Башенный кран поднял с заснеженной земли каркас из арматуры и неторопливо переместил его на верхушку строящегося дома. Там — на высоте 22 этажей — груз принял арматурщик, приехавший в Киев на заработки. По словам очевидцев, он вскарабкался по трехметровому каркасу и отцепил крюки, которыми конструкция была прикреплена к крану. Когда арматурщик спускался обратно, он поскользнулся и полетел в пропасть. Падение с такой высоты не оставило ему шансов выжить.
Это случилось 14 января на месте строительства жилищного комплекса «Seven» в Киеве. Спустя три дня там же произошел еще один несчастный случай с летальным исходом. Бригада сваебойщиков уже сворачивала работу и собиралась по домам, когда от буровой установки отвалился винт и насмерть прибил 33-летнего рабочего.
Увы, для Украины подобные инциденты не являются чем-то беспрецедентным. Только по официальным данным ежегодно на стройках в стране происходит около 200 несчастных случаев, из которых 60 имеет летальный исход.
Чтобы понять, почему гибнут строители, я решил посмотреть на ситуацию изнутри и устроиться разнорабочим на тот самый ЖК «Seven».
Не умеем ничего, но делаем все
Строительство комплекса, унесшее жизни двух рабочих, ведется посреди жилого массива Осокорки на левом берегу Киева. Два 24-этажных дома уже готовы, остальные четыре — в процессе. Будущий жилой комплекс окружают широкие шумные дороги и лес из высоток. Ручейком к проходной стягиваются строители со сменной одеждой в рюкзаках и дорожных сумках.
— Доброе утро. Ищу подработку, нужны здесь разнорабочие?— обращаюсь к охраннику, сидящему в будке. Тот отрицательно качает головой.
— Мне сказали посылать всех с такими вопросами, — говорит он и показывает рукой в направлении выхода.
— Может быть, все-таки спросите у прораба, — не сдаюсь я.
— Та понимаешь, тут не одна фирма, а много, — объясняет охранник с сочувственным видом. — Ну постой здесь, может Юхимычу люди нужны.
Через несколько минут меня окликает Юхимыч — седой дед в промасленной робе с морщинистым красным лицом. Он зазывает меня на территорию и заводит в будку к начальникам стройки. Им я повторяю свой вопрос о вакансии разнорабочего.
Начальник участка — большой бородач в опрятной одежде — говорит, что готов меня взять, платить будет 450-500 гривен (17-19 долларов США) за 10-часовой рабочий день, но рассчитается только через полтора месяца. Немного поколебавшись для вида, соглашаюсь и даю паспорт для оформления. Мастер, сидящий за соседним столом, принимается составлять гражданско-правовой договор. Я уточняю, почему не трудовой.
— От тебя ни военный билет, ничего другого не надо. Только паспорт и идентификационный код. И все, и будешь получать деньги. У нас больше половины так работает. Так что все нормалёк будет, не переживай, — успокаивает меня мастер.
Он выдает мне каску и передает зашедшим в вагончик двум строителям, которых просит взять меня к себе в команду. Составить договор мастер не успевает и обещает вернуть паспорт в обед. Я выхожу из вагончика и направляюсь вместе с новыми коллегами в их бытовку.
— Нас всего пять разнорабочих на стройке, все из одного района. Не умеем ничего, но делаем все, — описывает мне характер предстоящей работы один из напарников по дороге в бытовку.
Зовут его Сергей, ему 47 лет. На стройке он известен под кличкой Учитель. До работы на стройке Сергей преподавал историю в сельской школе. Работу пришлось сменить из-за низкой зарплаты.
Второму напарнику — Игорю — на вид лет 20. Он студент одного из сумских ВУЗов. Чтобы заработать на учебу и вообще на жизнь, уже два года вахтовым методом работает на ЖК «Seven». Про себя и свои настоящие мотивы появления на стройке я на всякий случай напарникам решил не рассказывать.
В душной захламленной бытовке переодеваюсь в рабочую одежду. Учитель выдает мне грязную жилетку, на которой болтается одна пуговица из трех. Юхимыч вручает новенькие перчатки, и мы отправляемся работать. По правилам перед этим мне должны были прочитать инструктаж по технике безопасности, но этого, похоже, даже в мыслях ни у кого не было.
