В 2008 году я начал эксперимент, который стал моей профессией. Я начал публиковать фоторепортажи на тему новостей, состоявшие из больших изображений на одной веб-странице — в отличие от общепринятых в то время крошечных слайд-шоу. В этом первом фотоблоге — The Big Picture в Boston Globe — в нижней части каждой страницы всегда был раздел для комментариев пользователей. В моем следующем фотоблоге — здесь, в The Atlantic — я эту традицию продолжил. На протяжении последних 10 лет комментарии сопровождали каждый из опубликованных мной фоторепортажей — вплоть до того момента, когда в прошлом месяце издание The Atlantic закрыло раздел комментариев на своем сайте.
Когда я впервые начал публиковать эти фоторепортажи, я знал о возможных минусах, связанных допуском комментариев к публикации. Но я всегда надеялся, что у читателей будут интересные ответы. Мне нужна была возможность не допустить появления агрессивных, некорректных комментариев, и сделать это наверняка можно было лишь с помощью метода, называемого премодерацией, когда все входящие комментарии хранятся в скрытой очереди, «в ожидании» одобрения. На самом деле это означало, что кто-то (я) должен был прочитать и одобрить каждый комментарий, прежде чем он появлялся на странице, и удалять неприемлемые, чтобы остальные их не увидели. В то время этот план работы казался мне неплохим. Я считал, что мне, наверное, надо будет проверять входящие комментарии раз в день.
Я понятия не имел, во что я ввязываюсь.
Когда раздел комментариев в The Atlantic закрыли, я решил подвести итог своей 10-летней работы в качестве модератора. С момента своего прихода в The Atlantic в 2011 году я прочитал более 75 тысяч комментариев к своим фоторепортажам. В Boston Globe мы использовали другую систему публикации комментариев, при которой работать приходилось больше: за три года работы там я почитал приблизительно 120 тысяч комментариев. Так что за 10 лет работы модератором через мои руки прошло в общей сложности 200 тысяч комментариев. Это в среднем 55 комментариев в день или один новый комментарий каждые 15-20 минут — за это время его надо было прочитать, оценить, а потом утвердить или удалить, чем я и занимался с мая 2008 года. (Правда, комментарии редко поступали равномерно. Обычно в один день их было несколько десятков, а в другой — сотни).
Непрекращающаяся однообразная работа имела психологические и эмоциональные последствия. Хотя работа модератора была, как правило, спокойной, задержка публикации комментариев вызывала ярость читателей. Когда постоянно оцениваешь высказывания других людей — порой десятки, да еще в условиях стресса, который может довести до чего угодно — это изматывает. У меня всегда внутри все сжималось от неприятных предчувствий, когда я знал, что тема, которую я только что опубликовал, может оказаться провокационной и будет воспринята неоднозначно (И я понял, что быть провокационным и восприниматься неоднозначно может практически все).
Допускать к публикации комментарии, с которыми я, возможно, не был согласен, или которые содержали резкую критику непосредственно в мой адрес или в адрес или фотографа, всегда было неприятно. Но если комментарии не были оскорбительными или расистскими, я их обычно допускал к публикации. На мой взгляд, такими были 90%-95% комментариев. Что же касается остальных 5%-10%, я рад, что сделал все, чтобы они никогда, даже на секунду, не появились в разделе комментариев после моих репортажей.
Один эмоциональный фоторепортаж, который я сделал в начале своей карьеры, был посвящен месячнику профилактики онкологических заболеваний у детей. Я обратился к нескольким семьям, попросив их разрешить опубликовать некоторые из их личных фотографий — снимки их маленьких детей в больничных палатах и в процессе выздоровления. Готовя этот репортаж, я мысленно пообещал этим семьям и всем остальным, кто мог попасть в этот репортаж, что сделаю все возможное, чтобы комментарии были цивилизованными — по крайней мере в тех случаях, в которых я мог как-то на это повлиять. Я просто не мог позволить, чтобы какой-то бесшабашный тролль написал в отношении одного из этих детей оскорбительный комментарий, чтобы этот комментарий был опубликован, и родители этих детей его увидели.
