Первый день
Наши дети ходят в те же кружки. Мы часто пересекаемся, и наши супруги хорошо ладят. Я вот уже два года замужем за человеком, в которого влюбилась во время летней работы в парке аттракционов. Мы продолжили встречаться, стали жить вместе, завели двух детей. В нашем браке все хорошо, достаточно хорошо, чтобы я позволила себе взглянуть на сторону.
В прошлом году мы слегка затронули эту тему с мужем. Мы вскользь упомянули влечение к другим и то, что это всего лишь физиология, ничего серьезного. Я увидела в этом молчаливое согласие, разрешение на то, чтобы найти в ком-то другом то, что мой впавший в депрессию муж не может больше мне дать в сексуальном плане. Я пытаюсь вовлечь его, но он проявляет лишь безразличие, и я засыпаю разочарованной и раздраженной.
Я ищу в голове того, с кем могла бы пережить этот опыт. Я не любительница искать приключений в барах и на сайтах знакомств, и поэтому мысленно вновь возвращаюсь к одному из родителей, с которым мы пересекаемся на уроках музыки наших детей. Мы периодически видимся в консерваториях и парках, и по его взгляду я вижу, что нравлюсь ему. Я вижу признак желания, повышенное внимание, которое не оказывают друзьям и людям, являющимся попросту частью пейзажа. Как-то вечером мы ужинаем вчетвером: его жена, мой муж и мы. В конце, уже стоя в дверях с пальто на плечах, он говорит: «Хорошо посидели!» Эта искренность (люди редко сразу говорят, что им понравилось) тронула меня.
За ужином мы обсуждали одну песню, и он отправляет мне ее. Его интерес подтверждается в тот день, когда у меня возникает желание увидеть его, и я пишу ему и его жене, чтобы узнать, не хотят ли они встретиться и выпить. «С удовольствием», — сразу же отвечает он, тогда как его супруга пишет, что занята. Мы встречаемся в баре, и вечер все не хочет заканчиваться. Час, два часа ночи. Заведение закрывается. Мы выходим на улицу. Сейчас конец весны и стоит хорошая погода. Я предлагаю ему «немного пройтись на велосипеде», что звучит как совершенная чушь. Меня заносит очень далеко от пути домой, и когда мы начинаем разворачиваться, то останавливаемся под фонарем.
«Мне очень хочется тебя поцеловать», — говорит он, стоя под светом. Я говорю «да», мы целуемся, а потом он отстраняется: «Ты знаешь, в каком мы оба положении?» «Знаю, все будет хорошо». В этот момент я воспринимаю все как освобождение, как облегчение. Я словно разрушила пузырь моногамии, в который сама себя загнала. Очень скоро мы встречаемся снова. Он работает недалеко от меня, и мы видимся в обеденный перерыв. У него огромный сексуальный аппетит: он уже очень давно не занимался любовью, потому что жена не подпускает его к себе после рождения второго ребенка. Мои чувства разгораются с новой силой.
Последний день
Сначала я швырнула телефон в стену. Потом бросила его в унитаз. Затем я все же выловила его, вырвала аккумулятор, вытащила СИМ-карту и разрезала ее на кусочки. Я стерла всего его письма и заблокировала его во всех соцсетях. Затем я взяла и разорвала все наши письма и мои рисунки с ним. Затем я вышла в сад и сожгла все в барбекю. Я больше не могу терпеть это чувство вины и эмоциональные скачки: эйфорию при встрече с ним, грусть при его уходе, вечера, когда мне приходится делать перед мужем вид, что ничего не случилось, хотя я подавлена тем, что изменяю ему. У меня складывается ощущение, что я говорю только о нем. Я чувствую привязанность к нему, из-за гормона связи, окситоцина, который вырабатывается при наших объятьях. Он же сейчас больше пытается умерить мои любовные порывы, сохранить наши отношения в их нынешнем виде.
Я чувствую, что заворожена им, что эта страсть может закончиться только жесткой «ломкой». У него больше нет моего телефона. Он пишет мне по электронной почте, но я отвечаю ему, что мне нужен месяц тишины без контактов. За эти 30 дней я все рассказала мужу. Как-то вечером, когда мы уже уложили детей, я растягиваюсь на кровати, глядя в потолок. Он рядом со мной. Я говорю о недавно умершей бабушке и поселившихся у меня в душе грусти и смятении. Мне больше нечего терять. Я объясняю ему, что не уверена, что хочу остаться с ним, что наш путь уже не такой, как раньше, и что мне не нужен прагматический брак.
Он хочет знать, в чем дело. Я говорю, что у меня был другой, и что это сейчас закончилось. Влюбленность в другого? Не просто другой, мы были вместе, занимались любовью. Он плачет навзрыд и никак не может остановиться. «Ты выбросила нас и нашу семью на помойку». Я предлагаю ему принять ванну для успокоения, мне жаль, что ему так больно, он все еще плачет в моих объятьях. К тому же, я не согласна, что нашей семье конец. При любом раскладе наши дети никуда не денутся, они — плод нашей любви. Мы ложимся спать поздно ночью. Он тяжело просыпается. Увиденный накануне всплеск чувств у человека, который обычно держит все в себе, вызывает у меня желание попробовать снова. Я дарю ему сборник музыки «Новый день».
Муж взял сеансы семейной терапии, на которых нам рассказали, что все это — классический случай. После рождения детей мы потеряли друг друга из вида. Нам нужно снова начать что-то делать вместе, нанять няню, чтобы ходить куда-то вдвоем, не заниматься любовью всегда в одно и то же время, больше говорить о том, чего бы нам хотелось. Через несколько месяцев я вновь влюбилась в мужа. Но игра стоила свеч: я любила этого человека больше, чем кого бы то ни было в моей жизни. Что же до любовника, он однажды прислал мне следующее сообщение: «Я долго ждал, колебался и проиграл».