.jpg){kind=link}
Простыни, телевизор «Электрон», сгущенка
«До того, как наши войска стали готовиться к выводу из Польши, никто оружие не продавал, — объясняет Игорь Алейников. — Все учитывалось. Но в 1991 году военные стали уезжать, тут-то все и началось».
«При выводе войск люди как с ума посходили, — восклицает Едина Владимировна, которая работала врачом в Легнице. — Они распродавали все подряд. В начале 1990-х из-за инфляции денежное довольствие советских военных в реальном выражении уменьшилось в три раза, не хватало денег даже на выплаты офицерам. Парни перелезали через забор и продавали сгущенку, которую они покупали в своем магазине. Оплату они брали пивом и водкой, потому что в их буфете алкоголь не продавали, но в основном деньгами: с провиантом ситуация была неважная, им приходилось самим его покупать. В СССР ввели карточки, а поставки к нам ограничили. Солдаты писали родственникам письма с просьбой прислать часы, те регистрировались как товар «для личного употребления», но потом попадали на рынок и продавались гораздо дороже своей изначальной стоимости.
— Моим лучшим приятелем был Арек, — рассказывает Рустам. — Я пошел однажды на рынок продавать военные бинокли. Арек ими заинтересовался, а потом я купил у него магнитофон. Так мы завязали польско-советское торговое сотрудничество. Он учил меня бизнесу, возил по базарам. «Наступают новые времена, Рустам, достаточно только протянуть руку», — говорил он. И новые времена действительно наступали. Сначала у меня были только бинокли, потом я начал привозить из Львова телевизоры «Электрон», потом привез 300 бутылок водки. Арек все распродавал. В свою очередь, из Польши в СССР я вез 20 флаконов духов «Быч може»: десять я раздаривал, а десять продавал. На День всех святых я привез из дома три чемодана свечей: Арек рассказал мне, что у поляков есть обычай зажигать в этот день на могилах свечи. Всем этим я занимался в отпуске или в командировках. Я вез на ремонт технику под Ленинград, а потом отправлялся за покупками. Я специально просил отправить меня в очередную командировку, чтобы снабдить Арека товаром. Я ездил на поезде Москва-Вюнсдорф с синим служебным паспортом, пограничники мельком на него смотрели и ставили печать. Иногда, правда, замполит, коммунист проклятый, ловил меня на КПП и наказывал за торговлю.
— Как он наказывал?
— Ставил меня в караул в выходные, хотя известно, что именно в эти дни можно лучше всего заработать! Замполиты всегда были вредными дураками. Другое дело — наш командующий. Он выстроил нас в шеренгу и сказал: «Товарищи пилоты, до вывода войск осталось полгода. Это ваш последний шанс: торгуйте, кто может». Все крутились. У нас в стране началась инфляция. В 1989 году у меня, молодого лейтенанта, лежало на сберкнижке 12 тысяч рублей. Огромные деньги, на них можно было купить две машины. А потом они обесценились. Неподалеку от Колобжега работал завод, где делали рыбные консервы, там не хватало работников. Поляки не хотели там работать из-за плохого запаха. Некоторые офицеры отправляли туда своих жен или сами ходили по вечерам. Они стояли в воде в резиновых сапогах и резиновых рукавицах, сортируя рыбу, чтобы знать, что когда они вернутся домой, у них будут деньги. Арек устроил меня на варенье, а я поддерживал польских предпринимателей. К гарнизону на машине приезжал один поляк, который отвозил нас в свою квартиру и включал нам записанные на кассеты порнографические фильмы. Он дорого брал за эту услугу.
В конце концов я так раскрутил бизнес, что смог купить себе «Волгу». «Зачем тебе советская машина, купи себе японскую или БМВ», — уговаривал меня Арек. Он ездил на японском, очень хорошем автомобиле, но «Волга» — это была в России такая вещь, которую можно обменять на квартиру. А БМВ? О такой марке у нас никто и не слышал!