«В случае чего, тебя никто не знает»
Наше первое задание — приделать ограждения из деревянных досок на втором этаже. Они устанавливаются на краях строящегося здания, чтобы защитить работников от падения.
Прибивать доски, стоя над обрывом, пусть и на втором этаже, страшновато. Я стараюсь делать это, максимально отступая от края. Учитель и Игорь высоты не боятся — работают, стоя в нескольких сантиметрах от обрыва. На земле под ними — обломки кирпичей и торчащая арматура.
Постепенно доски на этаже подходят к концу, и Игорь отправляется за новой партией на улицу. Свою каску он оставляет на этаже.
— Что, разбогател? Сто гривен у тебя лишние?— кричит ему Учитель сверху и бросает каску вниз. На стройплощадке действует штраф за снятый защитный шлем. По словам Сергея, если непокрытую голову заметит начальник участка, вычтет сотню из зарплаты.
Работящими моих напарников не назовешь: по команде Учителя мы без конца делаем перекуры. Разнорабочим платят за часы, а не объем работы, поэтому, если бригадира нет рядом, трудиться никто не торопится. Во время перерывов Игорь достает из кармана смартфон с потрескавшимся экраном и вместе с Учителем режется в головоломки.
Качество нашей работы тоже оставляет желать лучшего. На некоторых участках ограждения, которые мы поставили, держатся на честном слове, и при случае вряд ли кого-то защитят от падения.
— А правда, что недавно здесь кто-то насмерть разбился?— завожу разговор во время очередного перекура в надежде узнать что-нибудь о погибшем арматурщике.
— Тот парень из Житомирской области? Он вон в ту яму упал, — говорит Учитель, показывая на овраг в нескольких метрах от нас.
— И что, денег семье хоть дали?— выпытываю я.
— Да, сто тысяч гривен фирма дала. Но разве сына вернешь?— вздыхает Учитель. — Мы же видишь как работаем. Ты вот тоже по гражданско-правовому договору. В случае чего тебя никто не знает. За ворота выкинут, скажут нашли.
Во время обеденного перерыва отправляюсь в вагончик к прорабу. Паспорт он возвращает, но второй экземпляр договора отдавать отказывается. Обещает позже сделать ксерокопию.
Тем временем бригада в нашей бытовке приступила к обеду. В меню: макароны, горелая яичница и бутерброды с майонезом. Помимо двух моих напарников в трапезе принимают участие еще трое разнорабочих. На вид всем им лет 20, как Игорю. На еду они скидываются и готовят обед на электроплите прямо в бытовке.
Живут разнорабочие тоже вместе — в одной комнате общежития. Жилье выделяет работодатель, строители платят за койку по 20 гривен в день. Как правило, члены нашей бригады около месяца работают без выходных, а потом на несколько дней возвращаются домой — отдохнуть, повидаться с родней и привезти деньги.
Почти все строители на ЖК «Seven» — приезжие из Сумской и Житомирской области. В их родных регионах зарплаты в три-четыре раза меньше, что вынуждает людей выезжать на заработки в столицу. Здесь они соглашаются на условия, на которых не хотят работать местные. За день я не встретил на стройке ни одного киевлянина, не считая менеджеров.
— А вам тоже копию договора не дали на руки?— интересуюсь у напарников за обедом. Все отрицательно качают головой.
— А зачем?— удивляется Учитель.
— Ну как, проработаешь ты, а потом скажут, что знать тебя не знают, и не заплатят, — изображаю беспокойство.
— Никогда такого не было, — успокаивает меня Сергей. — На других стройках, да, кидают нередко. А тут платят четко, без задержек, с 1 по 10 число. Даже аванс дают, если доверяют.
После обеда мы неспешно разгрузили машину с пенопластом и снова отправились прибивать ограждения. Чем ближе отбой, тем ниже темп работы. С наступлением вечера большую часть времени мы бездельничаем и прячемся в глубине здания, чтобы не попадаться на глаза прорабов. Пользуясь перерывом, продолжаю расспросы об условиях работы, интересуюсь, часто ли случаются травмы.
