В тот день, когда Владимир Путин сказал, что падение Советского Союза было «крупнейшей геополитической катастрофой XX века», покривился не один иностранный наблюдатель. Возможно, бывший глава КГБ ударился в ностальгию по утраченному коммунизму, но, скорее, в том послании Федеральному собранию в 2005 году он определил масштаб своих амбиций: снова ввести свою страну в круг великих держав. Как пишет Тони Джадт в своей работе «После войны», «Советский Союз включал территории бывшей Российской Империи, в то время как Россия уступала Советскому Союзу свои исторические и территориальные права».
Западному миру всегда трудно было понять раненую гордость и унижение России, вызванные отношением к ней Запада. Унижение это Путин доведет до апофеоза в условиях расширения НАТО на постсоветском пространстве и санкций в результате аннексии Крыма. Поэтому России необходим сильный и решительный лидер, способный подправить компас истории.
Аналогична ситуация Реджепа Тайипа Эрдогана. Только он, по его мнению, сумел вернуть турецкому народу чувство гордости после десятилетий тихого отказа от мировых амбиций, что было частью прозападной политики Ататюрка, отца современной Турции. Даже после политического и социального кризиса, который привел к неудачному государственному перевороту в 2016 году и последующей «чистке», и в разгар экономического кризиса, отмеченного падением лиры, в Анкаре сейчас говорят о «неоосманизме», о восстановлении если не территорий, то былого величия многовековой Османской империи. Это путь к новой Турции, спроектированной Эрдоганом.
Что касается Си Цзиньпина, который уже довольно давно занимает пост главы страны, то Китай вернется к нормальной жизни и вскоре займет свое законное место мирового лидера после двух веков вынужденного периферийного положения. Сегодня, 40 лет спустя после проведения Дэном Сяопином реформ, обеспечивших стране внушительный рост, Китай уже чувствует приближение «новой эры», по словам самого Си Цзиньпина, благодаря его твердому руководству.
Три сильных мужчины, три альфа-самца, решившихся возродить свои империи и вместе с ними историю. Три решительных главы государства, которые в результате маневров остались у власти дольше положенного. Они поставили себе цель, к которой нужно стремиться, и одним из основных их инструментов является национализм.
Теперь тот, кто метит в империи, не опирается на территориальную экспансию и военное господство, как это было раньше. Китай преисполнен решимости стать великой торгово-экономической державой (что не мешает ему продолжать программу модернизации армии), а его Новый шелковый путь является сверхпроектом, отражающим его желание и возможность расширить свое влияние по всему евразийскому континенту. Россия скрывает свои экономические трудности за маской военной державы, она расширяет свое влияние постепенно и во многих направлениях, например в Латинской Америке. Информация и дезинформация стали двумя мощнейшими оружиями, а вместе с ними экспорт нефти и газа и, безусловно, ядерные технологии.
Несколько лет назад Турция начала усиленно развивать дипломатические отношения не только со своими соседями, но и с более отдаленными странами, особенно в Африке. Ключевую роль в этом процессе сыграло открытие посольств и развитие турецких авиакомпаний. Сегодня, похоже, Эрдоган оставил попытки стать новым лидером демократического ислама, однако он по-прежнему готов использовать свой единственный геополитический козырь — расположение между Ближним Востоком, Европой и Центральной Азией.
Что это значит для нынешней нестабильной геополитической ситуации?
Во-первых, это еще одно подтверждение того, что биполярность и однополярность военных и послевоенных лет остались в прошлом. Не только из-за отхода на задний план Соединенных Штатов, которые всегда были уклончивы, но и из-за желания других действующих лиц поучаствовать в представлении.
Эти новые действующие лица по-прежнему в удобный момент используют многосторонние институты, появившиеся после Второй мировой войны. После отхода со сцены Америки Китай, например, стал новым поборником многосторонности. Однако они могут создавать и новые институты, если уже существующие не отвечают их потребностям или если они считают, что данные институты создавались в первую очередь для защиты западных держав. Так появились Новый банк развития (так называемый банк БРИКС, созданный Бразилией, Россией, Индией, Китаем и ЮАР) или Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, который является китайской альтернативой Всемирному банку, объединившему богатые страны, включая Испанию.
В этой обстановке гегемония уступает место равноправным отношениям, или почти равноправным. Там, где возникают новые специальные союзы и новые инициативы, традиционные каналы не работают или просто устаревают. Это видно на примере прекрасного взаимопонимания между Россией и Китаем в Центральной Азии и Арктике или на примере той роли, которую Россия и Турция хотят играть в урегулировании сирийского конфликта.
В новой геополитической ситуации уже нет места идеологическому компоненту, характерному для эпохи разделения блоков. Китай со всей своей огромной властью, похоже, не заинтересован в распространении коммунизма за пределы своих и без того обширных границ. Хотя при этом Си Цзиньпин хочет, чтобы китайский капитализм не изменил сути системы.
На самом деле, за риторикой и бахвальством этих сильных мужчин чувствуется прагматизм, при котором действиями управляют интересы, а не идеалы или ценности. Мир отношений становится более сложным и запутанным. В нем остальные страны теперь могут выбирать подходящих для конкретной ситуации партнеров, будь то для продажи сырья или заключения крупных инфраструктурных контрактов.
Может показаться, что этот (бес)порядок более неустойчив, чем предыдущий, что он порождает новые сомнения. Отнюдь. Взаимная зависимость настолько сильна, что поиск прагматичных решений становится более вероятным, чем столкновения лоб в лоб.
Как ни парадоксально, наибольшие сомнения при таком сценарии вызывает искалеченный Запад, потому что он больше не стоит во главе перемен. С одной стороны, растерянная Америка, которая, несмотря на огромную власть, уже не восстановит свою неоспоримую роль мирового лидера, даже когда Дональд Трамп покинет пост президента. С другой стороны, Европейский Союз, колыбель древних империй, который никак не может расстаться со своими иллюзиями сверхдержавы.