Не так давно было принято решение предоставить бойцам соединений УПА (Украинской повстанческой армии, — запрещенная в России организация — прим. ред.) статус ветеранов. Министерство иностранных дел Чехии, возглавляемое министром Томашом Петршичкой, в этой связи заявило, что это внутреннее дело Украины, да еще и давно минувших дней, и разбираться с ним, как и любая другая страна, Украина должна сама. Добавлю, что украинский парламент фактически предлагает вернуть Степану Бандере, украинскому националисту первой половины 20 века, статус национального героя, который дал ему в 2010 году президент Виктор Ющенко.
Однако не все отреагировали на новость о статусе УПА так же благосклонно. Например, Центр Саймона Визенталя назвал Украину страной, которая в последнее время стала одним из «главных пропагандистов искаженной истории Холокоста». Ведь Украина стремится свести к минимуму вину украинских националистов в преступлениях против человечности. Кроме того, в заявлении центра говорится, что подобными действиями Украина «полностью отвергает демократические ценности». Резкое заявление. Еще интереснее тот факт, что в 2010 году Европейский парламент принял резолюцию, в которой раскритиковал украинского президента Ющенко именно за то, что он сделал Бандеру «героем Украины». О Бандере в резолюции говорится как о лидере движения, которое «сотрудничало с нацистской Германией». Европейский парламент тогда выразил надежду, что «новое украинское руководство пересмотрит это решение и учтет свои обязательства относительно европейских ценностей». И вуаля: прошло время, и эта позиция стала считаться советской пропагандой.
Прежде всего нужно уяснить, что предоставление статуса ветеранов бойцам Украинской повстанческой армии и возвращение Бандеры в плеяду героев Украины не имеют никакого отношения к демократическим ценностям. Речь идет о процессе достраивания национального украинского государства. Этот процесс предполагает украинизацию и создание нового исторического повествования и мифологии в контексте глубокого конфликта. То есть речь преимущественно идет о национализме и определенной форме национальной идентичности, а не о демократии или демократических (или европейских) ценностях. А Чехия и Евросоюз дают понять, что качество демократического развития современной Украины мало интересует их, пока Украина играет саморазрушительную роль буфера между ЕС и Россией, а также нового связанного с ЕС рынка с преимуществами для фирм из Европейского союза.
Украина — страна имперских фрагментов и постимперских конфликтов
У Украины сложная история, и она прошла путь от колыбели восточнославянской государственности и православия до буферной окраины Польско-Литовского государства, а затем и Российской империи. Для России Украина играла важную роль как посредник в религиозной и культурной сфере, а затем приобрела большое экономическое значение благодаря запасам полезных ископаемых и чернозему. Мало кто знает, что в XIX веке Киев стал главным центром зарождающегося русского национализма. На Украине перекрывались зоны влияния сразу трех империй современности: России, Габсбургской монархии и Османской империи. До этого значительная часть Украины входила в Польско-Литовское государство, которое полонизировало местное население. Во времена Российской империи на Украине проводилась русификация в рамках консервативной российской политики (примерно после 1881 года). Все это вместе с советской политикой, включая ее войну с деревней (ее в случае голодомора националисты подменяют геноцидом исключительно против украинцев), привело к тому, что Украина превратилась в страну имперских фрагментов. Как национальное государство она нуждается в объединяющей и консолидирующей идее, идентичности и последовательном подходе к истории, которая по природе своей непоследовательна. Поиски подобной идентичности и национального нарратива ведутся в обстановке национальной, языковой и религиозной дискриминации, которая является типичным наследием сухопутных империй. Судьба Восточной Украины (Донбасса) доказывает сложность подобной задачи, хотя редукционисты утверждают, что местный сепаратизм искусственно создан Россией.
