К роману Владимира Набокова «Лолита» относились очень по-разному с момента самого первого издания в 1955 году.
Ян Градвалль перечитывает классика, которого следовало бы сделать образцом для подражания в нашем мире, где обычным делом стали миграция и бегство из страны.
В Америке есть множество строительных магазинов, открытых круглые сутки. Это огромные «магазины комплектующих» с бесконечными проходами, заставленными стеллажами с гаечными ключами, пилами, молотками, шурупами всех мастей, дрелями, газонокосилками, ветродувами. Всевозможные инструменты и аппараты, которые когда-либо изобретенные человеком для строительства и разрушения, висят и лежат там, поблескивая.
Рок-икона Генри Роллинз (Henry Rollins) однажды на стендап-выступлении сказал, что если вы хотите изучить феномен сегодняшней разочарованной маскулинности, то вам стоит сходить в круглосуточный строительный магазин и понаблюдать за каким-нибудь одиноким мужчиной, который в 3:30 ночи стоит там и пробует разные отвертки.
Когда я этим летом прочитал «Лолиту» Владимира Набокова, я увидел перед собой именно такой огромный строительный магазин.
Разница была лишь в том, что этот ночной покупатель, Набоков — тихий, одинокий и таинственно улыбающийся, — ходил туда-сюда и брал с полок не инструменты, а глоссы английского языка.
Языка для него чужого и привлекательного, почти провоцирующего своими возможностями.
Виртуозный эмигрантский роман
За 63 года, что прошли с момента первого издания романа, о шедевре Набокова было написано многое. В каждом голосовании о лучшем романе всех времен, «Лолита» обычно попадет в первую пятерку после «Улисса» Джемса Джойса и «Великого Гэтсби» Фитцджеральда.
Но слишком мало говорилось о том, что этот виртуозный роман был создан эмигрантом, лишенным своего первого языка.
В нашем мире, где так много добровольных и вынужденных мигрантов, не следует ли возвести «Лолиту» в статус образца для подражания? Но, конечно, есть другие причины, по которым «Лолиту» никогда не будут упоминать, преподавая язык.
Дело в том, что английский был даже не вторым языком эмигранта Набокова, а третьим (вторым был французский).
Владимир Набоков родился в 1899 году в Санкт-Петербурге. После русской революции 1917 года и последовавших за ней потрясений семейство Набоковых в 1919 году был вынуждено бежать на Запад. Оставшуюся жизнь Набоков провел в вынужденной эмиграции.
Он жил в Англии, Германии, Франции и затем в США, прежде чем вернулся в Европу, где последние дни жизни провел в роскошном отеле в Монтрё.
Захватывающее путешествие
С языками Набокову помогало то, что он вырос в семье космополитов в Санкт-Петербурге, где читали книги по-французски и по-английски, но одно дело читать, и совсем другое — писать прозу на неродном языке.
Когда в XX веке другие писатели в изгнании, например, немка Ханна Арендт (Hannah Arendt), начинали писать по-английски, то их поддерживали редакторы, которые исправляли ошибки и неуклюжести.
Но не Набокова. Он — литературный аналог звезды хоккея Александра Овечкина. Русского, который сходу выпрыгивает на поле и выступает как истинный североамериканец, только еще лучше.
Набоков сам описал «Лолиту» как роман с английским языком.
Этот роман перерос в увлекательное путешествие по США, которое на самом деле не так уж отличается от отпуска диснеевских Микки и Гуфи в автоприцепе накануне Рождества.
С тем же энтузиазмом Набоков двигается через потрясающе красивую и красочную природу, наблюдая за настоящим калейдоскопом палитр разных цветовых схем. В романе он проезжает практически по всем штатам и в каждом подбирает глоссы, которые никто другой и не думал использовать, по крайней мере в таком контексте. Вдобавок некоторые слова он разрезает посредине и конструирует новые.
Читать «Лолиту» — значит читать работу писателя, который считает, что в языке и его формулировках заключен смысл жизни.
Новый перевод Ариса Фиоретоса
Переводить такой роман — мягко говоря, непростое испытание. Помимо того, что у Набокова есть собственный особенный английский язык, полный окказионализмов, которые изгибаются, подпрыгивают и совершенно не хотят быть предсказуемыми и сдержанными, он еще и постоянно вплетает в текст целые предложения по-французски. В качестве способа как в троянском коне замаскировать самые грязные выражения.
В Швеции переводчики «Лолиты» сменяли один другого. С 1957 года было предпринято несколько попыток (причем первая оказалась настолько бездарной, что весь тираж сожгли), прежде чем в 2007 году Арис Фиоретос выбрал, наконец, правильную отвертку и все прикрутил на нужные места.
Читать его перевод, дополненный послесловием, которое дает роману контекст, — это лучше, чем смотреть «Нетфликс».
Но теперь, конечно, нужно упомянуть и другую сторону «Лолиты». Очень трудно восхвалять роман, повествующий о педофиле, причем вдохновенном, который раз за разом занимается сексом с 12-летней девочкой.
