Международный уголовный суд — это «суд последней инстанции», то есть он может вмешаться даже тогда, когда государство не может или не хочет самостоятельно наказать преступника. У США были сложные отношения с этой структурой с начала ее работы в 2002 году. Война в Афганистане уже шла полным ходом, и США не могли поставить под удар своих военных. Джон Болтон уже заявлял об опасности «официального расследования против американских патриотов». Сейчас МУС вновь хочет инициировать расследование по поводу преступлений против человечности, совершенных в Афганистане. И Джон Болтон снова против.
Действительно ли конституции США грозит неминуемая экзистенциальная опасность? Судя по статье Боба Вудворда (Bob Woodward) и заявлениям, сделанным в опубликованной на прошлой неделе анонимной колонке в газете «Нью Йорк Таймс» (The New York Times), многие, возможно, даже большинство чиновников администрации Трампа убеждены в этом. Теперь к общему хору присоединился советник Дональда Трампа по вопросам национальной безопасности Джон Болтон (John Bolton), заявивший, что это действительно так. Но, в отличие от своих коллег, которые, сея панику, предпочитают скрывать свои имена, Болтон выступил со своими предостережениями на обеде Общества федералистов, который состоялся в понедельник, 10 сентября, и транслировался в прямом эфире на канале C-SPAN. Более того, пока другие его коллеги утверждают, что угроза для Республики исходит изнутри — в частности, со стороны президента — Болтон продвигает совершенно иную версию. Она связана с угрозой извне, принявшей форму «нелегитимного», «бесконтрольного», «межгосударственного» заговора «сторонников идеи "глобального управления"», настолько «несовместимой с идеалами нашей страны», что ее можно назвать «воплощением худшего кошмара наших отцов-основателей». Это стало первым значимым выступлением Болтона с того момента, когда он присоединился к Белому дому Трампа в апреле. «Я здесь, — сказал он, — чтобы обратиться с важным заявлением, касающимся политики США в отношении Международного уголовного суда или МУС».
В ноябре прошлого года прокурор МУС Фату Бенсуда (Fatou Bensouda) попросила судей МУС дать разрешение на начало расследования возможных военных преступлений и преступлений против человечности, совершенных в Афганистане с 2003 года, в том числе на проверку информации о пытках, которым подвергали заключенных военнослужащие США и агенты Центрального разведывательного управления. Болтон, который в то время был сотрудником Американского института предпринимательства, немедленно отреагировал на этот запрос прокурора публикацией своей статьи в газете «Вол стрит джорнал» (Wall Street Journal): «Администрации Трампа не следует реагировать на действия г-жи Бенсуда, чтобы не признавать легитимность МУС. Даже просто оспаривание юрисдикции МУС может еще глубже затянуть США в эти зыбучие пески». В целом, та колонка Болтона представляла собой настоящий боевой клич, направленный против МУС: «Америка должна радоваться возможности — как говорил Черчилль о большевизме — задушить МУС в колыбели». Речь, которую Болтон произнес на этой неделе, во многом стала повторением той колонки — только на этот раз ее произнес человек, занимающий очень высокую должность в администрации США.
Судьям МУС придется ответить на запрос прокурора. «Теперь в любой момент, — сказал Болтон, — МУС может объявить о начале официального расследования против тех американских патриотов, которые добровольно отправились в опасное место, чтобы защитить нашу страну, наши дома, наши семьи после терактов 11 сентября… Совершенно безосновательное, неоправданное расследование». Он добавил: «Я хочу сделать четкое и недвусмысленное заявление от имени президента США. США будут использовать все необходимые средства, чтобы защитить наших граждан и наших союзников от несправедливого преследованиям со стороны этого нелегитимного суда. Мы не станем сотрудничать с МУС. Мы не станем оказывать МУС помощь. И, разумеется, мы не присоединимся к МУС. Мы позволим ему умереть самому по себе. В конечном счете — исходя из намерений и целей МУС — он для нас уже умер».
