Интервью с представителем польского правительства по вопросам развития стратегической энергетической инфраструктуры Петром Наимским (Piotr Naimski)
Niedziela: Энергия, ее источники и связанные с ней технологии не только выступают основой существования современного мира, но и все чаще вызывают международные конфликты или даже становятся причиной, а одновременно инструментом современных войн.
Петр Наимский: Доступ к энергии, технологиям ее производства, источникам энергоресурсов — это в современном мире важная тема как на внутриполитическом, так и на международном уровне. Проблема не нова, она появилась уже в XIX веке. В нашей цивилизационной зоне мы имеем с ней дело вот уже примерно 200 лет: в ходе промышленной революции увеличился спрос на энергоресурсы, в первую очередь на уголь, а потом началось массовое производство электричества. Борьба за доступ к источникам угля, а потом и нефти, стала определять политику, а иногда превращаться в причину войн. Сейчас конкуренция за наиболее привлекательные с экономической точки зрения источники сырья тоже порой связана с определенными угрозами.
— Какое положение на этом поле занимает Польша?
— Можно сказать, что в определенном смысле Польша находится в более безопасной ситуации, чем многие другие страны. У нас есть собственные источники энергии, а для нашей экономики самым важным сырьем остается уголь.
— Его использование в энергетике вызывает, однако, протесты, поскольку угольные технологии вносят большой вклад в загрязнение воздуха. ЕС старается остановить добычу угля в Польше.
— Зато у других стран есть газ, а Польше приходится преодолевать сложности и дорого платить за доступ к этому энергоресурсу.
— Все не так плохо. Мы, конечно, зависим от импорта газа, однако, в польской экономике процент энергии, которая производится за счет газа, не так велик. В польской структуре потребления первичной энергии — это 13—14%, так что Польша считается страной, обеспечившей себе относительно высокий уровень энергетической безопасности. Однако некоторые отрасли нашей экономики (химическая промышленность, нефтеперерабатывающие предприятия) используют только газ, так что зависимость от импорта этого сырья может сказаться на них негативно. Если страна зависит от одного источника, в нашем случае это Газпром, в любой момент могут возникнуть серьезные экономические проблемы. К счастью, мы не строили газовых электростанций. Польша не хочет производить электроэнергию из импортированного сырья, в особенности если поставщиком выступает такая компания, как Газпром.
— Мы старались избежать этой зависимости даже в эпоху Польской Народной Республики, когда наша страна была связана с Москвой?
— Сложно сказать, как подходил к этой теме Эдвард Герек (Edward Gierek) (первый секретарь ЦК Польской объединенной рабочей партии в 1970—1980 годах — прим. ред.). Факт таков, что мы унаследовали энергетику, основанную на польском угле.
— Но сейчас нам приходится в одиночку противостоять России, которая стремится монополизировать европейский газовый рынок. Мы справимся?
— Мы делаем все возможное, чтобы политические проекты, призванные закрепить доминирующую позицию Газпрома в нашей части Европы, нас не затронули. Существующая ветка газопровода «Северный поток» и та, что сейчас находится на стадии проекта, — это плод стратегического соглашения между Россией и Германией. Мы помним, как в 2009 году во время визита в Польшу Путин предложил Ангеле Меркель заключить союз, который позволит Германии получить российский газ, а России — немецкие технологии. Польша и многие другие европейские страны протестуют, но эта стратегия продолжает претворяться в жизнь.
— Мы очутились во враждебном «энергетическом окружении»?
— Да, Польшу окружили газопроводы, по которым идет российский газ. Стратегия российских политиков нацелена на то, чтобы все страны Центральной Европы зависели от российских поставок. Но у нас есть собственный проект и собственные планы, которые мы уже реализуем. Мы планируем получать газ из политически независимых источников. Это сырье с месторождений, которые находятся на норвежском шельфе, и сжиженный газ, который можно покупать у любого мирового производителя. Мы стремимся к тому, чтобы разные поставщики могли свободно конкурировать на польском рынке. Газпром к числу конкурентоспособных поставщиков, конечно, не относится.
— Почему?
— Он предлагает цену, которую, исходя из политических соображений, назначают кремлевские политики. В связи с этим конкурировать с этой компанией на рыночной площадке бессмысленно со всех точек зрения, в первую очередь с точки зрения энергетической безопасности страны.
— Насколько большой угрозой для претворения в жизнь польских планов может стать строительство газопровода «Северный поток — 2»?
— Он позволит поставлять огромный объем газа в Восточную Германию, а оттуда в Центральную и Южную Европу. Газпром таким образом сможет закрепить позицию монополиста в нашем регионе и ограничить торговые возможности Польши. Наш ответ — это создание инфраструктуры. Мы развиваем сеть газопроводов на нашей территории, чтобы газ, прибывший к нам по Балтийскому морю, мог попасть на юг Польши, а также собираемся к 2022 году построить новые газовые перемычки, которые соединят нашу страну с Чехией, Украиной и Словакией (оттуда, в свою очередь, газ сможет пойти в Венгрию). Это альтернативная трасса для транспортировки газа из независимых источников. Именно в этой сфере разворачивается сейчас борьба.
— Не только рыночная, но и политическая…
— Именно так. Обе ветки газопровода «Северный поток» — чисто политические проекты. Руководство Германии упорно не замечает этого факта, но многие немецкие политики начали его осознавать, а в немецкой прессе появляются критические комментарии на тему инвестиции. Все дело в том, что немецкие бизнесмены, связанные с властями, считают Россию привлекательным партнером, с которым можно выгодно вести дела. Это большой рынок сбыта и неисчерпаемый источник сырья. Остается надеяться, что немцы в конце концов прозреют и увидят, что зависеть от России опасно.
