Максим Орешкин не любитель пышных фраз, он скорее застенчив. «Я экономист и поэтому смотрю на цифры, — говорит он. — Это помогает получить точное представление о реальности». В этих цифрах он видит много позитивных процессов. «У нас однозначно был трудный период, во время которого мы в значительной степени утратили доверие друг к другу, и не только политическое, — говорит Орешкин. — Теперь мы его шаг за шагом восстанавливаем».
Так же незамысловато говорил и Владимир Путин, когда в конце 2016 года он назначил Орешкина министром экономического развития. «Вы работаете еще не очень долго, но работаете успешно», — констатировал российский президент. На тот момент Орешкину только что исполнилось 34 года, таким образом, он стал самым молодым членом правительства. Но до этого он уже успел поработать в целом ряде крупных банков, в том числе и во французском «Креди Агриколь», а в последнее время Орешкин был заместителем министра финансов. Он считается воспитанником Путина, но при этом иногда открыто критикует влияние государства на российскую экономику.
В эти дни Орешкин находится в Берлине, этот визит — часть усилий по восстановлению доверия. В промежутке между встречей с федеральным министром экономики Петером Альтмайером (Peter Altmaier/ХДС) и выступлением перед десятком российских телекамер Орешкин принял журналиста газеты «Зюддойче». Он говорит тихо, приглушенно, улыбается лишь изредка. Его миссия действительно не проста. Экономические связи между Германией и Россией знавали лучшие времена. Санкции и контрсанкции продолжают омрачать бизнес. В области политики украинский кризис остается серьезной проблемой.
Сам Орешкин наблюдает ренессанс в экономических отношениях Германии и России. Но последние цифры особо не впечатляют. В экспортной статистике, согласно сведениям Восточного комитета немецкой экономики, Россия за последние годы опустилась на 15-е место и оказалась даже ниже Венгрии. Если в рекордном 2012 году немецкие фирмы поставили в Россию товары на сумму в 38 миллиардов евро, то в прошлом году объем экспорта составил лишь 26 миллиардов евро. Но после 2012 года случился крымский кризис, и были введены различные санкции.
У Орешкина на этот счет есть своя теория: идет борьба за влияние путем захвата сегментов рынка. «США не хотят, чтобы между ЕС и Россией существовали тесные экономические связи», — говорит он. Ведь эти связи повышают потенциал европейских и российских компаний. «А компании США не хотят иметь сильных конкурентов в Европе». Примеры у него наготове. По его словам, финансовые санкции бьют по европейским банкам, но не затрагивают американские, так как их бизнес в России для этого слишком мал. И с экономическими санкциями у Вашингтона проблем нет — товарообмен между Америкой и Россией невелик. Соответственно США в меньшей степени затронуты и контрсанкциями. И германо-российский газопровод «Северный поток — 2» правительство Трампа отвергает потому, что он уменьшает шансы на продажу американского сжиженного газа в Европу. «В конечном итоге речь о суверенитете Европы», — говорит Орешкин. Многое из сказанного свидетельствует о холодной войне, но только в экономической сфере.
В успехе балтийского газопровода «Северный поток — 2» молодой министр не сомневается. По его мнению, даже ужесточение правил ЕС по транспортировке газа этому не помешает. Хотя, как он считает, значение нефти и газа будет уменьшаться и дальше. России нужно больше заботиться о человеческом капитале, говорит Орешкин, то есть об умных головах. «Ведь в конечном итоге главное — это наша способность предоставить каждому возможность для саморазвития, — говорит он. — Это и решит будущее страны».