться с нами, и которые могли бы нам помочь добиться этой реавторизации?
ПРЕЗИДЕНТ: Уму непостижимо, что это не было подвергнуто реавторизации год назад. И это очень странное изменение позиции, в которой главными оппонентами являются фракция чаепития в Республиканской партии.
Каким-то образом Экспортно-импортный банк (Ex-Im Bank) стал cause célèbre, громким примером того, что кандидаты в президенты назвали «клановым капитализмом» (crony capitalism). И парадоксальная часть здесь очевидна — я полагаю, что некоторые из вас знают предысторию. Мне кажется, что был какой-то член этой организации, который вроде бы начал все это дело, потому что ее члены были недовольны тем, что некоторые самолеты продавались конкурентам, и неожиданно эта тема загорелась в правом крыле интернета. И это сложно объяснить.
Послушайте, Эд, у меня была группа представителей малого бизнеса — от, скажем, четырех человек до пары сотен, — и они рассказывали о том, как они используют Экспортно-импортный банк (Ex-Im). Это единственный путь, с помощью которого они могут попасть на эти рынки. И, как вы сказали, банк Ex-Im ничего не стоит правительству. И я ничего не должен говорить Эмилю (Emil) или Джиму (Jim) о том, насколько это важно. Я постоянно говорю им, что я ожидаю от них золотых часов, потому что каждый раз, когда я направляюсь с визитом заграницу, я вынужден продавать какую-нибудь турбину или самолет (Смех).
И я был озабочен заявлением Джеффа (Jeff) о том, что рабочие места, которые были здесь, в Соединенных Штатах, теперь переносятся за границу, потому что мы этого не сделали. Но это верно в отношении цепочки поставок; и это также верно в отношении некоторых более мелких компаний, который напрямую используют банк Ex-Im. И речь идет не только о том, что они являются частью компаний GE или цепочки поставок Boeing, речь идет о том, что они продают чай какой-то стране, и это единственный механизм, который имеется у них для того, чтобы осуществить эти продажи.
Хорошая новость состоит в том, что и Макконнелл (McConnell), и Бейнер (Boehner) заявляют о том, что они хотят это сделать. Как вы сказали, мы уже показали, что существует достаточно голосов в поддержку в Сенате, и мы на самом деле думаем, что существует достаточное количество голосов в Палате представителей. Я бы хотел привлечь ваше внимание к заинтересованной группе Республиканской партии в Палате представителей. И я полагаю, что вы должны «затопить зону» и дать им понять, что это важно. А это, кстати, включает в себя обращение к отдельным членам, которые в своих округах, кстати, могут иметь компании, которые испытывают определенные сложности, пока Экспортно-импортный банк заморожен.
Но у меня такое ощущение, что это будет сделано в ходе нынешних бюджетных переговоров. И мы будем прилагать все усилия для того, чтобы продвинуть это дело.
ВОПРОС: Господин президент, спасибо вам за то, что вы сегодня здесь. Один из вопросов, которым мы занимаемся, и о котором мы говорили в прошлый раз, когда вы здесь были, это регулирование. И одной из областей, на которой Круглый стол бизнеса очень сильно сфокусирован, является правило в области озона, с которым 1 октября ваша администрация выступит с рекомендацией, имеющей к нему отношение.
Позиция Круглого стола бизнеса состоит в том, что нам нужно поддерживать вариант 75 частей на миллиард. Понизить этот стандарт, когда не существует технологии, и когда территории уже приближаются к цели 75 частиц — если вы понижаете уровень до 70 единиц, то еще 200 округов в этой стране не смогут достичь этого уровня, что означает по сути «мы не открыты для бизнеса». И это нас беспокоит. У вас есть соображения по этому поводу, или какие планы у администрации на этот счет?
ПРЕЗИДЕНТ: С этим связано много сложных технических вопросов, но постараюсь упростить настолько, насколько возможно.
