Летом 1943 года Верховное главнокомандование в Берлине считало положение серьезным, но не безнадежным. Несмотря на поражение в Северной Африке еще ни один солдат союзников не вступил на землю европейского континента. Катастрофа под Сталинградом в январе 1943 года вызвала шок, но русским не удалось использовать разгром шестой немецкой армии для закрепления своего успеха на всем пространстве. Они, правда, попытались отрезать весь немецкий участок фронта вплоть до Кавказа. Но стратег Эрих Манштейн (Erich Manstein) разбил советские соединения в ходе контрнаступления во втором сражении за Харьков.
Войск, которыми немцы оперировали на Волге, больше не было. Как рассказывают американцы, бывшие в то время в Москве, Кремль также находился в шоке. Обе стороны решили сделать перерыв. Немцы возлагали надежды на весну, когда закончится русская зима и их танки вновь будут иметь твердую почву под гусеницами.
С помощью наступления на ограниченном пространстве они вновь хотели перехватить инициативу на восточном фронте. Больших стратегических целей так называемая операция «Цитадель» перед собой не ставила. Предполагалось ударить с флангов по выступу в районе Орла и Курска, выдававшемуся в глубину фронта к западу. В случае успеха немцы выпрямили бы линию фронта. А главной целью операции был разгром советских войск на этом отрезке.
Огромные силы на ограниченном пространстве
Для наступления немцы на сравнительно небольшом участке фронта стянули невероятные силы. На исходных позициях находились лучшие подразделения Берлина, начиная с танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и кончая смертоносными пикирующими бомбардировщиками под командованием Ганса-Ульриха Руделя (Hans-Ulrich Rudel). Приказ Гитлера об операции гласил: «Каждый командир, каждый солдат обязан осознавать значение этого наступления. Победа под Курском должна стать сигналом для всего мира».
В дополнение к этому немецкая военная промышленность поставила огромное число новых образцов вооружений, которые или вообще еще не использовались на фронте, а если и использовались, то не в таких масштабах. Немецкий многоствольный миномет залпового огня, так называемый «небельверфер», применялся в противовес русским «Катюшам». Тяжелый танк «Тигр» с ужасающей пушкой калибра 8,8 см был поставлен на фронт в увеличенных количествах. Кроме того, поступила и новая версия тяжелой самоходно-артиллерийской установки «Фердинанд» с длинной пушкой калибра 8,8 см.
Боевое крещение прошел тут и немецкий танк Pz-V под названием «Пантера». Он считается самым удачным немецким танком Второй мировой войны. Он вобрал в себя многие элементы революционного советского танка Т-34, улучшил их и соединил с элементами, в которых немецкие танки занимали лидирующие позиции. Ко всему этому добавлялись и бесчисленные менее известные новинки, например, телеуправляемый самоходный мини-танк «Голиаф». В этот период войны немцы еще не испытывали недостатка в боеприпасах и горючем, который впоследствии приводил к параличу крупные военные операции.
Советские контрмеры под Курском
Еще год назад никто на свете не смог бы противостоять этой мощи. И тем не менее, наступление окончилось сокрушительным поражением, потому что и Советы стали сильнее, чем были летом 1942 года. Американский историк Деннис Шоуолтер (Dennis Showalter «Armor and Blood: The Battle of Kursk: The Turning Point of World War II») написал: «Сражение под Курском стало поворотным моментом на восточном фронте, точкой невозврата». Сталин к тому времени также многому научился. Хотя «железный вождь» и дальше держал все нити в своих руках, но лично больше не вмешивался в оперативное планирование.
Подготовка немцев к наступлению не осталась незамеченной русскими. Выступ линии фронта вблизи Курска и Орла был очевидной целью немецкого удара. Концентрацию немецких войск нельзя было не обнаружить. Благодаря данным разведки, верховное командование русских имело детальную информацию о немецких соединениях и планируемых направлениях ударов. Реакция русских сначала не была необычной: Москва последовательно делала ставку на истощение и изматывание немецких войск. После харьковского шока командование совершенно справедливо не было уверено в способности своих танковых частей противостоять немецким войскам в ходе гигантского маневренного боя.
Мастера обороны
Вместо этого Красная Армия создала глубоко эшелонированную систему оборонительных укреплений. Времени для этого у нее было достаточно, потому что немцам пришлось долго ждать своего «чудо-оружия». Впоследствии стало ясно, что если бы немецкое наступление началось сразу в мае, то оно было бы более успешным. Противник воспользовался передышкой разумнее. Дзоты, окопы, противотанковые рвы, минные поля, скрытые артиллерийские позиции протянулись далеко вглубь русской территории. И в отличие от немцев Советам удалось провести свои приготовления скрытно. Для этой цели дорожные и строительные работы проводились под маскировочными сетками. Кроме того, оборонительные позиции были устроены намного рациональнее, чем когда-либо до сих пор.
Они уже не были повторами позиций Первой мировой войны, а были устроены так, чтобы остановить наступающие танковые части. Например: сильно укрепленные участки, такие как минные поля, должны были подвигнуть наступающих немцев к прорыву на менее укрепленных участках. После удачного прорыва они оказывались в огненной ловушке, потому что противник открывал по ним огонь с флангов из скрытых оборонительных позиций.