Читая «Лолиту» в 2018 году, понимаешь, что сегодня издать такой роман было бы невозможно. Ни один шведский издатель не захотел бы рисковать своей репутацией, защищая содержание такой книги на дебатах в прямом эфире. «Так вы, значит, не осуждаете педофилию?»
Издан в Париже
Если же вы и правда прочитали роман, в особенности его вторую половину, вы уж точно не станете утверждать, что «Лолита» так или иначе романтизирует педофилию.
Но у нас уже давно ни от кого не требуют сначала прочитать книгу, послушать музыку или посмотреть телепрограмму, а уж потом критиковать или осуждать их.
В ноябре 1955 года «Лолиту» в двух томах, полных опечаток, представило парижское издательство, выпускавшее «грязные книжки». «Олимпия Пресс» (Olympia Press) издавало самую разнообразную литературу, в том числе Уильяма Берроуза (William S. Burroughs) и Жана Жене (Jean Genet), но зарабатывало на книжках с порнографическими названиями типа «Белые бедра» (White thighs).
Паролем было «DB», «dirty books», — «грязные книги».
Возможно, роман так и пылился бы в задвинутых подальше коробках, если бы не Грэм Грин (Graham Greene). В своей статье о хороших подарках на Рождество в «Сандей таймз» (Sunday Times) в 1995 году Грин упомянул «Лолиту» в числе трех лучших книг года.
Это стало началом семи десятилетий осуждения. Критик из «Сандей экпресс» (Sunday Express) тут же возразил, что «Лолита» — это неприкрытая порнография и, возможно, самая грязная книга из всех, что он когда-либо читал.
В то же время издатель Морис Жиродиа (Maurice Girodias) выслушивал жалобы своих постоянных клиентов — любителей грязных книжек: эта книга была «недостаточно грязной». Как пишет Арис Фиоретос в своем послесловии: «Можно сказать, тут писатель сделал все правильно».
Долорес Хейз
В собрании эссе «Изменившие мое сознание» (Changing my mind) Зэди Смит (Zadie Smith) представила текст о том, как учиться у Набокова. Зэди Смит преподает литературное мастерство в университете и дает своим студентам читать Набокова. Сам Набоков тоже был преподавателем.
Как пишет Зэди Смит, Набоков призывал своих студентов читать «умом, мозгом и позвоночником, трепет в позвоночнике рассказывает, что чувствовал писатель и что он хотел, чтобы почувствовали вы».
Девочка, которую главный герой романа Гумберт Гумберт называет своей «Лолитой», носит имя Долорес Хейз.
Сегодня «Долорес Хейз» — это название одной из самых многообещающих шведских рок-групп, где играют три девушки. Очень талантливо подобранное название для группы. Возможно, это довольно типично по нынешним временам, но, к сожалению, певица, говоря о названии своей группы, при этом отсылает нас к киноверсии романа Стенли Кубрика.
Этой осенью «Лолита» вновь актуальна. Осенью 1958 года роман был издан в США, где три года спустя, заслужив скандальную репутацию, он внезапно стал невероятно успешным бестселлером.
Набокову было 59 лет. За плечами у него было 12 романов (мало кто читал его по-русски), более 60 рассказов, стихотворения, драмы и одна автобиография.
Личная трагедия
Как раз к 60-летнему юбилею американского издания «Лолиты» этой осенью выйдут две книги, рассказывающие о реальном событии, которое, как говорят, вдохновило автора на роман. Педофил Фрэнк Ласалль (Frank Laselle) был осужден за то, что похитил девочку Салли Хорнер (Sally Horner) и в течение двух лет ездил с ней по США.
Сара Вейман (Sarah Weiman) описывает эти события в книге «Настоящая Лолита: Похищение Салли Хорнер и роман, который взбудоражил мир» (The real Lolita: The kidnapping of Sally Horner and the novel that scandalized the world). В то же время выходит роман «Ржавчина и звездная пыль» Тэмми Гринвуд (T. Greenwood), посвященный судьбе этой девочки.
Владимир Набоков эту историю знал. В одном месте Гумберт Гумберт спрашивает себя, можно ли то, что он делает, сравнить с тем, что делал 50-летний механик Фрэнк Ласалль с 11-летней Салли Хорнер. Но с дьявольской улыбкой быстро отметает эту мысль и вместо этого говорит своей жертве: «Я твой отец».
Но если читать «Лолиту» как своего рода аналог «Хладнокровного убийства» Трумана Капоте (Truman Capote), то не поймешь, о чем роман. Арис Фиоретос рассказывает, что Набоков в течение 30 лет испытывал разные версии темы «Лолиты» в стихах и рассказах, прежде чем он начал свой роман.
В эссе 1956 года, переизданном по-шведски в 2007 году, Владимир Набоков называет личной трагедией то, что он был вынужден писать по-английски вместо родного «свободного, богатого и бесконечно послушного русского языка», который ему пришлось заменить на «второсортный английский», где не было инструментов, к которым он привык.
Мы же, читатели, очень этому рады. Ведь именно ограничения, а не бесконечные возможности, заставляют людей превосходить самих себя.