— У наших вроде не было, живы-здоровы, разве что по пальцам молотком пару раз заехали. У меня как-то глаз распух после того, как песок попал, в больнице прочищали. А так самое опасное вот — на краю прибивать доски, — делится со мной Учитель.
От напарников к нему на телефон приходит SMS, о том, что начальство уже покинуло территорию. Это значит, что можно безнаказанно прекращать работу, не дожидаясь официального отбоя.
Переодевшись в бытовке, прощаюсь с напарниками. Учитель с Игорем уходить не торопятся и ждут остальных разнорабочих. Вместе с бригадой они собираются купаться на Днепр, который течет в трехстах метрах. Им приходится мыться в реке, так как на стройплощадке нет душевых кабинок, а в санузел общежития, когда все возвращаются со смены, не пробиться.
«Всем по барабану»
— Это сейчас на ЖК «Seven» еще чуть получше стало. А до несчастных случаев и проверок ни касок, ни жилеток, ни освещения толкового, ни ограждений не было. На технику безопасности всем вообще было по барабану, — рассказывает член комитета профсоюза крановщиков Александр Закревский.
Александр убежден, что обеих смертей на этой стройплощадке можно было избежать при соблюдении простых норм безопасности. По его словам, на верхушке строящегося дома, с которой сорвался арматурщик в январе, не было нормального освещения и ограждений. Но самое главное, там отсутствовали тросы, к которым можно было прицепить страховочный пояс. А если бы арматурщик был пристегнут, то поскользнувшись, он бы не разбился, а просто повис бы на канате и остался жив.
— Я начальнику участка и прорабу постоянно делал замечания, я же тоже — лицо, ответственное за технику безопасности. А они мне в ответ всегда одно и тоже говорили: иди и не вые**вайся, — вспоминает крановщик. — Зимой вечером темнеет, и я просто не видел, что происходит на площадке. Говорю прорабу: выдайте строителям хоть жилетки и каски, чтобы я их видел. А он опять: иди и не вые**вайся!
На следующий день после падения арматурщика на ЖК «Seven» должна была приехать инспекция. По словам крановщика, на стройплощадке к ее визиту усиленно готовились: с раннего утра устанавливали ограждения и другие защитные конструкции. Незадолго до появления проверяющих, как говорит Александр, прораб и охранник попросили его выйти за территорию, чтобы он «лишнего ничего не наговорил».
Компании, которые имеют отношение к строительству ЖК «Seven», не делали публичных заявления о гибели своих сотрудников. Я обращался к ним с просьбой высказать позицию и прокомментировать слова Александра Закревского о нарушении техники безопасности. Однако генподрядчик «Монолит Будсервис» отказался от комментариев, сославшись на то, что еще не завершено расследование смертей. А компания-девелопер «Stolitsa Group», которая продает недвижимость в ЖК «Seven», вообще не ответила на мой запрос.
Крановщик Александр Закревский утверждает, что халатное отношение к нормам безопасности характерно не только для ЖК «Seven», но и для подавляющего большинства киевских стройплощадок. Через несколько недель после гибели строителей — в начале февраля — Закревскому позвонил знакомый и предложил подменить крановщика на строительстве другого жилищного комплекса «Баггоутовский». За день до этого там с 16 этажа тоже сорвался и погиб арматурщик. Менеджеры готовились к приезду инспекции, и им понадобилось сменить крановщика, который не был официально трудоустроен. Когда Александр вместо него залез на кран, он увидел на вершине строящегося здания те же нарушения, что и на ЖК «Seven». Не было ни освещения, ни ограждений, ни защитных тросов, к которым можно было прицепить страховочный пояс. По словам крановщика, это и стало причиной гибели рабочего.
Всего с января по май 2019 года по официальным данным в строительной отрасли по всей стране погибло 25 рабочих. Это в два раза больше чем за аналогичный период прошлого года.
Среди всех профессий по уровню травмоопасности строители в Украине находятся на втором месте. По этому показателю их опережают только транспортные работники. В 2018 году из 409 человек, погибших на производстве, 57 были строителями. Каждый четвертый из них погиб в результате падения с высоты. Это самая распространенная причина летальных случаев.