Кроме того, советские танки не должны были использоваться на фронте в качестве мобильных средств. Впервые в этой войне их закопали по корпус на боевых позициях — якобы это была инновация Никиты Хрущева.
Важную роль сыграла и авиация. До этого времени красные пилоты играли в войне второстепенную роль. Теперь же, несмотря на неудачи в начале битвы в районе Курска и Орла, они смогли решительно включиться в сражение. Их успеху способствовало то, что Советы в тот момент располагали самым лучшим истребителем-штурмовиком своего времени. Вопреки советскому менталитету экипаж штурмовика «Ил-2» был защищен лучше, чем в каком-либо ином самолете — он помещался в своеобразную ванну из броневой стали.
Благодаря этому, немцы прозвали штурмовик «бетонным самолетом» — он мог выдержать прямое попадание снаряда, выпущенного из 20-миллиметровой пушки. Кстати, на этих самолетах под крыльями могли быть установлены две 37-миллиметровые автоматические пушки. На «Юнкерсах Ю-87» той же конфигурации успешно воевал и немец Ганс-Ульрих Рудель.
Прорыв к Курску был невозможен
Уже в первые часы наступления стало очевидным, что продвигаться вперед можно, лишь преодолевая жесточайшее сопротивление. Помимо умело выстроенной обороны, сказывалась и готовность русского командования мириться с колоссальными потерями. Советские солдаты были готовы продолжать сражаться даже в ситуациях, когда у них не было никаких шансов остаться в живых.
Когда 5 июля 1943 года немецкие танковые части двинулись вперед на южном фланге, навстречу их передовым отрядам было брошено более тысячи бойцов с минами, ручными гранатами и противотанковыми ружьями. У этих солдат не было шансов на победу.
О них должны были «споткнуться» немецкие войска уже в первый момент сражения. Защитники рубежей показали немецким солдатам, что ничего даром не отдадут. Но время безоглядного героизма прошло. Даже Советы стали посылать своих солдат в бой мелкими группами, так как поняли, что наступать плотными тройными рядами бессмысленно.
Известный военный историк Дэвид Гланц (David Glantz) написал в 1986 году во время работы в Институте исследования сражений (Combat Studies Institute): «Победа Советов на восточном фронте была в первую очередь следствием советских оборонных мероприятий. Только успешная оборона могла подготовить путь для победы в результате наступления. Помимо этого, успешная оборона на стратегическом и оперативном уровне стала результатом того, что Советам удавалось останавливать немецкие наступления на тактическом уровне» («Soviet Defensive Tactics at Kursk, July 1943»). По его мнению, именно в этой сфере у Советов вначале были большие проблемы. Немецкий телесериал «Наши матери, наши отцы» воспроизводит некоторые сцены тяжелых боев на Курской дуге.
Быстро стало ясно, что наступлению не суждено увенчаться успехом. Особенно обидным для немцев было то, что именно их новые танки оказались несостоятельными. Самоходное орудие «Фердинанд» было конструктивно непригодно. Этот колосс имел легкоуязвимую боковую броню и не мог сопротивляться пехоте. Танк «Пантера» хотя впоследствии и стал самой любимой машиной немецких танкистов, но летом 1943 года (в немецком тексте ошибка — указан 1942-й год — прим. переводчика.) он страдал от детских болезней и поломок в большей степени, чем Т-34.
Немецкие войска на северном фланге не смогли пробить оборону русских. После 9 июля наступательные действия на севере пришлось прекратить. Продвижение на юге хотя и с трудом, но продвигалось, однако закрепиться войскам на отвоеванных рубежах не удавалось. А без северного фланга было немыслимо отрезать советский выступ. Вместо этого возник план более мелкого «надреза серпом» на южном участке фронта.
Самая большая танковая битва в истории
12 июля немецкий танковый авангард достиг последней линии стационарных оборонительных рубежей русских. В этот момент советское командование пустило в ходе мобильные резервы против потрепанных в боях немцев. Немецкие танки столкнулись у деревни Прохоровка с танками Т-34 5-ой гвардейской танковой армии. В этот день там произошло самое большое танковое сражение Второй мировой войны и истории в целом. Позднее вокруг битвы у Прохоровки возникла масса выдумок и мифов. Большинство из этих историй просто не соответствуют действительности. Однако бесспорно то, что Адольф Гитлер после этой битвы остановил наступление. Василий Чуйков, маршал Советского Союза, так охарактеризовал битву под Курском в своей книге «Путь на Берлин»: «Битва под Курском, переправа через Днепр и освобождение Киева стали катастрофами для гитлеровцев». Год спустя Советы провели так называемую «глубокую операцию» против немцев. В ней они одержали победу, операция «Багратион» разгромила немецкую группу войск Центр почти полностью.
Боями под Прохоровкой закончилась провалом последняя крупная наступательная операция германского вермахта в России. После этого немцы на востоке только отступали, на большее чем на спорадические контрудары они уже способны не были. Генерал-инспектор бронетанковых войск Хайнц Гудериан (Heinz Guderian) написал позднее в своих мемуарах: «Вследствие неудачи операции «Цитадель» мы потерпели решающее поражение. С таким трудом укомплектованные танковые части стали из-за больших потерь в живой силе и технике на долгое время небоеспособными… С этого времени на восточном фронте уже не было передышек. Инициатива полностью и окончательно перешла к противнику».