Из этого краткого обзора ясно, что украинизация Украины после Майдана, то есть процесс достраивания национального государства, оказалась непростой задачей, которая уже повлекла потери — Крым и Восточную Украину (с их пророссийскими настроениями, обусловленными историческими предпосылками). Геополитический редукционизм рассматривает все только как вопрос столкновения держав: США, Европейского союза и России. Украине же отказывают в самостоятельности и ответственности. Но события после Евромайдана важны с точки зрения внутренней жизни страны, и рассматривать их стоит автономнее и в связи с неоспоримой тенденцией к эмансипации. Так своеобразно Украина пытается преодолеть прошлое с его гегемонией СССР, русских и поляков. Собственно процесс преодоления абсолютно понятен и легитимен, вот только…
Старый новый герой
Украина снова превозносит Степана Бандеру и движение украинских националистов, то есть УПА, как символические столпы украинской независимости. По историческим причинам украинский национализм сталкивается с «другими»: польским на западе и русским на востоке. С ними украинцы, если говорить словам Палацкого (он высказывался о нас и немцах), «соприкасается и сталкивается». К сожалению, современная Украина предпочитает сталкиваться. У украинского национализма есть важные идеологические и содержательные нюансы, и сегодня, к сожалению, верх взяла та его форма, которую проработали такие мыслители, как Дмитрий Донцов. Его полюсом был плюралистический украинский национализм Вячеслава Чорновола.
В современных условиях мифология Бандеры на самом деле является актом украинизации. Это миф, который из западно-украинского сделали общеукраинским. То же произошло с движением антисоветского сопротивления Организацией украинских националистов (запрещенная в России организация — прим. ред.). Сам Степан Бандера в ходе мифологизации и вполне закономерной переоценки после Евромайдана стал символом антисоветской и антироссийской идентичности современной Украины и, главное, символом украинской национальной независимости. Таким образом, Бандера — это не только идол непредсказуемых ультраправых движений и организаций, которые, несомненно, соучаствовали в Евромайдане. Бандера — это еще и символ чего-то большего и всеобъемлющего, как подтверждает официальная политика страны. Нужно добавить, что Бандера не является позитивным символом для всех украинцев, поскольку украинское общество неоднородно. Символы перестают быть людьми из плоти и крови, а мифология идеологизирует прошлые события. Тем не менее некоторые символы, как известно, разделяют и уводят на ложный путь.
Превознося УПА и Бандеру (лозунг «Слава Украине» — одно из проявлений), Украина Петра Порошенко, как и Виктора Ющенко до него, связывает себя в первую очередь с национально-освободительной традицией, которую в их представлениях воплощает собой Бандера и УПА. Само по себе это понятно. Однако тут полностью игнорируются вопиющие противоречия, связанные с именем Бандеры, его политическим движением и УПА. Как правило, противоречия задвигаются или легитимизируются, а история переписывается в соответствии с текущими потребностями. Но все это намного больше говорит о современности, чем, к сожалению, об истории и ее знании.
Не демократ и не либерал
Но даже Мотыль характеризует Степана Бандеру как националиста со склонностью к авторитаризму, с преклонением перед сильным лидерством и иерархией. Бандера не был демократом. Он не был либералом, и, по мнению Мотыля, ошибкой было в 2010 году делать его героем Украины. Однако Мотыль не считает Бандеру коллаборационистом, сотрудничавшим с нацистской Германией. Историк аргументирует свое мнение тем, что люди, провозгласившие независимость украинского государства 30 июня 1941 года, воспринимали это как акт союзничества, а не коллаборационизма. Мотыль видит разницу между сделкой во имя своих стратегических целей и сделкой, которая не имеет отношения к подобным устремлениям. Второе и есть коллаборационизм. Первое же — это союзничество с партнером в интересах законной цели. Целью было сделать Украину независимой. Правда, в прекрасном замысле был один изъян: самостоятельная Украина должна была стать частью Новой Европы Гитлера, в которой уже не было места для самостоятельной Польши и Чехословакии. Но национализм эгоистичен, а в данном случае он был еще и крайне наивен.
Преимущество Бандеры в том, что большую часть своей политической жизни он провел в польской и немецкой тюрьме, поэтому, как кажется, на него нельзя возложить ответственность за темные страницы националистического движения во время войны. Бандера не играл непосредственной роли в создании УПА, которая участвовала в этническом истреблении поляков на Волыни в 1943 году, а затем в убийстве нацистами евреев, которая воевала с советскими партизанами, польской Армией Крайова, а затем и с нацистами и советскими войсками. Конечно, в УПА, как полувоенную организацию, входили члены не только фракции Бандеры ОУН(б), но и других националистических групп. Но темные страницы, несомненно, были и в биографии Бандеры, учитывая его политический радикализм и склонность к насилию. Например, 25 июня 1934 года он приказал убить профессора львовской гимназии Ивана Бабия, который выступал за мирное сосуществование украинцев и поляков. По мнению членов движения, убийство, соответствовавшее его политике, было казнью, исполнить которую распорядился Степан Бандера. Одно дело присущий эпохе радикализм и цель в виде национальной самостоятельности, а другое — то, какую политическую и идеологическую цель выбрал Бандера (речь идет о человеке, который выступал за мирное сосуществование с поляками). Тут прослеживается идейная преемственность между самим Бандерой (в то время он находился в Заксенхаузене) и действиями членов УПА в Волыни. Более того, заметна и определенная связь (тема сосуществования) с украинской действительностью сегодня, если говорить о Донбассе…
Слава Украине?
