Даже когда Владимир Пасечник кормил лебедей на берегу реки Эйвон и наслаждался покоем в соборе Солсбери, страх никогда не покидал его.
Задолго до того как отравили Сергея Скрипаля, другой государственный враг России незаметно жил и умер в Уилтшире. Его имя почти кануло в Лету, в статье в Википедии помещена чужая фотография, но эксперт по бактериологическому оружию, бывший одним из ценнейших кадров СССР, провел последние 12 лет своей жизни, залегши на дно в Солсбери. Он был убежден, что КГБ убьет его.
«Русского он мог засечь в любой толпе, — рассказывает его сын, 53-летний Никита Пасечник. — В некотором роде жизнь в Англии была счастливейшей порой его существования. Он был свободен. Но всегда говорил, что ждет, когда за ним придет КГБ, быть может, не сразу, но со временем. Со временем отношения становились менее напряженными, но уровень угрозы не снижался. Страх не пропадал».
И на то были все основания. До того как Пасечник переметнулся на сторону противника в 1989 году, западная разведка плохо представляла себе масштаб советской программы разработок биологического оружия. Он раскрыл сеть лабораторий, где 10 тысяч ученых и техников работали над способами распространения болезней при второй волне атак после нанесения ядерного удара.
Лаборатории располагались в СССР от Санкт-Петербурга до Новосибирска и производили тысячи литров возбудителей биологического оружия. Заводы, производившие боеприпасы, модифицировали ракеты, чтобы они могли распространять сибирскую язву, эболу и оспу. В своей собственной лаборатории Пасечник занимался разработкой штамма чумы.
Его побег стал одним из крупнейших прорывов в разведке того времени. Позже он заявлял, что совесть не позволяла ему больше это терпеть. Не попрощавшись со своей семьей в Санкт-Петербурге, Пасечник сбежал в Великобританию за несколько недель до падения Берлинской стены и передал всю имевшуюся у него информацию британской разведке, а затем работал на предприятии военных разработок Британии в Портон-Дауне, пригороде Солсбери. Как рассказывает его сын, он тесно подружился с коллегой, экспертом по вооружению Дэвидом Келли (David Kelly), потратившим несколько лет на опросы Пасечника после его побега на Запад.
В последующие месяцы никто не знал, кто он такой. Его сын вспоминает, как сотрудники КГБ целыми днями просиживали в квартире его семьи в ожидании звонка, который так и не прозвучал. Много позже, он вспоминает, как снял трубку и услышал голос отца. «Он сказал: „Не могу сказать тебе ни где я, ни что случилось, но ты должен знать: все в порядке. Это было очень трудное решение, однажды я тебе об этом все расскажу". Я никогда не думал: зачем ты бросил нас? Я знал, что он пытался нас защитить».
Впоследствии он узнал, что британские власти поселили его отца в отеле в Брайтоне под охраной сотрудников по защите, потом они перевели его в квартиру в Солсбери. Пасечник в дальнейшем поселился в отдельном доме в Шрютоне, деревеньке в долине Солсбери, в нескольких километрах от Стоунхенджа. Жена Пасечника переехала к нему через год, и в 1997 году Никита привез свою семью и поселился с отцом в Шрютоне. Пасечник пытался сменить фамилию, но по словам сына, который теперь живет в Дорсете, это было для него все равно, что умереть.
Пасечник работал в Центре изучения прикладной микробиологии в Портон-Дауне, где, по официальной версии, его задачей была разработка вакцин. В 2000 году, за год до своей смерти, он учредил в Портон-Дауне собственную биотехнологическую компанию, «Регма Биотекнолоджиз» (Regma Biotechnologies).
Он не переставал тосковать по России. «Осознание, что на родине, которую он любил, его считали предателем, было тяжким испытанием для него». Он жил в постоянном страхе. «Пытался сохранять уединение, не общался со своими старыми друзьями», — рассказывает его сын.
Пасечник считал, что сможет распознать сотрудников разведки. «Все дело в том, как они на тебя смотрят. У сотрудников КГБ глаза — как металл, в них есть какая-то алюминиевая искра», — говорит Никита.
Он продолжает: «Отец рассказал мне, что знал о существовании решения, принятого на закрытом судебном заседании ФСБ, о его убийстве. Я не мог в это поверить. Сказал: „Не надо играть в агента 007. Кто тебя убьет?" Но я был молод и не понимал. [В Уилтшире] жизнь казалась безопасней, чем в крупных городах, но он все равно боялся».
В 2001 году у Пасечника случился инсульт, ему было 64 года. Он умер в больнице через три недели после того, как попал туда с головокружением и головными болями. Его сын говорит, что в один из моментов просветления «он сказал, что ему надо поговорить с доктором Келли. Думаю, он хотел вернуться к работе».
Владимир Пасечник захоронен в Шрютоне. Его сын хочет добиться эксгумации тела отца для проведения токсикологической экспертизы. Он принимает в расчет, что перебежчики не бессмертны, но отравление другого россиянина в том же городе пробудило у него подозрения. «Если рассматривать все случаи по отдельности, вы никогда не увидите полной картины».