Прежде всего, мы обязаны это делать по распоряжению суда. Поэтому, я думаю, может существовать неверное восприятие относительно того, что Агентство по охране окружающей среды (EPA) может делать здесь все, что захочет. При предыдущей администрации были судебные процессы, которые продолжились уже во время моей администрации. Мы были в суде. На самом деле мы получили некоторое количество дополнительного времени, потому что существовало мнение, что несколько лет назад мы собирались понизить стандарты, а затем получили новые данные и заставляем всех вновь понизить показатели. Как мы уже говорили, давайте сделаем это один раз разумным образом, чтобы люди могли планировать.
Но существуют некоторые ограничения правового характера. Это не тот вопрос, которой просто возник у меня в голове и со всей силой вырвался наружу. И поэтому мне всегда приятно видеть рекламу «План Обамы по озону» (Obama’s ozone plan). Правила относительно озона появились тогда, когда я, кажется, уже учился на юридическом факультете, то есть еще до того, как у меня появились седые волосы. И существуют довольно строгие установленные законом нормативы, на основании которых Агентство по охране окружающей среды должно оценивать эти стандарты. То есть Агентство по охране окружающей среды делает все возможное для того, чтобы следовать за наукой и законодательными актами.
Мы обращаем внимание на то, что в некоторых случаях из-за природы того места, где образуются загрязнители и откуда они появляются, может, действительно, возникнуть сложная ситуация для некоторых местных юрисдикций и местных сообществ, и отдельные штаты и округа в результате оказываются в более сложной ситуации, чем другие. И мы пытаемся работать с этими штатами и этими территориями наилучшим образом и учитывать их озабоченности.
Поэтому в итоге, на мой взгляд, можно сказать, что — вы справедливо можете придраться ко мне по поводу правила о чистых электростанциях, потому что мы — это было инициировано нами, и я считаю, что нам необходимо заниматься вопросом изменения климата и... то есть, мы можем долго обсуждать этот вопрос.
Что касается озона, то существует действующий законодательный акт и действующий механизм, и мы должны выполнять его положения на основе представленных нам научных данных. Именно это мы и пытаемся делать, но мы примем эту информацию к сведению. Я понимаю, что существует определенная озабоченность.
Я скажу вот что — это последняя моя мысль на эту тему. Даже если учесть цену, связанную с применением озонного правила, если подсчитать затраты и результаты, количество спасенных жизней, предотвращенных заболеваний астмой и так далее, то все это будет значительно выше затрат. Это, конечно, не дает ответа на все озабоченности, которые возникают у людей по поводу местных затрат, тогда как сэкономленные средства распределяются более широко. И это разумные экономические вопросы, которые необходимо рассматривать. А Агентство по охране окружающей среды, я полагаю, слышит каждого присутствующего здесь акционера.
Но я думаю о том, что вы увидите в анализе в целом — мы не издаем таких правил, где затраты выше, чем выгода. И если вы посмотрите на правила, которые мы обычно предлагаем, то затраты там значительно ниже, чем та выгода, созданию которой они способствуют.
О’кей.
ВОПРОС: Да, спасибо, господин президент. Многих из нас интересует Куба. И возобновление отношений является позитивным. Существует много вопросов, которые нужно решить, чтобы установились полностью нормальные отношения. Как именно, на ваш взгляд, следует двигаться по этому пути? И каково будущее у этих отношений, с вашей точки зрения?
Спасибо.
ПРЕЗИДЕНТ: Я не думаю, что речь в данном случае идет о быстрых изменениях, но я уверен в том, что за счет возобновления вовлечения Кубы, возобновления вовлечения кубинского народа мы создаем ту среду, в которой в этой стране будет происходить процесс смены поколений и преобразования. И вы уже слышите разговоры о том, как люди на Кубе будут справляться с потоком туристов, и что они думают об интернете и открытых коммуникациях для того, чтобы быть способными участвовать в современной экономике?
