Есть слово, полюбившееся Кремлю и всем его представителям, которое еще не перешло в американский лексикон, жаждущий подобного рода русских трансплантатов: «provokatsiya». Буквально: провокация. Фигурально: операция под ложным флагом.
Отравление бывшего российского шпиона Сергея Скрипаля и его дочери Юлии в Британии? Provokatsiya!
Сбит рейс № 17 Малайзийских авиалиний над Восточной Украиной? Provokatsiya!
Вмешательство Кремля в президентскую гонку 2016 года? Очевидно, что provokatsiya!
До среды крики Кремля о провокации было легко высмеять как циничный способ отвлечь наш взгляд от фактов и перевести на другие версии — крайне неправдоподобные и откровенно конспирологические. Но после среды благодаря махинациям российского журналиста Аркадия Бабченко отмахнуться от таких претензий стало куда сложнее. На этот раз русские оказались правы.
История прямо из фильма о Бонде: во вторник Бабченко, который долгое время раздражал Кремль своим критическим освещением вторжения России на Украину, находясь в своей квартире получил три выстрела в спину, пока его жена была в душе. Он жил в украинской столице Киеве, куда бежал, опасаясь за свою безопасность в Москве. Но российские агенты нашли его даже там, и он умер в машине скорой помощи по дороге в больницу. Как сообщили в полиции, его жена была в состоянии шока.
Коллеги Бабченко в Москве были потрясены этой новостью. Многие из них не любили его лично или не соглашались с его позицией — он настолько ненавидел режим, что, например, писал, что десятки детей, которые сгорели насмерть при пожаре в торговом центре в городе Кемерово, были искуплением преступлений Владимира Путина.
Но во вторник они отложили свои разногласия в сторону. Они писали некрологи и посты в социальных сетях со скоростью, порожденной зловещим пониманием: еще один российский журналист убит Кремлем за то, что имел наглость думать самостоятельно.
И оставалось мало сомнений в том, что это был Кремль. После убийств двух журналистов и бывшего российского парламентария, совершенных в Киеве за последние два года, под подозрение попали люди, получавшие указания из России. Кто еще убивает российских журналистов за их работу? Кто еще охотится за своими врагами далеко за границами России?
Сразу же близкие к Кремлю источники объяснили, что все это было провокацией: зачем президенту Путину убивать антипутинского журналиста, когда он станет первым человеком, которого все будут обвинять? Алексей Пушков, один из парламентских ястребов, был уверен, что это трюк с целью опорочить Москву. «Зачем полиция за несколько часов до убийства Бабченко приезжала в дом, где он жил?— написал он в Твиттере, — Искала записи с камер или отключала камеры? Или проводила разведку на местности? Случайностей в таких ситуациях, как правило, не бывает».
Независимые журналисты смеялись над этими попытками банально переложить вину. Так было примерно до 18 часов среды, когда Бабченко воскрес.
Он появился внезапно — жив, дышит, шутит, извиняется перед женой — на пресс-конференции в Киеве, организованной Службой безопасности Украины (СБУ), которая стала в стране преемницей КГБ. Оказалось, что, когда он умер по дороге в больницу, он вовсе не умер. Все это было многомесячной операцией спецслужб по поимке наемного убийцы и россиянина, который якобы направлял удар на Бабченко.
Видимо, трюк сработал, и киллер, который, как заявили украинцы, собирался исполнить 30 заказов, был задержан (извинения, принесенные Бабченко своей жене также, по-видимому, были мистификацией: она знала об этом). Наименее вероятный сценарий, что Киев инсценировал это, чтобы выставить Москву в плохом свете, оказался правдой.
Независимые российские журналисты были в ярости. Все этические нормы и идеалы, ради которых они подвергались изоляции, преследованиям и убийствам со стороны государства — Бабченко испепелил их одним киношным актом сговора со службой государственной безопасности. Кто теперь будет им доверять?
«Это неловкая история, это отвратительно», — заявил соучредитель независимого российского новостного сайта «Медуза» Илья Красильщик. Андрей Солдатов, который пишет о российских спецслужбах, высказался следующим образом: «Я рад, что он жив, но он еще больше подорвал доверие к журналистам и СМИ».
Евгения Альбац, прима московской оппозиционной журналистики, возмутилась, что «теория фейковых новостей подтвердилась, и в Кремле праздник».
Другие справедливо отметили, что фокус Бабченко будет иметь последствия далеко за пределами журналистики. «Весь смысл слова „провокация" заключается в том, чтобы убедить людей, что все происходит не просто так. И что все, что происходит, является частью заговора против России, — заявил другой российский журналист Тихон Дзядко, который во вторник критиковал российских официальных лиц за то, что они называли смерть Бабченко провокацией, — После вчерашнего трюка Бабченко будет намного сложнее обвинить в чем-либо российских чиновников. Они будут выставлять Бабченко напоказ в качестве примера».
На протяжении многих лет российские официальные лица заявляли о провокациях на самом высоком уровне. Когда в Англии был отравлен Скрипаль, представитель России при ООН Василий Небензя заявил в Совете Безопасности, что все это была провокация. Скрипаль был отравлен неподалеку от британского испытательного полигона для химического оружия! Яд был не российского, а британского происхождения! И кто-нибудь проверил кошек и морских свинок Скрипаля? Они тоже были отравлены? Сидя в торжественном зале Организации Объединенных Наций, Небензя повторял слово «провокация» так часто, что это могло сойти за ремикс в жанре дабстеп.
До истории с Бабченко от всего этого легко можно было отмахнуться как от напускного тумана. Но ненавидящий Кремль журналист превратил его в настоящее оружие. Высокопоставленные украинские чиновники, которые не участвовали в этой постановке, уже подняли тему убийства Бабченко в ООН, возложив вину на Россию. Как насчет их требований сейчас? Что будет со всеми их законными требованиями в будущем?
После воскрешения Бабченко — неизвестно.