Амман (Иордания) — Сегодня на Ближнем Востоке политика в большей степени зависит от мемов в твиттере, чем от американских дипломатов, от уролвня безработицы, чем от разгула терроризма, от уличных беспорядков, чем от заявлений лидеров во дворцах, от действий женщин, а не мужчин. Не знаю, где и когда вся эта ситуация стабилизируется, но пока остерегайтесь падения столпов, на которых строилась политика на Ближнем Востоке в течение последних пятидесяти лет.
С чего бы это? Сначала в формировании будущего этого региона всегда присутствовало основательное вмешательство США. Но только посмотрите вокруг сегодня: у США даже нет послов в Египте, Турции, Ираке, ОАЭ, Иордании или Саудовской Аравии, а посол США в Израиле, бывший обанкротившийся юрист Трампа, крайне очарован правым движением еврейских поселенцев, так что он скорее пропагандист, чем дипломат. Прощай, американский пирог.
Во-вторых, там всегда присутствовал некий израильско-палестинский мирный процесс, который подталкивал к лучшему, двустороннему решению конфликта. И снова: прощай. На самом деле сегодня кажется, что США и Израиль вместе ищут самое лучшее одностороннее решение, предусматривающее постоянный контроль Израиля над безопасностью Западного берега и восточного Иерусалима, а заодно определенную форму автономии Палестины.
В-третьих, арабские правительства всегда могут гарантировать работу своему населению на госслужбе или в бюрократических структурах — работу, на которую можно опаздывать, уходить пораньше, или работать на стороне. Тоже — прощай. С падением цен на нефть и увеличением численности населения практически каждое арабское государство сегодня пытается придумать, как избавиться от правительственных работников и аутсорсинговых услуг.
Иорданский король Абдалла недавно сказал группе военных из США, что ему не дает спать по ночам только одна вещь — и это не ИГ или «Аль-Каида» (запрещенные в России организации — прим. ред.). Это тот факт, что 300 тысяч иорданцев сидят без работы, и 87% из них в возрасте от 18 до 39, то есть в наиболее трудоспособном возрасте.
Неделями длятся сидячие протесты безработных студентов за пределами дворца Абдаллы, и протестные марши безработных, голодных и отчаявшихся по всей Иордании. В то же время безработные в секторе Газа на прошлой неделе начали «голодный бунт» против небрежного экономического правления ХАМАС, подобные уличные протесты вспыхнули в Алжире и Судане, направленные на падение их закоренелых автократов. Эй, может пришла пора Арабской весны 2.0?
Четвертая ветхий столп: времена, когда информация поступала только сверху вниз, и арабские правительства могли контролировать СМИ своих стран, давно прошли. Благодаря твиттеру, фейсбуку и вотсап сегодня информация движется горизонтально, и люди — используя свои настоящие имена — твитят наиболее оскорбительные вещи о лидерах своих стран.
(Становится все более очевидно, что социальные сети и киберинструменты делают автократов, таких как, например, в Китае, все более эффективными, даже куда более эффективными. Но кажется, что они и смягчают авторитарных правителей, как в Иордании, делают их более хрупкими, и из-за них западные демократии становятся все более неуправляемыми.)
Добро пожаловать на новый Ближний Восток!
Куда все движется? Лидеры региона осознают, что они «больше не могут полагаться на инструменты ХХ века, чтобы сохранять население в повиновении», — отмечает Марван Муашер, бывший министр иностранных дел Иордании, который сейчас курирует исследования по Ближнему Востоку в Фонде Карнеги за международный мир. Восстания Арабской весны в 2011 году «уничтожили табу страха во многих арабских странах, а коллапс цен на нефть со времен 2014-го уничтожил финансовые договоренности». Сейчас граждане заявляют: если вы не можете гарантировать мне работу, я буду говорить все, что мне захочется.