Национальная самостоятельность Украины, к сожалению, была связана с неприглядными элементами этнической ненависти и национализма, который в многонациональной среде неизбежно возрождал старые и новые обиды (например полонизация, русификация) и предрассудки (укоренившийся во всей Восточной Европе антисемитизм). Национальная самостоятельность Украины, несомненно, также стала жертвой геополитически неблагоприятных обстоятельств, оказавшись меж двух огней — нацистской Германией и СССР. Затем в ходе Второй мировой войны идея самостоятельности оказалась, как и в 1918 — 1919 годах, на невыгодной стороне, что заставило соединения УПА продолжить подпольную антисоветскую деятельность. Своего пика она достигла в 1945 — 1947 годах. Советские власти преследовали членов УПА, и появилась та «советская пропаганда» о бандеровцах, на которую ссылаются некоторые, чтобы опровергнуть критику Украины за то, что она превозносит Бандеру, его ОУН(б), УПА и так далее.
Как ясно даже из данного короткого текста, в котором, конечно, остались неосвещенными многие сложные аспекты этой проблемы, есть масса нюансов, связей и противоречий. Их игнорирование искажает ситуацию. Советская пропаганда о послевоенных бандеровцах образца 1947 года никак не может оправдать или что-то изменить в массовых убийствах на Волыни в 1943 году. Также она не может отвлечь внимания от мировоззрения украинских националистов, которые отличались национальной нетерпимостью и приверженностью этнократии и которые часто зеркально отражали жестокость (и идейную косность) своих врагов и эпохи. Активная борьба с советской властью не означает автоматического искупления всех остальных грехов. Трудно скрыть конфликтное содержание украинской национальной эмансипации как в отношении России, так и в отношении Польши, а также учитывая отношение к украинским меньшинствам (я имею в виду языковой закон). И все это плоды современной политики украинизации.
В 2018 году Украина на официальном уровне обращается к противоречивым главам истории, выбирает из нее те моменты, которые ей выгодны (прежде всего, это антироссийские и антисоветские эпизоды), а другие забывает или отодвигает на задний план. В определенной мере происходящее можно считать ранним этапом построения национального государства, который сопряжен с поисками самих себя, с травмами восточно-украинского конфликта и военной риторикой последних лет. По-другому Украина, застрявшая в капкане трагического и горького конфликта с близкой ей в культурном и других отношениях Россией, не может. Но вряд ли этот процесс как-то связан с либеральной демократией и «европейскими ценностями», то есть с хотя бы теоретическим сближением с европейскими нормами, о которых так часто говорили до и после Евромайдана. Ментально Украина скорее удаляется от нормативных предпосылок, необходимых для вступления в Европейский союз. Виной тому, прежде всего, политики, которые пользуются неоднозначными и спорными историческими темами в своих целях, тем самым нанося вред и обществу, и истории. Скелеты в национальном шкафу есть у всех народов, включая наш. Но в данном случае Украина скорее ритуально извлекает их из шкафа и облекает в одежды из иллюзий и мифологии. А ведь у Украины достаточно менее спорных фигур, которыми она может гордиться.
Сегодня истеблишмент в Евросоюзе не приемлет национализм и тем не менее продолжает рьяно поддерживать Украину и бороться с российской угрозой. Украина, в свою очередь, пока, к сожалению, поддерживает те идеи, которые принесли ей самой и всей Европе страдания, унижения и смерть. Все это оправдывается идей национальной самостоятельности как высшей и единственной ценности; проводятся символические факельные шествия, которые являются скорее не символом надежд и просвещения, а темных времен. Наш истеблишмент взирает на это с благосклонностью и пониманием, но почему-то не проявляют их к той части российского общества, которая (так же необъяснимо и во имя национальной гордости) превозносит своего тирана Иосифа Сталина. Для представителей нашего истеблишмента этот факт говорит все о России. А разве в случае Украины это ничего ни о ком не говорит? Ах да, я забыла: речь идет о внутренних делах Украины, которыми она должна заниматься сама.