Прав у меня не было, но как-то доставить покупку домой было нужно. Шел 1991 или, может, 1992 год. Со мной ехал коллега, который тоже не умел водить, но сидел рядом со мной и постоянно делал указания: «Как ты едешь! Второй раз на красный!» За Брестом мы сняли номера, потому что если бы мафия увидела иностранные номерные знаки, нам бы не поздоровилось. У Москвы нас остановил милиционер. «Где номера?» «Нет». «Права?» «Тоже нет». Он осторожно бросил на нас взгляд: «Военный?» «Да, офицер». «Может, хотя бы доллары у вас есть?». Я дал ему пять долларовых банкнот. Он оказался честным человеком: сказал, что это слишком много и оставил себе три. Так мы доехали до Самары. Я оставил «Волгу», накупил простыней и на поезде вернулся с ними в Польшу. Мне пришлось быстро их распродать, потому что уже в апреле мой полк окончательно выводили. Мебель в квартире у меня была служебная, но я заплатил начальнику отдела снабжения батальона, и он вычеркнул ее из списка. Предмет за предметом я все продал Ареку. Сначала я избавился от кухонного гарнитура, потому что все равно питался в столовой. У меня остался только кипятильник, который я сам сделал: провод, две бритвы, между ними спички. Перед моим отъездом комната уже была совершенно пустой, спал я на матрасе. Я возвращался с 2 тысячами долларов и баллонами с перцовым газом. Они остались на складе, так что их можно было забрать. В Краснодаре, куда нас перевели, я быстро их продал.
300 офицеров, биржа и распятие
«В целях переквалификации уходящих в резерв офицеров, воинов-интернационалистов, для их эффективного включения в народное хозяйство и систему рыночных отношений, а также в целях адаптации офицерского состава к условиям гражданской жизни и обеспечения ему достойного социального уровня приказываю: создать (…) школу менеджеров гарнизона в городе Легница. Командующий Северной группой войск генерал-полковник Дубынин» (приказ № 152 от 3 ноября 1991 года).
Научить бывших советских, а теперь российских военных вести бизнес пригласили польских преподавателей. Школа менеджеров размещалась в бывшем Музее военной славы и братства по оружию в Легнице. Лекции проходили в Зале Победы: на потолке лепнина, а над дверями крест. На официальном открытии школы появился воевода, генерал гарнизона, кардинал и посол СССР. Дубынин в своей речи подчеркнул, что офицерам предстоит научиться «мыслить по-новому».
Желающих было 300 человек, из них отобрали 60. Курс состоял из 360 учебных часов: по четыре часа после службы каждый день, включая воскресенье. 46-летний полковник Валентин Сытник записался за занятия, потому что «в любом случае рано или поздно собирался заняться бизнесом». В армии он соприкоснулся с экономической тематикой: ему пришлось решать проблемы со снабжением.
Занятия начинались в 16 часов. Студенты, четверо генералов и все остальные (полковники, майоры, лейтенанты), рассаживались за школьными партами перед доской, на которой доцент из вроцлавской Экономической академии медленно выводил, скрипя мелом: «Биз-нес-план». Потом рассказывалось об универсальной методике ведения бизнеса. «Основной вопрос, который вы должны задать себе, звучит так: Можно ли на этом заработать?» — объяснял преподаватель.
Профессор Богумил Бернась (Bogumił Bernaś) читал лекции о «факторах эффективности в разных формах заграничной торговли», а ректор Экономической академии Юзеф Калета (Józef Kaleta) в пятичасовом выступлении описывал, как выглядит трансформация польской экономики.
На следующих занятиях ученики работали за компьютером, вспоминали английский, изучали основы бухгалтерского учета и продирались через тему «изменение форм собственности». Перемены они проводили в баре, располагавшемся в помещении, которое служило раньше Залом памяти боевой славы. Бюст маршала Рокоссовского оттуда уже вынесли.
Школу бизнеса придумал Петр Кшивецкий (Piotr Krzywiecki) — предприниматель из Кохлиц, владевший компанией «Рембуд». Он отремонтировал аудиторию, заплатил за оборудование, выделил средства на зарплату для преподавателей. Взамен россияне обещали продать ему по выгодной цене гарнизонное топливо и металлолом, а также помочь в налаживании торговых контактов с Востоком. Кшивецкий хотел поставлять туда продукты питания. Он подсчитал, что если проведет четыре курса для будущих бизнесменов, то в перспективе у него появится 250 партнеров.