Значит ли это, что та же Иордания должна превратиться в демократию за одну ночь? Я спросил Муашера. «Нет, — сказал он, — но должен состояться процесс большого распределения власти между правительством, народом и общественными институтами. Ты не можешь продолжать просить людей жертвовать, отказаться от государственных мест и субсидий, принять более высокие налоги, и все еще не давать им реального голоса в управлении собственным государством».
Так все ли новые новости плохие? На самом деле нет — по крайней мере в Иордании.
Король Абдалла не торопится делится властью, но остается достаточно неплохим лидером, который пытается развить десятимиллионную страну, которая сейчас приняла 1,3 миллиона беженцев из Сирии. Его наиболее важной инициативой может стать продвижение создания техно/стартап-хаба в Иордании, что также является новым фактором в этом регионе. Впервые здесь можно увидеть сотни частных, независимых от правительства стартапов, которые подходят к социальным проблемам как к бизнес-возможностям.
Лума Фавас, СЕО главного иорданского технологического акселератора Oasis500, свела меня с группой молодых иорданских стартаперов.
Так я встретил Башара Арахефа, генерального директора на Ближнем Востоке и Африке компании IrisGuard, среди технологий которой — мобильный телефон с объективами, которые могут тут же идентифицировать вас по радужной оболочке почти со 100-процентной точностью. Использовать эту технологию и базу данных ООН по беженцам можно для того, чтобы проверить, кто действительно является сирийским беженцем, кто должен получить помощь, а кто хочет продавать продовольственную карточку на черном рынке. Беженцы называют этот телефон машиной для «отпечатков глаза».
Я встретил Заида Фраха, который довольно успешно занимался созданием программного обеспечения для бизнеса, чтобы иметь возможность открыть собственный локальный акселератор, который называется Propeller Incorporated. «Я хочу остаться в Аммане, — сказал он мне, — потому что верю, что мы сможем построить компании на 100 миллионов долларов здесь. Это лишь вопрос времени».
Я встретил Дину Шавар, СЕО Adam Tech Ventures, которая предоставляет стартовый капитал для технологических стартапов, которые пытаются перестроить свои индустрии. Она также развивает дискуссионный форум для арабских женщин из числа техно-предпринимателей, и недавно привезла команду из Королевской академии драматического искусства Лондона, чтобы обучать женщин стартаперов представлять себя на заседаниях совета директоров или делать свои первые финансовые шаги.
Я встретил Айсара Батайнеха, который недавно помог создать The Jordan Trail, пешеходный маршрут длиной в 400 миль (650 километров). Это дало толчок туристическому гостиничному бизнесу вдоль этого пути. Я также встретил его жену, Мэри Наззаль-Батайнех, партнера-основателя 17 Asset Management, которая взяла 17 целей устойчивого развития ООН (вроде гендерного равенства, чистой воды, санитарии, дешевой и чистой энергии), и ищет способ задействовать частный или правительственный капитал, чтобы создать бизнес-возможности для достижения этих целей.
И я встретил Хусама Хаммама, основателя Tamatem Games, которые выпускают мобильные игры, культурно значимые для арабского рынка — игрового рынка, который развивается быстрее всего в мире. Он убедил Oasis500 дать ему второй шанс после того, как его первая компания обанкротилась, и местная бизнес-культура «не поддерживала ни одного, кто провалил свой стартап».
Поэтому нет, новый Ближний Восток не обречен на беспорядки. В Иордании, по крайней мере, это история гонки между большим количеством плохих трендов (как говорят многие молодые люди: я работал, чтобы получить должность от правительства, где мне уже не пришлось бы работать) и новым развитием мышления, которое набирает обороты. К 2020 году Иордания будет получать до 20% энергии от солнца. Министерство труда пытается реализовать различные идеи, чтобы трудоустроить все больше молодых людей в частном секторе.
Проблема в том, что уже поздно. Политическую реформу слишком долго откладывали и старые культурные нормы все еще глубоко укоренены вне Аммана. Как изложил это мне один иорданский министр: «Мы должны делать все возможное. Мы должны делать все это правильно. И мы должны делать это быстро».