И затем на этой основе неизбежно возникает вопрос о том, кого вы нанимаете — может ли компания нанять кубинца напрямую, или пригласить иностранного инвестора вместо того, чтобы действовать через правительство? И со временем это создает пространство для личной свободы, и я думаю о долгосрочном политическом переходном периоде.
Но сейчас мы говорим, что мы постепенно будем искать те области и возможности в рамках наших полномочий. Пока Конгресс сохраняет эмбарго, и есть определенные вещи, которые мы не можем делать. Но есть определенные вещи, которые мы можем делать — например, в области телекоммуникаций, и мы занимаемся поиском вариантов в этой сфере.
И мы, кроме того, продолжаем оказывать давление на кубинское правительство по вопросам политической свободы. А Его Святейшество Папа намерен посетить Кубу. Это, по моему мнению, создает возможность для более интересных разговоров внутри Кубы.
Мое самое главное предложение состоит в том, чтобы Круглый стол бизнеса просто начал обсуждение вопроса на двухпартийной основе о снятии эмбарго. Это необязательно должно произойти — и необязательно все должно случиться сразу и в один момент. Но, на мой взгляд, если вы посмотрите на имеющиеся экономические возможности, то они значительны. И не очень разумно то, что страна, расположенная примерно в 150 километрах от берегов Флориды, страна, не представляющая для нас значительной угрозы, страна, которая продемонстрировала свое желание, по крайней мере, впервые посмотреть за пределы своих границ — даже если она боится того, к чему это может привести, — не разумно для нас в таком случае сохранять старые подходы в области бизнеса.
А теперь, на самом деле, я готов выслушать еще один вопрос, а затем я хотел бы поприветствовать каждого из вас. У кого еще есть вопрос? Да, задавайте.
ВОПРОС: Господин президент, еще раз спасибо. Я знаю, что вам близка тема образования молодых людей, и вы много внимания ей уделяете. И многие из нас принимают участие в частно-государственном партнерстве. И вы недавно говорили об изучении информатики всеми школьниками, и я думаю, что это важный вопрос, потому что технологии — это широкая тема. В будущем они проникнут во все виды работ.
Поэтому, может быть, вы могли бы сделать несколько замечаний относительно того, как, по вашему мнению, подобные вещи укореняются в долгосрочной перспективе, и каким образом мы могли бы с их помощью добиться успеха — по разным направлениям.
ПРЕЗИДЕНТ: Ну, прежде всего я хотел бы прокомментировать то, что делает Джинни Рометти (Ginni Rometty) и IBM, потому что вы, парни, сделали потрясающую работу. Любой человек, который хочет получить какое-то вдохновение, направляется в школу в Бруклине, в оснащении которой принимает участие компания IBM, — это совместный проект, в котором участвуют система государственных школ, городские высшие учебные заведения Нью-Йорка, Городской университет Нью-Йорка (CUNY) и компания IBM.
А дети там — большинство из них из семей, в которых родители не имеют высшего образования. Много детей иммигрантов. И они занимаются по системе STEM (наука, технологии, инжиниринг, математика — прим. перев.) и получают предварительную инженерную подготовку. Они уже достигают по сути университетского уровня в последнем или предпоследнем классе школы. Они имеют возможность сохранить деньги, потому что после пяти лет обучения в средней школе они выходят дипломированными специалистами. Затем с такими знаниями они поступают на четырехгодичный университетский курс, или они начинают работать в компании IBM, потому что они проходят практику, а составленная программа вызывает у них уверенность в том, что — если все пойдет хорошо — они смогут получить работу.
Эта как раз та модель, которую мы хотели бы распространить на всю страну. И хорошая новость состоит в том, что, как я уже сказал ранее, в результате той большой работы, которую проводит Арне Дункан (Arne Duncan), большой работы многих губернаторов и местных сообществ, направленной на усиление ответственности, креативности, все это порождает большие ожидания у детей и позволяет преодолеть определенное количество старых бюрократических препятствий.