Если отвлечься от высокопарного тона заявлений Болтона, то станет ясно, что все американские администрации демонстрировали точно такое же отношение к возможности начала преследований американцев со стороны МУС с 1998 года, когда ООН принял так называемый Римский статут, на основании которого в Гааге был учрежден МУС. В римском статусе говорится, что МУС — это «суд последней инстанции», то есть он может вмешаться только тогда, когда институты государства или иного образования, к которому принадлежит обвиняемый, не могут или не хотят самостоятельно наказать его за совершенные преступления. Администрация Клинтона согласилась с этим принципом, называемым комплементарностью, однако в процессе обсуждения условий Римского статута она попыталась внести туда такие пункты, которые ограничивали бы юрисдикцию МУС теми случаями, в которых обвиняемый является гражданином страны, ратифицировавшей статут. Тем не менее, окончательный вариант этого договора позволяет МУС расследовать любые преступления, совершенные на территории подписавших его стран, даже если обвиняемые являются гражданами стран, не присоединившихся к договору. (К примеру, США не присоединились к этому договору, а Афганистан присоединился.) По этой причине посол Дэвид Шеффер (David Scheffer), который представлял администрацию Клинтона на переговорах в Риме, настаивал на том, что США не следует подписывать этот статут, заявляя о неприемлемости того, что американские военнослужащие могут стать жертвами уголовного преследования в соответствии с договором, которые США не ратифицировали: «Это не только противоречит наиболее фундаментальным принципам международного договорного права, но и может лишить США возможности использовать вооруженные силы для выполнения своих обязательств перед союзниками и участия в международных операциях, в том числе в гуманитарных интервенциях с целью спасения жизней мирных граждан». Тем не менее, Клинтон его подписал — 31 декабря 2000 года, что стало одним из его последних шагов на должности президента. Однако он сказал: «Я не рекомендую моему преемнику передавать этот договор в Сенат на рассмотрение и одобрение, пока не будут удовлетворены наши основные требования».
Клинтону не стоило беспокоиться по поводу действий его преемника. Летом 2002 года, когда война в Афганистане уже шла полным ходом, президент Буш распорядился удалить подпись США из-под Римского статута. В июле 2002 года МУС начал свою работу, а двухпартийное большинство в Конгрессе приняло закон «О защите американских военнослужащих», обязывавший президента принимать все возможные меры для того, чтобы помешать МУС преследовать военнослужащих США. Этот закон также должен был обеспечить защиту вооруженным силам союзников Америки. В пункте, который заставил критиков этого закона назвать его «законом о вторжении в Гаагу», даже разрешалось применить силу для освобождения военнослужащих США или союзников США, удерживаемых МУС. Сразу после принятия этого закона Буш отправил ни много ни мало помощника госсекретаря Джона Болтона в поездку по разным странам мира, чтобы убедить правительства более 90 стран принять его условия.
В своем выступлении на обеде в Обществе федералистов Болтон коротко рассказал эту историю, упомянув о том, что миссия, направленная на то, чтобы «помешать другим странам передавать американских военнослужащих МУС», стала «одним из моих главных достижений». Однако он забыл упомянуть о том, что враждебное отношение Вашингтона к суду стало одной из основных причин роста уровня поддержки действий МУС со стороны международного сообщества и осложнило отношения с нашими союзниками на многих фронтах — особенно после того, как стали известны масштабы проводимой администрацией Буша политики пыток заключенных в рамка так называемой глобальной войны в терроризмом. Между тем МУС не демонстрировал никакого желания преследовать американцев, и во время второго президентского срока Буша, когда Болтон занимал должность постпреда США в ООН, американские чиновники начали приходить к выводу о том, что этот суд может оказаться полезным инструментом в продвижении их собственных интересов, и оказывать МУС некоторую поддержку, отступив — несмотря на возражения Болтона — когда МУС занялся расследованием военных преступлений в Дарфуре.
Администрация Обамы продолжила сотрудничать с МУС ради реализации своих внешнеполитических интересов, хотя она все же старалась сохранить неприкосновенность американцев. Однако если кто-то использует власть, чтобы навязать другим ту правовую систему, которой он не собирается подчиняться, то это и есть несправедливость. Поэтому подобно тому, как действия администрации США во время первого президентского срока Буша позволили МУС завоевать доверие многих стран мира, практика администрации Обамы, заключавшаяся в том, что администрация на словах выказывала поддержку МУС, а на деле пыталась освободить себя от его юрисдикции, вызвала подозрения в том, что суд является инструментом гегемонии США, и вылилась в серьезное давление, оказываемое международным сообществом на прокурора МУС и заставившее его демонстрировать беспристрастность и универсальность. Это давление усилилось еще больше в 2014 году, когда Обама признал выводы доклада Сената, где говорилось о преступлениях, совершенных американцами в войнах после 11 сентября. Тогда он признал, что «мы пытали некоторых людей» и «делали такие вещи, которые противоречат нашим ценностям», однако он предостерег от вынесения «ханжеских» ретроспективных суждений и отказался привлекать кого-либо к ответственности.
