Стоит разобраться, что же согласовали и поддержали в Брюсселе и почему изменения в «газовой директиве» ЕС были так стремительно одобрены. Ведь этому предшествовал минимум год торможения и попытки размыть документ до уровня полной бессодержательности (что создавало России значительное поле для маневров).
В пятницу 8 февраля страны-члены Евросоюза на уровне послов утвердили позицию Совета ЕС, в которой поддержали эти изменения. А уже во вторник 12 февраля компромиссное решение поддержали Еврокомиссия и Европарламент.
Итак, изменения согласованы. И хотя процедура их утверждения еще продолжается, в Брюсселе уверяют, что, по сути, речь идет о формальных голосованиях, которые, судя по всему, пройдут очень быстро.
Что одобрил ЕС? Здесь есть хорошие новости для Украины.
Первая и главная победа — на газопроводы из третьих стран, в том числе на «Северный поток — 2», будет распространяться право ЕС. Это было ключевым положением предложенных изменений и это осталось в компромиссном варианте. Именно против этой нормы выступали Германия, Австрия и ряд других государств. И они же наконец согласились с этим. Это настолько важно, что стоит повторить: Германия согласилась с тем, что право ЕС должно применяться к «Северному потоку — 2».
Однако львиная доля изменений касается того, как обеспечить это соответствие требованиям законодательства ЕС для газопроводов, которые начинаются в другой юрисдикции, то есть за пределами ЕС. Директива определяет, как должны действовать оператор газопровода и регулятор, чтобы обеспечить соответствие «Северному потоку — 2» требованиям энергетического права ЕС. В частности, регулятор государства-члена может консультироваться с органами власти РФ, откуда идет газопровод.
Только в виде исключения Германия может получить разрешение заключить межправительственное соглашение с РФ. Именно на эту норму ссылаются те, кто говорит об «окончательном поражении» Украины. Впрочем, это не совсем корректно, ведь Берлин получил право регулировать только и исключительно экономические аспекты работы газопровода.
Все остальные вопросы, касающиеся «Северного потока-2», другие причастные государства и дальше решают самостоятельно. Например, вопросы защиты окружающей среды или безопасности. Это особенно важно для Дании, которой еще предстоит принять решение — разрешать или запрещать строительство в своих территориальных водах.
И у Дании достаточно аргументов, чтобы отказать «Северному потоку — 2». Довольно долго решалось, кто именно в ЕС имеет компетенцию в этих вопросах. Проблема действительно непростая. На нынешнем этапе развития Евросоюза в принципе проблематично давать Брюсселю дополнительные полномочия или компетенции, ведь не секрет, что в Европе есть тренд на увеличение национальной компетенции государств-членов.
Но если государство-член отвечает за соблюдение права ЕС газопроводом, который идет из третьей страны, то должен быть какой-то механизм контроля. И это не вопрос недоверия к Германии. Это вопрос соблюдения общих интересов. Три института ЕС — Еврокомиссия, Совет ЕС и Европарламент — согласовали детали того, как Комиссия может обеспечить эффективный контроль над тем, чтобы газопроводы, идущие из третьих стран, отвечали праву ЕС.
Итак, мы имеем правовые рамки, в которых функционирование «Северного потока — 2»возможно лишь при условии его соответствия нормам права ЕС. Это — именно то, чего требовала Украина. Мы постоянно говорили о том, что этот газопровод не должен иметь конкурентных преимуществ из-за того, что он не будет подпадать под требования права ЕС. Следующая задача — обеспечить имплементацию этих изменений.
Вместе с тем принятие этого компромиссного решения само по себе не снимает рисков для безопасности, которые несет «Северный поток — 2». Мы уже увидели агрессивную реакцию в России на попытки регулировать газопровод — вплоть до заявлений «достроим «Северный поток» и разберемся с Украиной». Теперь это — четкий лозунг российской пропаганды.
Есть риск того, что распространение требований ЕС на «Северный поток — 2» сделает поведение РФ еще более агрессивным. Это требует усиления давления на Россию, включая возможные санкции. В завершение стоит еще раз обратить внимание на французско-немецкий консенсус относительно изменений директивы.
Многие на Украине восприняли это как «зраду» (победу), а на самом деле это — шаг к новому консенсусу в ЕС в целом, что «Северный поток — 2» не получает политических привилегий и должен строго оцениваться со всех сторон — регуляторной, экономической и, конечно, в плане безопасности.
Да, это еще не означает окончательной победы Украины. Политика ЕС в отношении российского «потока» только очерчивается, ни один из рисков пока не устранен.
Но те изменения, которые произошли за последние недели, означают, что наша позиция становится сильнее.
Елена Зеркаль, заместитель министра иностранных дел Украины