Чтобы своими глазами посмотреть, в каких условиях строители трудятся на верхушках многоэтажек, я решаю понаблюдать за их работой с башенного крана. Для этого договариваюсь со знакомым крановщиком взять меня с собой на рабочее место под видом стажера.
Взгляд свысока
— В учкомбинате учишься?— обращается ко мне строитель в бытовке, где рабочие собираются перед сменой.
— Вроде того, — отвечаю я, понятия не имея, где именно учатся на крановщиков.
— Первый раз на кран?— спрашивает он, видимо, заметив на моем лице волнение.
— Ага.
— Главное, когда лезешь, не смотри вниз, гляди перед собой, на лестницу.
Кран, на который мне предстоит взобраться — высотой 100 метров. Он обслуживает строительство жилого дома в одном из спальных районов Киева. Большая часть здания уже готова и облицована. Сейчас достраивается последний — двадцать пятый — этаж.
В кабину крана нужно взбираться по вертикальной лестнице без страховки. Через каждые 10 метров в башне установлены площадки, на которых можно отдохнуть. Я лезу вверх вместе с крановщиком Максимом (имя изменено — прим.ред. «Оупен демокраси»). В профессии он с 2003 года и ловко перебирает руками и ногами, я — еле плетусь. На первой же площадке меня охватывает страх высоты. Голова идет кругом, и я подумываю плюнуть и спускаться обратно.
— Полезли, там на высоте много интересного, особенно в окнах соседних домов, — пытается подбодрить меня Максим. — Шторы-то многие не закрывают.
Беседа с крановщиком немного отвлекает от мыслей о пропасти под ногами. Набираюсь решимости, выдыхаю и продолжаю подъем. Примерно через полчаса мы уже в кабине. Сверху город выглядит как игрушечный.
Крановщик снимает обувь — ему 12 часов сидеть в этой кабине — усаживается в кресле и принимается за работу. Дергая за ручки, он поднимает с земли кованную корзину, груженную кусками арматуры. Максим нервничает — груз закреплен неправильно. По нормам арматуру нельзя перемещать в самодельных приспособлениях. Металлические прутья должны иметь одинаковый размер и быть крепко стянуты стропами — тросами для подъема груза. Иначе они могут свалиться и кого-то ранить или даже убить.
Еще одно нарушение, по словам Максима, состоит в том, что внизу груз цепляет сварщик, а сверху принимает арматурщик. А по нормам это должен делать только стропальщик — рабочий, специально обученный погрузке материалов при помощи крана. Если вдруг груз сорвется и кого-то травмирует или убьет, отвечать за это будет Максим. Потому что он не имеет права поднимать предметы, если их закреплял не стропальщик, а кто-то другой. Но Максим эту норму вынужден игнорировать.
— Крановщик — человек, без которого строится ничего не будет. А нас ставят в такую позицию: тебе дали человека, который умеет стропалить, то не выпендривайся и работай, — возмущается Максим. — Если бы я сейчас остановился, они бы позвонили механику. Он бы нашел какого-то другого и посадил бы. А меня бы гонял по подменам. Он скажет: все стройки такие, ничего ты лучшего не найдешь, все так работают.
Корзина с арматурой медленно приземляется ну верхушку дома, где строители устанавливают каркас последнего этажа. Там я замечаю все нарушения, о которых мне рассказывал крановщик Александр из ЖК «Seven». Ограждения не установлены, большая часть строителей работают без касок. Некоторые вяжут каркас и прибивают гвозди к опалубке, стоя в нескольких сантиметрах от обрыва без страховки. Несколько рабочих надели защитные пояса, но пристегнуть их не к чему — не натянут специальный трос.
Строители рискуют упасть не только с края здания, но и в многочисленные ямы длинной в несколько этажей на перекрытии. По словам Максима, для безопасности дыры должны перекрыть защитной решеткой, но никто этого не сделал. Я спрашиваю крановщика, почему все эти нормы не соблюдаются.
— Та хрен его знает. Некогда или они думают, что это нормально, — отвечает он немного подумав. — Вообще у них есть прораб. Он им, например, должен сказать: хлопцы, пока не сделаете ограждения, не дам бетона. Для них бетон — это святое, у них же от объема работы зарплата зависит. А так получается, что прорабу все равно.
