Вот молодой человек, которому нет еще и 30-ти, стоит у входа в зал суда. Он поворачивается к толпе, собравшейся за ним, и показывает ей средний палец. Подобный жест наши предки называли по-разному. У каждого своя школа. И незачем сосредотачиваться на том, кто показал палец — молодом, избалованном, испорченном ненавистью человеке. А вот сам палец — это другое дело. В век «ничего нет, потому что ничего не было» этот палец становится абсолютно всем. Особенно, когда он прикреплен к телу, приверженному догмату силы.
Этот палец пытается через оскорбление показать, что его владелец успешен. Этот палец не понимает, когда следует остановиться. У него нет внутреннего голоса, чтобы сказать самому себе, что он зашел слишком далеко. Конечно, когда-то такой жест был исключением. Но с тех пор стандарты стали более гибкими. Теперь все, что не является незаконным, разрешено. А даже если незаконно — будем ждать суда. А если и суд — будем ждать решения. А после решения — приговора. А после приговора — апелляции. И только тогда, в конце концов, мы точно узнаем, существует ли Всевышний, или судья — сукин сын. Таковы варианты, но и они могут стать предметом переговоров.
Иногда этим пальцем проверяют, куда ветер дует. А если ткнуть им кого-то в глаз, то по интенсивности реакции можно узнать, перешли мы уже границу допустимого или пока еще можно продолжать в том же духе.
У этого пальца есть еще одна особенность — так он вдохновляет и других людей высунуть свои средние пальцы. Уже нет причин прятаться. Что они с нами сделают? Ничего. У французов есть желтые жилеты, а у нас целый лес средних пальцев сердитых людей, сытых по горло условиями содержания в большой тюрьме вежливости, политкорректности и благопристойности.
Палец знают: критики не бывает, есть компромат. Нет фактов, есть мнения. Нет правды, есть «моя правда». Палец — это водитель грузовика, кричащий «Ты, шлюха!» участнице демонстрации протеста против убийства женщин. Палец — это министр просвещения, отнимающий 25 миллионов шекелей из стипендий студентам из неблагополучных слоев населения и передающий их системе образования ультраортодоксальной общины и т.п. Палец — это те красные дорожки, которые наше правительство стелет в Яд ва-Шем под ноги любого антисемита и националиста, если он согласен перевести свой автоответчик в Иерусалим (и купить у нас оружие, но об этом не говорят вслух). Палец — это повышение цен на электричество, воду, еду, то есть на все, что мы пока не можем заказать онлайн из-за границы.
Палец убежден, что он — оружие слабых. Он — Давид, а не Голиаф. Он окружен охранниками, советниками, полицейскими, сторонниками в Фейсбуке и в Твиттере — и все еще одинок. Он — концентрированный гнев, который взрывается таким вот инфантильным способом. Хотя ему и хотелось бы совершить что-то более действенное, и окончательно. Раз и навсегда.