«Это забавно, — рассказывал он репортеру еженедельника „Политика", — ведь я всегда был антисоветчиком». «Наши люди умеют управлять коллективом, так что, получив менеджерскую подготовку, они станут готовыми бизнесменами. Мы уже сейчас обмениваемся визитками. Мы создадим бизнес-клуб, чтобы сохранить контакты, будем звонить друг другу и отправлять факсы», — объяснял журналисту сотрудник издания «Знамя Победы» полковник Валерий Гончаров.
Спустя несколько месяцев слушатели курсов получили экономический урок от самой жизни: на мебели в школе появились этикетки с печатью судебного пристава. Кшивецкий накопил огромные долги. «Другие тоже должны мне деньги, но я предпочитаю не судиться, а зарабатывать новый миллион, такова моя философия», — рассказывал бизнесмен.
Советская армия в Легнице решила спасти Кшивецкого, ведь финансовые сложности начались у него в том числе из-за инвестиций в школу. Ему решили нелегально передать тысячу тонн бензина. Несколько цистерн перехватила полиция, Кшивецкому грозила тюрьма, поскольку у него уже была судимость. Но в школе менеджеров все-таки провели три трехмесячных курса, а ее выпускниками стали более 200 человек.
Квартира, аэропорт, картина
В небе над советскими аэропортами появились дыры: одни самолеты каждый день забирали тонны багажа, который никто не проверял, а другие привозили товары, за которые не были заплачены пошлины. «Когда мы уезжали, местные жители рассказали, что им впервые в жизни пришлось поехать на автозаправку. Они удивились, узнав, сколько стоит бензин», — рассказывает Игорь Алейников.
На глазах караульных «трое солдат и офицер наполнили пять бочек бензином и загрузили их в трактор польского гражданина» («Знамя Победы», февраль 1992 года). Начальник Таможенного отдела в Легнице Ян Богданович (Jan Bogdanowicz) шел утром на работу и заметил, что по грунтовой дороге в направлении бреши в ограждении аэродрома движутся семь цистерн. Он позвонил в полицию, на аэродром прибыли полицейские. Советский офицер, продолжавший наполнять цистерны, предъявил им документы, выданные польской компанией «Фактор». Оказалось, такой фирмы не было ни в одном реестре.
Забор вокруг аэродрома охраняла полиция, но каждый день, как пишет историк Войчех Кондуша, там задерживали автомобили, выезжавшие с бензином: маленький «фиат» с шестью канистрами и мотком провода, «жук» с восемью двадцатилитровыми канистрами, цистерна «Йелч», «вартбург» с 160 литрами… Россиян раздражало, что полицейские портят им бизнес, так что они стреляли по ним из-за забора. Иногда случались погони: цистерну с 40 литрами газолина пришлось блокировать при помощи двух полицейских машин. Полицейских и таможенников, которые принимали участие в операциях по задержанию россиян, пытались подкупить или, что тоже случалось, сбить автомобилем.
Через «дыру в небе» в Польшу попадали туристы — граждане СССР, которые за взятку пробирались в Москве на борт самолета, перевозящего военную почту. Они везли на польские рынки икру, сигареты «Космос», бензопилы «Тайга», а сами, стремясь сэкономить, ночевали на вокзалах, в парках или в заброшенных квартирах. В июле 1992 года полиция задержала двух военных, которые пытались продать приборы ночного видения «Циклоп», и троих туристов, торговавших иконами и гравюрами.
В августе полиция задержала двух россиян, которые продавали клапаны для водопроводных труб, а потом еще двух — с маковой соломкой в полиэтиленовых пакетах. После обмена рублей на злотые армии не хватало денег на содержание военных, так что провиант приходилось покупать на доходы от нелегальной торговли. Россияне продавали военные автомобили, топливные баки, смазочные материалы, электрогенераторы, гранитную плитку, снятую с тротуаров, оружие и боеприпасы.
В сентябре 1993 года у священника в деревне Пелгжимка полиция обнаружила предметы, находившиеся в Доме приемов в Легнице, который предназначался для посещавших этот город генералов: декоративную плитку, бильярдный стол ручной работы, пианино, люстры, настенные светильники, мраморные умывальники и камин, резные двери, часы, а также картины: Карла Венделя (Karl Wendel) 1904 года, Пауля Ваймана (Paul Weimann) первой половины XX века и неизвестного автора рубежа XVIII и XIX веков. Всего там было 140 предметов. Священник признался, что никаких документов, подтверждающих покупку, у него нет.