Узнав все, что хотел, оставляю Максима на кране, и отправляюсь обратно — на землю. Спускаться, как оказалось, так же страшно, как и пониматься: по дороге вниз лестница кажется бесконечной.
Проверки по правилам работодателя
За соблюдением норм безопасности, нарушение которых я увидел с крана, на стройках должна следить служба по охране труда. По законодательству, ее обязан создать работодатель. Он же должен выдавать рабочим экипировку, обеспечивать проведение медосмотра, инструктажа и обучения по охране труда.
Выполнение всех этих правил контролирует Государственная служба по вопросам труда (Гоструда). Сейчас это единственное ведомство в стране, которое имеет полномочия проверять соблюдение норм безопасности на стройках и предприятиях другого профиля.
По данным Гоструда, за 2018 год их инспекторы провели на стройплощадках 1134 плановых проверок и 848 внеплановых. По их результатам к ответственности были привлечены 1140 сотрудников строительных фирм. Общая сумма штрафов, наложенных на предприятия, составила около 500 тысяч гривен.
Но почему, несмотря на контроль со стороны государства, на стройках повально нарушаются элементарные нормы безопасности? Глава Гоструда Роман Чернега утверждает, что в этом нет вины его ведомства. По его словам, инспекторам службы не хватает полномочий, чтобы полноценно следить порядком на стройках.
По закону Гоструда составляет годовой план проверок и выкладывает его в открытом доступе. То есть предприятия заранее знают, что к ним придет инспектор, и устраняет все нарушения накануне его визита.
— Есть целый ряд предприятий, которые мы реально охватить не можем, — жалуется Чернега. — Они видят, что их нет в плане, они начинают включать экономию, чтобы на этом производстве заработать больше денег. Соответственно, оборудование не покупается, инструктажи не проводятся, обучение не проводится. Потому что обучить сотрудника — это небольшие, но деньги.
А нагрянуть с инспекцией внезапно сотрудники Гоструда не могут. По закону внеплановая проверка проводится только в том случае, если поступила жалоба от сотрудника или там уже произошел несчастный случай. Даже если инспектор идет по улице и случайно видит на какой-то стройке грубые нарушения норм безопасности, он ничего сделать не может.
— Вот иду я. Взял протокол, взял акт проверки. Тут же написал, что нарушено, подписи, кто виноват, кто этот сотрудник почему он без каски, опросил его. Так вот: всего этого я этого сделать не могу, — разводит руками глава Гоструда. — Я могу только прийти и настойчиво посоветовать. Или сказать, что мы вас включим в плановую проверку на следующий год.
По мнению Чернеги, еще одна причина травматизма на стройках — маленькие штрафы за нарушение норм безопасности. По админкодексу, их размер составляет всего от 340 до 680 гривен (от 13 до 26 долларов).
Глава Гоструда считает, что для эффективной борьбы с травматизмом на стройках, штрафы надо увеличить, а порядок проведения внеплановых проверок — упростить. Он говорит, что специалисты его ведомства уже разработали соответствующий законопроект с учетом конвенций Международной организации труда. Но Чернега опасается, что депутатов будет тяжело убедить проголосовать за такие изменения.
— Вы понимаете, внеплановые проверки вызывают недовольство у многих предпринимателей. Они начинают обращаться к парламентариям, говорят что это якобы будет снова давление на бизнес, — отмечает Чернега.
Его опасения по поводу низких шансов принятия законопроекта не случайны. В последнее время порядок проведения проверок Гоструда, наоборот, меняется в пользу бизнеса. 14 мая суд по иску главы «Союза защиты предпринимательства» отменил постановление Кабмина № 295 о борьбе с теневой занятостью.
В соответствии с этим документом инспекторы Гоструда могли по упрощенной процедуре внепланово проверять, использует ли предприятие нелегальный труд. Теперь уличить работодателей, которые не заключают трудовые договоры с сотрудниками, стало сложнее. И это поставило в более уязвимое положение в том числе украинских строителей.
Кто ответит?