В своем выступлении в понедельник Болтон не стал упоминать о действиях администрации Буша и о годах правления Обамы. Его рассказ об истории МУС оборвался на 2002 году — он выразил сожаление в связи с тем, что ему не удалось убедить «все страны мира» в необходимости защищать американцев от МУС, и раскритиковал Евросоюз, где, по его словам, «догма о глобальном управлении очень сильна». Затем он перескочил на тему стремления прокурора МУС довести до конца расследование преступлений в Афганистане. Тоном «я вас предупреждал» он рассказал о том, что его «худшие прогнозы» касательно МУС подтвердились, и раскритиковал то, что он назвал «негласной, но мощной программой» сторонников МУС: «запугать американских чиновников и чиновников в других демократических странах» и таким образом «сдержать» их.
МУС с самого начала был скомпрометирован тем простым фактом, что самые беззаконные страны мира, а также самые сильные страны мира — в том числе США, Россия и Китай, которые являются постоянными членами Совбеза ООН, — отрицают его юрисдикцию. За 16 лет у МУС не было ни одного значимого триумфа и несколько серьезных провалов. Было бы проще обосновывать его существование, если бы были какие-то причины полагать, что он еще сможет стать судом последней инстанции, каким он должен быть, а не оставаться тем, чем он является сейчас — институтом-заложником политических игр, укрепляющим разобщенные и неравные структуры мира. Возможно, лучшее, на что сейчас можно надеяться — при нынешней форме МУС — это то, что он, вероятно, сможет вселить надежду в тех, кто ищет справедливости. Болтон вообще отвергает саму идею о том, что МУС способен нести благо, преувеличивая влияние МУС как зловещего глобального колосса и одновременно с этим умаляя его значение. По его словам, единственный проверенный историей инструмент сдерживания — это то, «что Франклин Рузвельт однажды назвал "праведной мощью" США».
Итак, в чем на самом деле заключалась цель этого выступления Болтона? Было ли что-то новое в этом его «заявлении касательно политики США»? Он отметил, что Израилю тоже грозит перспектива стать объектом преследования МУС, и объявил о том, что в знак солидарности с Израилем Госдепартамент США закрывает офис Организации освобождения Палестины в Вашингтоне. Но потом он добавил, что это закрытие имеет отношение не столько к действиям МУС, сколько к стремлению наказать «палестинцев», потому что «они отказываются принимать меры для начала прямых и содержательных переговоров с Израилем». Помимо этого, все угрозы Болтона — что США перекроют МУС кислород, введут против него санкции, объявят МУС войну и будут считать сотрудников суда и всех тех, кто ему помогает, преступниками, — в сущности, являются просто риторическим преувеличением того, что уже было закреплено в американском законодательстве со времен принятия закона «О защите американских военнослужащих». Это не было заявлением о внешней политике. Это банальное бахвальство.
Пока имя Болтона не фигурирует в рассказах о злословии, махинациях и недееспособности Белого дома Трампа. Поэтому можно предположить, что он выступил с этой речью, чтобы отвлечь внимание от хаоса в Белом доме, пока его босс публиковал твиты об урагане в Северной и Южной Каролинах. Однако в своей речи в понедельник Болтон опустил одну деталь, которая нашла отражение в его статье в Wall Street Journal, и этот пропуск имеет большое значение: «Прокурор МУС, — написал Болтон в своей статье, — это интернационализированная версия американского "независимого совета" — роли, которая была учреждена после Уотергейта и которой затем позволили сойти на нет (хотя теперь ее возродили в форме "специального совета"). Подобным образом прокуроры МУС освобождены от подотчетности и эффективного надзора, что создает опасность».
Таким образом, в конечном счете, опасность исходит изнутри. Проблема заключается в существовании прокурора, которое ставит под угрозу суверенитет, а это на языке Трампа значит, что он находится над законом. Президента и его страну нельзя привлекать к ответственности, и над ними нельзя осуществлять надзор, поэтому к ответственности надо привлечь прокурора. Президент и его страна не могут быть преступниками, поэтому преступником должен стать прокурор. Власть прокурора нельзя признавать, поэтому его необходимо лишить этой власти.