Февраль 1993 года. «Игры патриотов, «Смертельное оружие» и другие фильмы на пиратских кассетах были обнаружены в ходе проверки в пункте видеопроката в городе Стшельце-Опольске. Выпустила их компания «Эмцид Легница», которой не было в официальных базах. Адрес вел за забор: в гарнизон, в советскую телестудию.
В 1991 году на рынках полиция изымала автоматическое оружие, пистолеты и гранаты. В ноябре она задержала четырех граждан СНГ, которые везли в машине сто килограммов жидкой и четыре килограмма порошкообразной ртути. В 1992 году была пресечена попытка провоза 30 килограммов ртути и семи килограммов оксида ртути. Посредником в сделке выступал офицер полицейского управления в Легнице.
В вечерних теленовостях рассказывали, что в этом городе можно купить четыре ядерные боеголовки за миллион долларов штука. Среди жителей Легницы ходил такой анекдот: известный бизнесмен, владеющий пунктом сбора металлолома, купил у россиян по дешевке танк и хотел разрезать его на части. Подъезжает российский военный «газик». Из него выходят гражданский, водитель и полковник. Гражданский говорит: «Рассказывают, что вы купили танк». «Ничего подобного, какой танк!» — испугался бизнесмен. «Мы знаем, что вы купили танк». «Нет!» — продолжает отрицать его владелец. В разговор вступает генерал: «Мы знаем, что вы его купили. Еще два возьмете?»
В декабре 1991 года на аэродроме в Ключево под Старгардом советские военные организовали рынок, где продавались телевизоры, радиоприемники и стиральные машины. На рынках в других городах можно было найти оптические прицелы, штыки, шлемофоны, маскировочную сетку, приборы ночного видения, а также охотничье оружие (его было легко списать).
Кроме того, шла торговля недвижимостью. Польская фирма «Арпол» купила у полковника Ильичева базу с тремя ангарами у взлетной полосы аэродрома, планируя построить там фабрику и склады. В фирме не знали, что в момент вывода войск договор утратит силу, а участок вернется к законному владельцу, то есть станет собственностью государства.
В населенном пункте Янкова-Жаганьска россияне за 280 тысяч долларов продавали топливную базу, которая тоже была собственностью государства. На продажу выставили также здания и квартиры в других гарнизонах. В 1992 году было открыто 270 дел, связанных с незаконной торговлей недвижимостью.
Даже после вывода войск россияне продолжали возвращаться, чтобы довести до конца свои сделки. В 1994 году в ходе обыска зданий одного из гарнизонов полиция нашла запасы икры, закопанные в землю канистры с топливом и российского офицера с военным паспортом. Годом позже службы правопорядка ликвидировали нелегальные автомобильные рынки. Оборот людей, занимавшихся в Свиднице обменом валюты, уменьшился в три раза.
«Бизнесу научила меня Польша. Поляки умеют работать круглые сутки, лишь бы клиент остался доволен. Я научился у поляков старательности, пунктуальности и качеству, — рассказывает Евгений Попов, который после отъезда из Польши занялся бизнесом „на американский манер". — Я начинал с малого. До отъезда я купил „Волгу" вишневого цвета и поехал в Калининград. Сначала я занимался извозом, потом два года работал официантом. Время от времени в городе появлялись поляки, которые искали выходы на рынок, а я благодаря службе в армии немного владел польским. Я подумал: это хороший момент, чтобы запрыгнуть в поезд под названием „бизнес". Я возил им мясо с разорявшихся боен. Один знакомый поляк торговал бананами, я брал их него и продавал в Калининграде. Еще в России был популярен лимонный гранулированный чай. Я смотрел, что нужно одним, что нужно другим, ездил туда-сюда, находил транспорт. Все, что я заработал, я вложил в компанию, которой владею до сих пор», — рассказывает он.
Костяк фирмы Попова, в которой работают 85 человек — это его армейские товарищи, только вместо военных КрАЗов по Польше ездят теперь современные грузовики.
*Фрагмент книги «Долгий танец за железным занавесом: полвека пребывания советской армии в Польше», издательство «Чарне» (окончание)