Мы видим самые высокие показатели в области чтения, самые высокие показатели по математике, самые высокие показатели по количеству выданных дипломов. Часть нашей задачи здесь состоит в улучшении системы STEM в целом. Критическим элементом в ней является понимание того компьютерного века, в который погружены дети. И я не хочу, чтобы они знали лишь, как обращаться со своим телефоном или играть в видео-игры; я хочу, чтобы они знали, как устроены эти телефоны, и я хочу, чтобы они, может быть, научились бы создавать коды для них и программировать их.
И что удивительно — когда мне было примерно столько же лет — я думаю, что в моей школе тогда только что ввели уроки по созданию кодов, и я тогда был, возможно, в седьмом или в восьмом классе. И тогда были такие карты, то есть перфокарты. А теперь — инструменты и ресурсы доступны всем детям, начиная с первого и со второго класса — у нас проводятся научные ярмарки, и приходят маленькие девочки-скауты из организации Girl Scout, и они пишут коды, они создают собственные игры или моделируют целые города с людьми и всевозможными сценариями, которые они только способны придумать.
И это то, что на самом деле их притягивает естественным образом. Мы просто должны начинать раньше. Это почти как при изучении иностранного языка, когда вместо того, чтобы увлечь детей, когда они уже в десятом, одиннадцатом или в двенадцатом классе, они получают более широкую программу и вставляют ее в процесс того, как ведется обучение математике, и как ведется обучение естественным наукам, и как преподаются социальные науки. Мне кажется, что таким образом дети лучше вовлекаются в такого рода программы.
Мы проделываем большую работу со многими из вас индивидуально как с компаниями, работающими в рамках системы образования STEM. Мы надеемся, что вы продолжите в ней участвовать. Вы - великолепные партнеры на этом фронте.
В заключение я хочу сказать, что мне всегда приятно здесь бывать. Я хочу еще раз повторить — поскольку мы входим в этот глупый политический сезон, — что основная вещь, сдерживающая значительную часть потенциального роста, рабочих мест, улучшение результатов, создание большей стабильности — находится в пределах нашего контроля уже сейчас, и это те вещи, которые традиционно имеют двухпартийную поддержку — Экспортно-Импортный банк, реализация Транстихоокеанского партнерства (TPP), финансирование и проведение инфраструктурной политики. Я беседовал с такими людьми, как Ларри Финк (Larry Fink), и с другими о том, насколько мы открыты для того, чтобы смотреть на новые, креативные пути финансирования таких вещей, однако разговоры о том, что мы не делаем этого прямо сейчас, не имеют абсолютно никакого смысла — речь идет об инвестировании в исследования и разработку.
Это не узкопартийные вопросы. Существуют такие области, в которых традиционно происходят оправданные споры между демократами и республиканцами. Но есть такие вопросы — такие, как нормы относительно окружающей среды, финансовое регулирование, — по которым Джейми (Jamie) и я можем не соглашаться, или я могу не соглашаться с мнением Ника (Nick). И у нас могут возникать споры, и мы, вероятно, не сможем убедить друг друга по некоторым из этих вопросов.
Но я смотрю вот на что — я смотрю на плоды, которые низко висят, которые всем понятны, и по поводу которых никто не будет спорить. А понимание того, что мы не решаем эти вопросы — в первую очередь потому, что какая-то фракция внутри наших партий сбилась с пути и видит заговор во всем, или просто выступает против любого моего предложения, даже если раньше ее члены предлагали то же самое — вот в чем проблема.
И, на мой взгляд, очень важно для всех вас - просто сделать шаг назад и посмотреть на это, потому что вы все еще обладаете влиянием, по крайней мере, на некоторых из этих людей. И бросьте им вызов. Почему бы нам не сделать то, что все считают разумным?
Спасибо всем.
