Когда Россия объявила о присоединении Крыма в 2014 году и продолжила поддерживать сепаратистов на востоке Украины, это положило начало процессу постоянной напряженности в отношениях России со странами ЕС и США.
ЕС в очередной раз решил продлить введенные в 2014 году санкции. За этим решением стоит возникший в последние дни конфликт между Россией и Украиной в связи с их суверенными правами в Азовском море и Керченском проливе.
ЕС применяет в отношении России три группы санкций. В рамках дипломатических санкций члены ЕС приостановили переговоры с Россией о ее вступлении в такие международные организации, как ОЭСР и Международное энергетическое агентство, а также во многом двусторонний диалог с Россией. В рамках ограничительных мер были заморожены находящиеся в странах-членах ЕС активы 155 физических лиц и 44 организаций, которые, как утверждается, «предпринимали действия в направлении нарушения территориальной целостности Украины», им запрещена выдача виз. А третья группа санкций связана с Крымом и Севастополем. Эти меры не разрешают ввоз на рынок ЕС товаров из этих регионов, если они не имеют сертификации со стороны украинских властей. Компаниям ЕС запрещено приобретать недвижимость в Крыму и вкладывать инвестиции в этот регион. Туристические компании ЕС не могут перевозить пассажиров в Крым воздушным или морским транспортом. Кроме того, гражданам и компаниям ЕС запрещено предоставлять консалтинговые услуги, связанные с инфраструктурными инвестициями в этом регионе.
США тоже с 2014 года продолжают применять похожие санкции в отношении России. В США заморожены активы физических лиц и организаций, которые, как утверждается, «подрывают демократические процессы и институты на Украине, угрожают миру, безопасности, суверенитету, стабильности и территориальной целостности этой страны». Наряду с финансовыми санкциями против России США продолжают применять санкции в сфере энергетики и оборонной промышленности, охват которых был расширен за последние четыре года.
Такая реакция со стороны Брюсселя и Вашингтона не повлекла за собой отказа Москвы от решений, принятых в 2014 году.
В то время, как мир продолжает интерпретировать конфликт между Россией и Украиной в таких категориях, как экономика, энергетические маршруты, вооружение, безопасность Восточной Европы, есть еще одно событие, которое в течение последних нескольких лет незаметно назревало и в ближайшее время способно перенести кризис в другое измерение. В минувший четверг, 29 ноября, Петр Порошенко, выступая в парламенте, заявил: «Украинская церковь обретет независимость от Русской православной церкви». Это заявление последовало сразу за объявлением Константинопольским православным патриархатом о подготовке проекта устава автокефальной украинской церкви. Понятие «автокефальная церковь» означает самоуправляемый, независимый религиозный институт, который не находится под управлением другой какой-нибудь церкви, патриархата или церковного собрания (синода). Такой шаг Константинопольского патриархата чрезвычайно важен. Ведь для того, чтобы та или иная православная церковь могла считаться автокефальной, она должна быть признана как минимум половиной всех церквей, или Константинопольским патриархатом, который считается «первым среди равных православных церквей». После того, как Константинопольский патриархат заявил о намерении признать независимость украинской церкви, Русская православная церковь в октябре этого года объявила о разрыве всех своих связей с Константинопольским патриархатом и запретила своим священникам и прихожанам принимать участие в службах, проходящих в храмах Константинопольского патриархата.
Вы можете сказать: «Нам-то что от конфликта между православными церквями!» Ватикан тоже именно так и говорит: «Это внутренний вопрос православных церквей, и к нам он не имеет отношения». Тем не менее мы не можем сказать, что религиозное измерение вопроса не касается Турции, и остаться так же в стороне, как Ватикан (хотя и их отстраненность — только риторика). Более того, этот чрезвычайно важный «раскол», свидетелями которого мы становимся, является не религиозным, а полностью политическим. И важен он как минимум не меньше, чем «Великий раскол», который произошел в 1054 году, когда римско-католическая и православная церкви отделились друг от друга.
Во-первых, Константинопольский патриархат, признающий статус автокефалии украинской церкви, находится в Стамбуле. Во-вторых, Турция — страна, которая может поддерживать дружественные отношения как с Россией, так и с Украиной, и даже предложить сыграть роль в урегулировании конфликта между двумя странами. А в-третьих, по данным Турецкого статистического института (TUİK), в Турции проживает по меньшей мере 30 тысяч обосновавшихся не в первом поколении русских. Когда мы добавляем к этому количеству православных русских, которые в большинстве своем получили гражданство Турции через заключение брачного союза, но не стали мусульманами, получается порядка 100 тысяч. С введением Московским патриархатом запрета на посещение храмов Константинопольского патриархата также возникает проблема, связанная с тем, где и как эти люди будут пользоваться религиозными услугами.
«Новый великий раскол» между церквями способен породить еще более поразительные последствия, чем санкции США и ЕС против России.