Двадцать первого ноября 2013 года в центре украинской столицы состоялась первая демонстрация протеста после заявления, сделанного пророссийским президентом Виктором Януковичем под давлением Кремля — что уже подготовленное соглашение об ассоциации Украины с ЕС не будет подписано. Это пробудило к жизни Евромайдан, впечатляющее выступление людей за европейские ценности — демократию, свободное от коррупции правовое государство и национальное самоопределение. В ходе этого движения почти сто протестующих пали жертвами репрессий, устроенных спецподразделениями режима Януковича.
Им было суждено стать не единственными, кто отдал жизнь за «Революцию достоинства», как это проевропейское восстание сегодня называют на Украине. За противоречащей международному праву аннексией Крыма Россией, ставшей её реакцией на конец господства Януковича в феврале 2014 года, последовало вторжение в восточную Украину российских гибридных отрядов, замаскированных под «сепаратистов», и имплантации «Донецкой и Луганской народных республик» подобно занозам в тело суверенной Украины. С тех пор на войне погибли тысячи людей, почти полтора миллиона человек стали беженцами. На восточно-украинском фронте до сих пор ежедневно погибают люди вопреки Минским соглашениям, на выполнении которых упорно настаивает ЕС. Но агрессор Россия, которая в Минских соглашениях так даже не называется, не собирается выпускать добычу из рук. Напротив: проведя противоправные «выборы» в «народных республиках», Кремль издевательски продемонстрировал, что он ни в грош не ставит Минские договоренности.
Пять лет назад, когда граждане Украины с флагами Евросоюза вышли на Майдан, трудно было себе представить, что наступление нового национализма в Европе поставит под вопрос европейскую идею и основы европейского единства. Сегодня мы наблюдаем парадоксальное явление: в то время как политическое руководство Украины, а также реформистские движения украинского гражданского общества, выросшие из восстания 2013/2014 годов, неуклонно проявляют «еврооптимизм» (а украинский президент даже хочет закрепить в конституции интеграцию с ЕС в качестве цели государства), в странах ЕС приверженность идее объединенной Европы угрожающе ослабевает.
Западноевропейская общественность не осознала полностью, насколько судьба Украины связана с будущим единой, демократической Европы, и сколь многому она может научиться у украинцев с их последовательной проевропейской ориентацией. Вместо этого интерес средств массовой информации к борьбе за свободу Украины угасает, недовольство темпами развития этой страны усиливается, а реакция на реальную агрессивную войну в центре Европы притупляется. В различных политических лагерях и группах общества раздаются голоса, внушающие всем, что во имя дорогого нам всем мира нужно смириться с насильственным захватом авторитарной державой территорий суверенного европейского государства.
Существует опасность, что многочисленные разочарования могут исказить впечатление от того, сколько реформ, несмотря на все препятствия, все-таки удалось осуществить в короткое время после майдана. Вероятно, самое важное изменение, произошедшее с 2013/14 годов — это возросшее чувство национальной сплоченности украинцев. Широко распространенное на Западе мнение о том, что страна расколота на украинскоговорящую и русскоговорящую части и поэтому не является единой нацией, при ближайшем рассмотрении оказывается несостоятельным. Хотя на востоке страны киевское правительство часто подвергается резкой критике, но вновь оказаться под господством России и там хотят лишь немногие. Агрессивная политика Кремля невольно привела к тому, что национальное чувство украинцев укрепилось.
То, что на Украине борьба за внедрение демократии и норм правового государства неразрывно связана со стремлением к национальному самоопределению, и что все это сопровождается жгучим желанием вступить в ЕС, свидетельствует о фатальном заблуждении, в котором пребывают евроскептики и радикальные противники ЕС. Их отождествление стремления к «еще большей Европы» с ограничением национального суверенитета антиисторично и ложно. Более того, постимперская структура ЕС впервые в истории континента гарантировала и малым нациям национальный суверенитет. Именно поэтому режим Путина, который стремится к восстановлению постимперских структур, рассматривает структуру ЕС как мешающий антипод, а новую Украину, которая поняла эту взаимосвязь лучше любой другой европейской нации, как опасное острие копья этой структуры.
Дискредитация «Революции достоинства» российской пропагандой, называющей революцию «фашистской», началось в первого же дня восстания и продолжается до сих пор. Постоянно и в наш медийный ландшафт просачиваются продукты московских фабрик дезинформации. Так, недавно западные информационные агентства распространили сообщение, что украинский парламент сделал лозунг «Слава Украине» официальным приветствием украинской армии, при этом было дано пояснение, что этим жестом Киев подтвердил свою приверженность радикальным националистическим организациям, которые в годы немецкой оккупации во время Второй мировой войны сотрудничали с нацистами и использовали тот же лозунг. Таким образом, в немецких средствах массовой информации появилась непроверенное утверждение российской пропаганды, что якобы «Слава Украине» — это «фашистское приветствие».
Цель этой инсинуации ясна — увязать современное украинское руководство и все стремление Украины к независимости с порочным духом национал-социализма. Но на самом деле приветствие «Слава Украине» возникло задолго до появления фашизма и национал-социализма как лозунг украинского национального движения. Оно появилось в конце XIX века и использовалось в том числе войсками возникшей в результате Первой мировой войны Украинской народной республики, боровшимися против захвата только что ставшей независимой Украины Красной армией. Сегодня лозунг используют и украинцы, не имеющие ничего общего с радикальными националистическими поползновениями. Недостаток знаний об истории и настоящем Украины, а также широко распространенное отсутствие интереса и к тому, и к другому — вот те ворота, через которые российский имперский нарратив об этой большой стране может проникать и в наши головы.
Это не значит, что действительно существующие радикально-националистические силы не представляют никакой опасности для молодой украинской демократии. Но, как и другим восточноевропейским странам, освободившимся от гнета советского тоталитаризма, Украине также бывает нелегко разбираться с темными страницами национальной истории. Однако намного опаснее захвата власти авторитарными националистами представляется ползучее ослабление реформаторской энергии в украинском обществе, тем более что преимущества реформ подчас еще не дошли до широких масс населения. Многие реформы на начальном этапе воспринимаются болезненно, например, возросшие цены на газ как следствие реорганизации энергетического сектора.
Москва не оставила своих попыток опять загнать Украину в некий мистический «русский мир», искаженное представление о котором используется путинским режимом в качестве предлога для агрессивной экспансионистской политики. Россия ищет новые поводы, чтобы вмешиваться во внутренние дела Украины, тем более что страна и в культурном отношении все больше уходит из-под ее влияния. Одна из вех этого процесса — почти незамеченное Западом отделение Украинской православной церкви от главенствующего до сих пор Московского патриархата, прочно встроенного в путинскую властную систему. То, что независимый патриарх Константинополя недавно благословил объявление независимости украинскими православными, побудило Владимира Путина заявить, что Россия будет «защищать интересы верующих на Украине». Содержащуюся в заявлении угрозу, что теперь и под религиозным прикрытием могут проводиться агрессивные действия, не услышать было нельзя.