«Наша западная цивилизация не может понять, почему утрачена сама суть нашей культуры», — говорит без обиняков брат Мауро Джорджо Ферретти (Mauro Giorgio Ferretti), председатель и «магистр» тамплиеров-католиков Италии.
Ферретти родом из Реджо Эмилия, он окончил юридический факультет и 30 лет занимается рыцарскими традициями. Именно он стал основателем самой большой на сегодняшней организации, восстанавливающей традиции «Бедных воинов Христа и Храма Соломонова» (Pauperes Commilitones Christi Templique Salomonis).
— Магистр, современный мир, кажется, движется в направлении, совершенно противоположном от рыцарских ценностей.
— Да, и мы решительно движемся против течения. В то время как западная цивилизация стремится к водопаду, мы пытаемся изменить течение реки, чтобы не пропало даром то, было создано усилиями наших предков, отстаивавших идеалы Запада и христианства.
— И вы делаете это, облачившись в плащи, белую рясу и крест тамплиеров…
— Разумеется. Потому что символы играют важную роль. Разве Вы не замечаете, какая борьба идет за удаление распятий в общественных местах?
— Замечаю, но при чем здесь это?
— Наши враги знают силу этого символа, поэтому они и борются с ним.
— Стало быть, остановимся на символах: красный цвет означает жертвенную кровь. Какой смысл имеет это в 2018 году? Странно даже представить себе христианское воинское подразделение.
— Это всегда было странно. Настоящая проблема состоит в том, что люди забывают, что защищать слабых приходилось всегда. Это не тамплиеры выдумали: они просто институционализировали эту защиту, потому что этого требовала эпоха.
— Нуждаются ли в такой защите нынешние времена?
— Нам говорят, что мы устарели. А на самом деле именно сейчас наступил момент, когда западному обществу требуются люди, посвящающие себя рыцарству. Мы — один из путей новой евангелизации. Если бы мы были анахронизмом, как можно было бы тогда объяснить, что в наших командорствах полно молодых людей, которым по 20 лет? Пустота общества ведет нас в направлении, которое никому не нравится. Даже тем, кто притворяется счастливым.
— Вы оправдываете звание «воинов Христа»?
— Конечно, все, кто крещен, являются таковыми. Только рыцарство — это самый возвышенный путь. Когда умрет рыцарство, умрет и этот мир.
— А вы не боитесь показаться сектой традиционалистов?
— Это Ваша страсть или призвание?
— Поскольку я верю в Христа, то должен сказать, что это мирское призвание. Для многих, однако, поначалу это страсть, которая оборачивается потом призванием.
— В средневековье тамплиеры были распространены во всем Старом Свете. Вам нравится эта Европа?
— Сегодняшняя Европа — это Европа банкиров, а не народов. Мы начали с конца, создав единую валюту, но не объединив при этом людей.
— Рыцари спасут ЕС?
— Мы можем оказать помощь в самом главном. Но единственное, что может по-настоящему объединить, — это вера в Иисуса Христа, без нее было бы невозможно удержать вместе грека и ирландца. Трудность состоит в том, что был создан союз государств, основанный на экономических и финансовых интересах ограниченного круга людей.
— Лучше уж рыцарские ценности. Что это такое?
— Прежде всего, послушание. Богу, папе римскому, епископам, кардиналам. И жертвенность: готовность принести себя в жертву — это основа рыцарства. И, наконец, верность и честь.
— Забытое слово — «честь».
— Более того, я бы сказал, его уже презирают. Человека называют фашистом, как только он заговаривает о чести, несмотря на то, что это вечный элемент, отличающий людей от животных. Рыцарь должен быть человеком, который не теряет самоуважения.
— Тамплиеры в средневековье сражались против мусульман. Сегодня это так?
— На столкновение с исламом следует смотреть с исторической точки зрения. Ислам — это религия, которая всегда распространялась при помощи сабли.
— Ну, мы устраивали Крестовые походы…
— Они появились для защиты пилигримов, а не для того, чтобы нападать. И потом есть еще одно отличие. Я не вдаюсь в подробности текстов в Коране, но в одном пункте ясно утверждается: все должны стать мусульманами. Лично я не верю, что Аллах является отцом Иисуса. Значит, я следую за Христом, а не за Магометом.
— Усилилась ли проблема сосуществования с исламом в результате миграционных потоков?
— Миграция всегда была незаурядным и пустым феноменом, которому, с одной стороны, содействовали, а с другой — пытались поставить его в определенные рамки. Иначе миграция превратится в завоевание. А мы не хотим, чтобы нас завоевали гунны или монголы. Мы сражались, чтобы избежать этого. Многие из этих иммигрантов — безусловно, несчастные люди. Но другие приезжают специально, чтобы посеять раздор. Если ты хочешь посеять раздор, значит, ты мой враг. Не будем забывать, что, как верно подчеркнул монсеньор Джованни Д'Эрколе (Giovanni D'Ercole), епископ Асколи-Пичено, они полторы тысячи лет перерезали нам глотки.
— Во Франции это случилось с отцом Жаком.
— Я не говорю, что те, кто приезжают на надувных лодках, хотят перерезать нам горло. Но мы должны найти способ помочь им у них дома. Это возможная цель, но ее никто не ставит перед собой по непонятным для меня причинам.
— Тогда я спрошу у Вас: возможен ли диалог с исламом?
— Только взаимное уважение может способствовать более умиротворенному существованию. Принцип должен быть такой: если ты живешь в моем государстве, ты должен уважительно относиться к моей культуре, как поступаю я, когда приезжаю в ваши страны.
— И Вы видите эту взаимность?
— Вряд ли она существует. Не будем забывать, что их религиозные руководители являются еще и политиками. И я согласен с папой римским, когда он стремится к диалогу, и тамплиеры всегда будут стремиться к достижению мира, даже с приверженцами ислама.
— Но не пойдут, однако, на уступки.
— Спустя неделю после мясорубки в Париже (теракт в Батаклане, — прим. авт.), мы, тамплиеры, были единственными, кто открыл и защитил 120 храмов в Италии. Этот символический жест поразил мусульман.
— Почему?
— Мы должны продемонстрировать исламскому миру свое мужество, а не силу оружия. Только так они будут нас уважать, и мы сможем сосуществовать. Не нужно отвечать с помощью Калашникова тому, кто стреляет в тебя из Калашникова. Нам не требуется оружие, чтобы продемонстрировать, что наша религия отличается от их веры. А я считаю, что она лучше.