О советской промышленности. При СССР я с 1977 по 1987 г. работал промышленным социологом. По некоторым вопросам имею свои собственные наблюдения. Начиная с 90-х годов и поныне в фокус-группах звучит мысль, что при СССР заводы работали, все были заняты, а теперь… понятно. Но те, кто это говорят, многого не понимают, а что понимали — забыли.
Вот конкретный пример: российский шинный завод. Оборудование английское. На заводе-аналоге в Англии на нем работает 500 человек, в России ровно в 10 раз больше. Почему? Вот характерный пример. Автоматизация на Западе вовсю шла уже тогда. На стадии изготовления сырой резины была такая операция: лист надо было прокатить через вальцы сначала одной стороной, потом развернуть на 90 градусов (не на 180!) и провальцевать снова. Техническое решение этой задачи меня удивило. Лист подавался на большую металлическую пластину, которая была вся в дырках. Через дырки подавался сжатый воздух и за счет меняющейся игры давления лист приподнимался и сам поворачивался нужным образом. До сих пор не понимаю, как это удалось сделать без современных компьютеров, но так было. В Англии.
А в России стояла точно такая же установка, но она не работала. Четверо рабочих приподнимали лист и клали его нужным образом. И это не единичный пример. Я слышал много рассказов о том, как СССР закупал на Западе заводы под ключ, но они очень быстро превращались в обычные советские предприятия. Автоматика ломалась и замещалась ручным трудом. Кстати, высшим руководством страны проблема была осознана. Появилась программа сокращения ручного труда. И вроде бы динамика была положительная. НО. Академик Яременко как-то сказал, что тот, кто знает, как считается национальный доход, никогда не станет говорить о его распределении.
Так и здесь. Тот, кто знает, как подсчитывалась доля ручного труда, никогда не станет с уверенностью говорить о его сокращении. Объясняю. Доля ручного труда определялась на основе так называемых профессиональных переписей, которые проводились раз в три года. Профессиональная перепись — это форма обязательной статистической отчетности объемом с толстую тетрадь формата А4, в которой были перечислены сотни, если не тысячи профессий. Как ее заполняли — отдельный вопрос, никто первичные документы не поднимал (компьютеров не было). Но для нас важно, что все профессии перечислить невозможно. Поэтому, например, после полутора десятка профессий операторов (оператор туннельных печей и проч.) была строка «операторы прочие».
Всем профессиям был присвоен код в зависимости от классификатора видов труда: ручной труд не при машинах и механизмах, ручной труд при машинах и механизмах и т.д. Но позиции «операторы прочие» такой код присвоить было нельзя, поэтому долю ручного труда оценивал сам завод. Однажды у меня спросили: как нам в отчетности снизить долю ручного труда? Я сказал: очень просто. Перевидите часть операторов в «операторы прочие».
Я это вот к чему. Мне трудно судить об эпохе индустриализации, военной и послевоенной эпохе. Какие-то соображения есть, но не сейчас. Но в 70-е и 80-е годы проблема автоматизации типа той, которую я описал, была нерешаемой. И тем более нереализуемой была современная промышленная революция. СССР застрял на технологическом уровне середины ХХ века. Можно что угодно говорить про реформы 90-х, но лично я выхода из этого технологического тупика не видел раньше и не вижу сейчас.
Сергей Белановский — российский социолог.