Санкционная политика США против России развивалась от попыток подтолкнуть Кремль в нужном направлении до стремления причинить ей максимальную боль. Это скользкая дорожка, и пришло время определиться, каковы же могут быть самые серьезные последствия такого развития событий как для России, так и для США с их союзниками.
Во время заседания Банковского комитета Сената США на этой неделе между сенатором-республиканцем Джоном Кеннеди (John Kennedy) и высокопоставленными членами администрации Трампа, отвечающими за санкции, произошел разговор.
Кеннеди потребовал рассказать ему, что те сделали бы, если бы президент приказал им поставить российскую экономику «на колени». Они не дали никакого прямого ответа, сказав, что необходимо оценить последствия выполнения такой цели, и что нынешние санкции уже достаточно агрессивны. В раздражении Кеннеди продолжал настаивать: «Но ее экономика так и не поставлена на колени!»
Его разочарование можно понять. США ввели санкции, или сказали, что введут, в ответ на ряд действий России: аннексию Крыма, разжигание пророссийского восстания на востоке Украины, попытку отравления бывшего шпиона в Великобритании и ряда кибератак. Этот список можно продолжить. Но Россия президента Путина продолжает все это делать.
Заместитель министра финансов Сигал Манделькер (Sigal Mandelker) заявила, что, по ее мнению, «вызывающее поведение» России действительно прошло испытание экономической «болью», которую причинили санкции.
Однако, хоть в эти слова, возможно, очень хочется верить, подтверждающих их фактов не так много. Нет никаких доказательств, что санкции хоть как-то повлияли на ход мыслей или планы Путина. А то, что он хотел бы, чтобы их отменили, таким доказательством служить не может.
Очевидно, что меры США стали причиной затруднений на нескольких уровнях. Из-за них упали прямые иностранные инвестиции, после чего Россия, несмотря на экономический рост последнего времени, так до конца и не восстановилась. Ряд крупных энергетических проектов были приостановлены как минимум на несколько лет. Затем был нанесен ущерб состоятельным россиянам и их компаниям. Неясно, сколько у них было заморожено активов, но министерство финансов США в своем докладе в этом месяце сообщило Конгрессу, что оно определяет их количество только в США в «сотни миллионов долларов».
Любой хотел бы, чтобы эти проблемы прекратились. Но бескомпромиссная позиция России и отсутствие каких-либо действий со стороны Путина, которые можно было бы расценить как шаг навстречу, свидетельствуют, что Кремль не готов давать США хоть какие-то основания для отступления. Из-за этого у Вашингтона есть соблазн довести свое давление до предела. Даже если администрация Трампа и не хотела бы в это ввязываться, зато многие конгрессмены хотят.
Кеннеди в своем желании попробовать не одинок. Шесть других сенаторов подготовили законопроект, который ударит по инвестициям в российские энергетические проекты, государственным облигациям, а также, по сути, по любым сделкам с Россией в области технологий, которые могут способствовать злонамеренной киберактивности. Вместе с санкциями, угрожающими европейским компаниям, имеющим дело с проектом «Северный поток — 2» (газопроводом, который строит Россия, чтобы обеспечить связь с Германией), это станет почти максимумом из того, что способны сделать США.
В самом крайнем случае Вашингтон мог бы ввести что-то вроде эмбарго, как он делал с Ираном. Это не позволило бы компаниям, связанным с США, иметь какие-то дела с Россией. Это отрезало бы российские банки от долларовой финансовой системы и ударило по тем, кто покупает у России ее нефть и газ.
Но даже самые воинственные политики не готовы рассматривать нефтегазовую часть этого варианта развития событий. Россия — крупнейший экспортер природного газа в мире и производит в три раза больше сырой нефти, чем Иран. Если ее удалить с рынка, это вызовет мировой энергетический кризис. А если обложить санкциями все 486 миллиардов долларов российского внешнего долга, это тоже дестабилизирует рынки и станет причиной огромных потерь для инвесторов — включая тех, что находятся в США.
Законопроект Сената заходит настолько далеко, насколько это возможно, не вызвав таких катаклизмов.
Дальнейшие ограничения в адрес российских энергетической и технологической отраслей, скорее всего, ударят по американским компаниям, работающим в стране. Продажи 50-ти крупнейших из них, включая «Филип Моррис Интернейшнл» (Philip Morris International Inc.), «ПепсиКо» (PepsiCo Inc.) и «Проектор энд Гэмбл» (Procter & Gamble Co.), согласно «Форбс Раша» (Forbes Russia), составляют около 16 миллиардов долларов. Кремль тоже не торопится объявлять войну этим компаниям, две последние администрации США применяли максимальное экономическое давление на российские энергетический и финансовый сектора.
Поскольку США начали рассматривать вариант тотальной экономической войны, необходимо ответить на два стратегических вопроса: как много они готовы заплатить, чтобы добиться от путинского правительства хоть каких-нибудь уступок, и как долго они готовы этого ждать.
На макроэкономическом уровне Россия, у которой сейчас рекордно низкая безработица, весьма скромная инфляция и 400 миллиардов долларов международных резервов, едва ли потеряет устойчивость до того, как США запустят мировой энергетический или долговой кризис, что может побудить их союзников отвернуться от них.
Если же будут применяться не максимальные, а меньшие меры, Россия в условиях низкого роста сможет справляться с этим годами. На этом и основываются расчеты Путина. Так что нынешнее направление политики США не сулит им ничего хорошего. Если Вашингтон нанесет свой максимально возможный удар и при этом ничего не изменится, это будет болезненным фиаско для сверхдержавы.