Владимир Федоровский говорит, что он «разочарован» решением недавно переизбранного Владимира Путина сохранить Дмитрия Медведева на посту премьер-министра. По мнению французского писателя русского происхождения, такое непоколебимое стремление к политической преемственности обманывает ожидания россиян, выступающих за перемены.
ФИГАРО: Кадры с инаугурации Владимира Путина демонстрируют личную, наполненную множеством символов власть, достойную царской России. Действительно ли российский президент так всемогущ?
Владимир Федоровский: Да, конституция, разработанная Борисом Ельциным, дает президенту России большую власть. Протокол инаугурации предусматривает множество символов, знаковых для власти, которой реально располагает глава государства. Но стоит внимательней изучить смысл этих символов: например, именно Путин восстановил советский государственный гимн в 2000 году, сохранив мелодию гимна Советского Союза, который пели в СССР после Второй мировой войны! То есть президентские символы заимствуются и у царской, и у советской России. Путин стремился стереть коллективную память о преступлениях российского тоталитарного государства, отклоняясь от политики Бориса Ельцина, который, наоборот, хотел обозначить четкий разрыв с СССР. Таким образом, Путин, будучи поборником величия России, продолжает видеть в Сталине героя борьбы с нацизмом».
— Действительно, многие политические обозреватели видят в Путине нового Сталина. Однако вновь назначив Дмитрия Медведева на пост премьер-министра, он выбирает преемственность: он становится новым Брежневым?
— Это скорее смесь Брежнева и Хрущева. Подобно сегодняшнему Путину, Хрущев управлял страной при помощи лозунгов. Он постоянно повторял: «Через 20 лет мы обгоним США!» В такой же манере Путин только что обозначил амбициозный курс, опубликовав множество указов, которые, в частности, предусматривают, что Россия до окончания его мандата войдет в пятерку сильнейших экономических мировых держав. Еще он обязался радикально снизить уровень бедности.
Безусловно, он заимствует у Сталина его страсть к символам и тоже сумел возродить национальный нарратив, но на самом деле он больше похож на Брежнева, хотя бы в вопросе подбора кадров: Брежнев, как и Путин, выбирал надежных людей, с которыми он давно работал. Это настоящее «проклятие» Кремля: очень сложно обновлять политический состав, и, в конце концов, всегда отдается предпочтение одним и тем же людям.
Тем не менее, Путину удалось сделать практические невозможное: он смог продемонстрировать сопротивление Западу, что значительно усилило поддержку общественного мнения. В Сирии именно он задает тон, и Россия восстановила свою геополитическую роль. Он смог преобразовать армию, которая на сегодняшний день занимает первое место в мире по многим направлениям.
— Но победа на выборах не означает абсолютного доверия населения…
— Действительно Путину не удалось восстановить доверие общества, и продление срока полномочий Дмитрия Медведева не свидетельствует о реформаторской воле, даже наоборот! Его высокий результат на президентских выборах не дает ему карт-бланш. Тем более что премьер-министр сильно упал в глазах российского общественного мнения. Похоже, исполнительная власть не видит, как обвал нефтяного рынка ослабляет экономическую ситуацию в России, и внешняя политика, несмотря на значительные достижения, по-прежнему остается проблематичной для российских интересов.
— Сами россияне ждут перемен?
— Вопрос преемственности обещает быть сложным… Вы написали много книг о политических убийствах в России: нужно ли политическое убийство Путина?
— Это будет сложно, потому что он еще долго будет находиться под защитой созданной им системы. Это правда, что преемственность и обновление политической элиты — сложные в России процессы. Не существует реальной парламентской оппозиции, потому что парламент потакает исполнительной власти. В России не ведется реальных дискуссий, и правосудие не всегда независимо. Но с точки зрения свобод, это как в любви: доказательствами являются только факты, которые предоставлены! В России желательны политические преобразования, их очень ждет население страны. Иначе возникнет риск разрыва между обществом и правящими элитами, а это не отвечает ничьим интересам.
России может помочь не новое политическое убийство, а наращивание сотрудничества с Западом: необходимо, чтобы европейцы работали с русскими, чтобы помочь им в процессе модернизации страны. Интересы Франции и России, например, взаимодополняющие. Кстати, я был тронут, когда Эммануэль Макрон подтвердил свое желание «возобновить диалог с Россией»! Надо делать все возможное, чтобы русские не бросились в объятия китайцев, это не в их интересах, и не таким способом меняется политический расклад. Россия нужна Китаю не только для того чтобы стать экономической супердержавой, но и для того, чтобы разгрузить избыток населения!
Расскажу вам анекдот на эту тему: как-то Жак Ширак (Jacques Chirac) поведал мне содержание одного своего разговора с Дэн Сяопином (Deng Xiapong), во время которого был затронут вопрос о единственном ребенке. Его собеседник говорил ему, что рассматривает переход к политике двух детей на семью: когда французский президент удивился и ответил, что это взорвет его страну, китайский лидер сказал: «Не волнуйтесь, у нас еще есть провинции на севере…» — явно имея в виду Сибирь. Таким образом, русские должны остерегаться Китая, или, по крайней мере, двуглавому орлу, украшающему российские гербы, не стоит одновременно ставить на двух лошадей — на Азию и на Европу. Потому что ситуация сегодня еще хуже, чем во времена «холодной войны». Даже границы России уже не так надежны, тогда как политика этой страны с тысячелетней историей всегда заключалась в том, чтобы защитить их как можно лучше! Сегодня Россия должны бояться угрозы со стороны Армении, Казахстана, Белоруссии.
— Сейчас Вы беспокоитесь гораздо больше, чем когда Владимир Путин был переизбран…
— Верно, потому что выборы показали, что приверженность населения президенту еще очень сильна, но я не уверен в том, что Путин сегодня следует правильным курсом. Похоже, он слишком поторопился с обретением уверенности в себе. Вчера, когда я услышал, что Дмитрий Медведев остается на своем посту, я был разочарован.