— Насколько далеко продвинулся процесс обретения независимости от российского газа в Польше? Это сложная задача: она требует создания новой инфраструктуры, что, как мы выяснили во время строительства газового терминала в Свиноуйсьце, в наших условиях не так просто.
— Реализация проекта по строительству газопровода из Норвегии в Данию и далее в Польшу идет по графику. Сейчас мы находимся на этапе сравнения возможных трасс его прокладки и проведения технико-экологических исследований. Инвестором, который будет прокладывать трубопровод на участке от датских берегов до Польши, а потом на нее территории, выступает концерн «Газ-Систем», а участком между Данией и норвежским шельфом займется датская компания «Энергинет». В конце этого года «Газ-Систем» и «Энергинет» подпишут очередной договор, координирующий их деятельность. Государственная «Польская нефтегазовая компания» заключила с обеими компаниями договор сроком на 15 лет, так что уже есть и конкретные обязательства, и конкретные деньги. «Газ-Систем» получил необходимые разрешения на геологические и экологические исследования от Польши, Германии и Дании. Завершить проект планируется в 2022 году.
— Хватит ли нам того газа, который, благодаря нашим усилиям, однажды начнет поступать в Польшу из альтернативных источников?
— Сейчас мы используем примерно 16 миллиардов кубометров газа в год, и объем потребления постепенно увеличивается. В 2022 году благодаря «Балтийскому газопроводу» и газовому терминалу в Свиноуйсьце мы сможем покупать 15-16 миллиардов кубометров газа. Кроме того, у нас есть собственное производство, объем которого стабильно держится на уровне 4 миллиардов кубометров. Это значит, что польская экономика получит необходимый газ, а одновременно образуются излишки, которые мы сможем предложить соседям.
— Польша продолжает вести борьбу за наш основной источник энергии. Можно ли надеяться на благоприятный исход угольного конфликта между Варшавой и ЕС?
— Для защиты польских интересов нам понадобятся решимость и веские аргументы. Называть ситуацию конфликтом было бы преувеличением. Мы способны добиться выгодных компромиссов. Недавно Европейская комиссия разрешила Польше запустить так называемый рынок мощности, это значит, что можно будет покупать и продавать не только электроэнергию, но и торговать мощностями электростанций. Это позволит получить средства на финансирование новых инвестиций в энергетике.
У нас возникли определенные проблемы с так называемым Зимним пакетом ЕС, то есть несколькими правовыми актами, касающимися энергетического рынка. Некоторые положения этих документов мы считаем неприемлемыми, так что нам предстоят сложные переговоры. Отношения между Польшей и Еврокомиссией в сфере энергетики можно назвать очень динамичными: Комиссия постоянно предлагает новые законодательные инициативы, а нам приходится сохранять бдительность и реагировать на те нововведения, которые могут помешать развитию польской энергетики.
— Можно ли сегодня сказать, как будет выглядеть польская энергетика через несколько десятков лет?
— Из расчетов Министерства энергетики следует, что в середине этого века 50% энергии мы будем получать за счет угля, примерно 20% будут давать возобновляемые источники и еще 20% — ядерная энергетика.
— Значит, у нас все же появится АЭС?
— Без атомной электростанции нам не обойтись. Если мы хотим оставаться в рамках европейской политики, а одновременно сохранить важную роль угля в нашей энергетике, нам понадобится определенное количество источников производства энергии с нулевым выбросом парниковых газов. Первая АЭС должна появиться в Польше примерно в 2030 году.
— Что будет с возобновляемыми источниками энергии? Ветряные электростанции у нас не прижились.
— Наш проект энергетической политики предусматривает, что они будут строиться на море: там гораздо более благоприятные ветровые условия, чем на суше, кроме того, там они никому не будут мешать. Мы хотим, чтобы морские электростанции создавались без доплат, то есть без введения специального налога, при помощи которого все потребители электроэнергии платили бы за возведение таких объектов.
— Все это выглядит, как прекрасные мечты о чистом воздухе и процветающей экономике. Будет прекрасно, если они станут реальностью, но сейчас у нас есть проблема с отоплением домов, со смогом…
— Да, у нас есть серьезные проблемы, которые нужно решать. Источником загрязнения, «смога», выступают в первую очередь выхлопные газы автомобилей и печи в квартирах, владельцы которых не могут позволить себе покупать «чистое» топливо или не осознают, что они отравляют воздух. Это вопрос образования и организации. Мы разработали специальную программу по борьбе со смогом, в ней идет речь об ограничении загрязнения, связанного с использованием неподходящих для отопления материалов, а одновременно о помощи тем людям, которые не могут справиться с этой проблемой самостоятельно (утепление домов, замена печей на современные модели).
— Проще всего, как кажется, пресечь массовую продажу токсичного российского «псевдоугля». Почему нам до сих пор не удалось справиться с этой проблемой?
— Я надеюсь, мы скоро с ней справимся. В ближайшее время появится закон, в котором будут закреплены нормы для угля, в том числе импортного. Надеюсь, тогда ситуация улучшится.
— К 2030 году мы получим чистый воздух и доступ к источникам энергии, на которые не влияет политика, а российского шантажа можно будет больше не бояться?
— России мы не боимся уже сейчас, а ситуация с поставкой энергоресурсов значительно улучшится уже к 2022 году.