Я рад, что все это позади. Я также задаюсь вопросом, сколько еще времени пройдет, прежде чем перестану пытаться проверять мои входящие комментарии. Хотя я и удалил закладки, я все еще ловлю себя на том, что ищу их по нескольку раз в день. Почему я так долго этим занимался? Всегда были проблески надежды и удивительные моменты. Время от времени фоторепортаж вызывал по-настоящему содержательный обмен идеями, когда незнакомые люди слушали друг дуга и даже учились друг у друга. Однажды одна женщина, астронавт НАСА, написала мне и попросила помочь ей связаться с давно потерянным другом, которого она случайно увидела в числе авторов комментариев к одной из моих статей.
Но, как известно большинству людей, основная часть высказываний в разделах онлайн-комментариев не воодушевляет. Самое лучшее, что мне как модератору когда-то удавалось, это сделать так, чтобы дискуссия не превратилась в полнейшую «выгребную яму». В прошлом месяце я разговаривал с другом и рассказывал ему о своей давней надежде на то, что когда-нибудь все изменится. О том, как каждый раз, когда дискуссия в комментариях идет отлично, я думаю, что это, наверное, свидетельствует о наступлении поворотного момента, о том, что теперь-то все станет лучше. Как только я произнес это вслух, я понял, что мои слова звучат так, будто я состою в длительных отношениях в условиях постоянного насилия, издевательств и оскорблений.
Прощай, раздел комментариев. Есть некоторые авторы, по которым я буду скучать, но в целом комментарии всегда имели скорее негативное воздействие, чем положительное. Для тех, кто по-прежнему занимается оценкой их глубины, я собрал некоторые мысли, наблюдения и часто публикуемые комментарии за весь 10-летний период своей работы в разделе комментариев в качестве «стражника», следившего за тем, чтобы кто-нибудь не сказал лишнего.
Один вопрос, над которым я давно и серьезно размышляю, часто возникает, когда я публикую фотографии людей, раненых или погибших во время катастроф, аварий или терактов: «Как ты можешь это показывать? А что если бы на фото был твой родственник?» Если вы читали, о чем думал Джефф Бауман (Jeff Bauman), пострадавший во время теракта в Бостоне и ставший знаменитым, потому что его фотографировали после ужасного ранения, то я согласен с выводами, которые он сделал. Хотя обстановка был ужасной, фотограф делал свою работу: «Он показывал миру правду — то, что бомбы разрывают плоть и ломают кости — и изображал трагедию такой, какая она есть». Все серьезные фотожурналисты или фоторедакторы, когда дело касается создания или публикации таких фотоматериалов, требующих тактичного и деликатного отношения, делают свою работу очень внимательно и ответственно.
Еще одни распространенный вопрос: «Почему нет фотографий [вставить то, что комментатор любит и что отсутствует материале]?». Редактура — это процесс сокращения, отбора материала. В монтажной многие фотографии попадают в корзину. Многих фотографий просто нет в наших лицензированных источниках, и их невозможно получить каким-то другим способом (я заранее извиняюсь, если в следующий раз опубликую фоторепортаж о Животных на игровом поле и не включу в него фото этого веселого енота).
И, наконец: «Почему эти подборки в такой степени ориентированы на Соединенные Штаты?» В моем распоряжении имеется ограниченное количество фотографий, которые я могу получить либо через агентства, с которыми у нас есть контракты (Associated Press, Reuters и Getty/AFP), либо которые имеются в свободном доступе. Речь идет о тех, материалах, которые подготовлены в правительстве США, фотографиях NASA и фотографиях из архивов библиотеки Конгресса. В целом, большинство моих источников находятся в основном в Соединенных Штатах, и это, возможно, видно по моим фоторепортажам, особенно основанным на исторических фотоматериалах.
Совет, который я хотел бы дать комментаторам (если они действительно хотят услышать, что нравится модератору), довольно прост. Ведите себя доброжелательно и корректно. Учтите, что вы можете ошибаться, позволяйте и другим совершать ошибки, будьте снисходительными. Если вы собираетесь что-то сообщить, постарайтесь, чтобы это был полезно и достойно.
«Надо дать им телевизоры и оружие!» Это был первый допущенный мной к публикации комментарий к статье под названием «Неконтактное племя, сфотографированное в Бразилии» (Uncontacted Tribe Photographed in Brazil), напечатанной в мае 2008 года.
«Надеюсь, у него было чем утереться». Это — последний допущенный мной к публикации комментарий к фотографии пилота Стармэна в спорткаре Илона Маска из фоторепортажа о запуске ракеты Falcon Heavy (The Launch of the SpaceX Falcon Heavy) шестого февраля.