Когда на стройке или любом другом предприятии происходит смертельный несчастный случай, работодатель обязан сообщить об этом в Гоструда. Те, в свою очередь, формируют комиссию по расследованию. В ее состав помимо инспектора службы входят представители Фонда социального страхования, работодателя и профсоюза, если пострадавший в нем состоял.
Комиссия должна установить, как и по чьей вине произошел несчастный случай. Если гибель была связана с производством, родственникам погибшего начисляются соцвыплаты. Денежную компенсацию семья получает от Фонда социального страхования. Работодатель не возмещает ущерб, даже если признан виновным, но может понести уголовную ответственность.
По подсчетам Профсоюза работников строительства Украины, только 6 из 10 семей погибших получают соцвыплаты (данные из брошюры «Библиотечка главы профсоюзного комитета», № 1-2, 2019 — прим. ред. «Оупен демокраси»). Часто родственники пострадавших остаются без компенсации, поскольку пострадавший не был официально трудоустроен, рассказывает профсоюзный инспектор Галина Бондарчук. Она участвует в работе комиссий по расследованию в Киевской области.
— Вот был у меня случай в Бориспольском районе, где очень крутая фирма строит целый комплекс домов, — приводит пример Галина. — С 12 этажа там свалился человек. Дошло до расследования, мы хотим у них изъять журналы по охране труда, а у них их просто нет. Он у них вообще не числился, не табелировался, не выплачивалась ему зарплата. В таких случаях доказать, что он работник фирмы, и упал у них вообще невозможно.
Когда погибший не был трудоустроен, по словам Бондарчук, случается и такое, что тело выносят за территорию стройплощадки. Либо просто врут полиции, что погибший у них не работал и случайно пробрался на стройку.
А если человек все же состоял в трудовых отношениях с работодателям, то бывает и такое, что каску и жилетку надевают уже на покойника. Комиссия может приехать на место гибели через несколько дней, а за это время на здании успевают установить ограждения и другие защитные конструкции. В итоге все выглядит так, будто человек пострадал из-за собственной неосторожности.
В спорных ситуациях члены комиссии по расследованию, по словам Галины Бондарчук, часто принимают сторону работодателя. Она утверждает, что Фонд соцстраха старается сэкономить на выплатах и всегда выступает за то, чтобы не связывать несчастный случай с производством. Иногда, утверждает Бондарчук, работодателю помогают избежать ответственности и сотрудники Гоструда. Бывали случаи, когда чиновники из этого ведомства убеждали Галину подписать липовые акты о том, что потерпевший не работал на стройке.
— Я им говорю: ребята, мы же с вами должны согласованно работать! Я понимаю, что вас где-то подкормили, наверное. Но в наших с вами интересах человека труда защитить! — возмущается Галина.
После гибели строителей на ЖК «Seven» тоже было создана комиссия по расследованию. Она пока так не и вынесла никакого решения, хотя с момента несчастных случаев прошло уже больше 4 месяцев. Гоструда не поясняет, почему расследование так затягивается. По окончанию его результаты должны быть переданы в полицию, которая открыла по факту случившегося два уголовных производства по статье «Нарушение правил безопасности, повлекшее гибель людей». В пресс-службе прокуратуры Киева мне сообщили, что в этих делах пока никому не объявлялись подозрения.
Никто так и не ответил за смерть двух рабочих, а, возможно, никогда и не ответит. Тем временем десятки человек, оставив свои семьи, ежедневно выходят на работу в ЖК «Seven» и сотни других подобных стройплощадок. Вернутся ли они домой живыми и невредимыми, зависит от воли случая.
После выхода текст компания «Stolitsa Group», которая занимается продажей квартир в ЖК «Seven», прислала ответ на запрос openDemocracy. В письме девелопер утверждает, что не несет ответственности за соблюдение норм безопасности на этом объекте. «Stolitsa Group» заявила, что не является заказчиком строительства, а только реализует недвижимость в строящемся комплексе. По информации компании, полную ответственность за строительный процесс несет генеральный подрядчик — ООО «Монолит Будсервис», а право его проверять имеет только заказчик — ООО «Княжий затон». По данным «Stolitsa Group», заказчик в настоящее время проводит собственную проверку гибели строителей.
Изначально в тексте заказчиком ошибочно была указана компания «Stolitsa Group», приносим извинения за эту неточность.