«Курск», «Чернобыль», «Очень странные дела», «Тайная жизнь домашних животных — 2»… Целый ряд новых фильмов плодит антироссийские стереотипы. Зачастую пропаганда подается под соусом «исторической» драмы. Но образ врага лепится и в фантастике, комедиях и даже детских мультфильмах.
Гибель российской подводной лодки «Курск» в новом одноименном фильме, премьера которого состоялась 11 июля, используется для разжигания антироссийских стереотипов. Это тревожно, пусть и неудивительно. Европейская киноиндустрия обещает рассказать «всю правду без прикрас», но при этом допускает одну историческую неточность за другой.
Кино роет окопы культурной войны
«Исторической» драме о подводниках с плеядой звезд европейского кино предшествовал целый ряд совместных лент, призванных закрепить разрыв между Западом и Россией. Этой цели служат такие «безобидные» жанры, как комедии и даже — и это особенно гнусно — детские мультики. Впрочем, о них поговорим чуть позже.
Но сначала о фильме «Курск», который (якобы) расскажет вам «всю правду» о подводной лодке, затонувшей в Баренцевом море в 2000 году. Все 118 моряков погибли. Я пишу «якобы», потому что авторы густо приправили свою «правдивую» историю элементами вымысла, в чем откровенно признаются сами. Тем не менее фильм снискал доброжелательные отзывы критики. Frankfurter Allgemeine Zeitung пишет: «Редко когда мрачные фильмы удаются столь блестяще». За исторические вольности авторам все равно достается (пусть их критикуют и нехотя — и отчасти неточно). Нечто похожее на критику примешивается даже к положительному отзыву в Die Welt.
«Насчет того, можно ли было спасти людей, прими Россия своевременную международную помощь (читай: от НАТО), бушуют споры. <…> Лента, не претендующая на документальность и вольно обращающаяся с историческими фактами, говорит без обиняков: спасательная операция задержалась из-за некомпетентности российского руководства, его страха потерять лицо и шпиономании, а потом уже было слишком поздно».
Спорные решения российских властей
Пока гибла подлодка, российские власти приняли ряд весьма неоднозначных решений, и слепо оправдывать их не следует. Кое во что непосредственно во время драмы и сразу же по ее окончании вообще верится с трудом. Но напрашивается вопрос: неужели у Европы есть нравственное превосходство, позволяющее осуждать аварию с моральной точки зрения? Так ли подходит ей роль следователя, судьи и палача в одном лице? Имеет ли зарубежный фильм право не только живописать трагедию, но и трактовать ее по-своему, «обогатив» рассказ элементами вымысла?
И разве историческая погрешность не противоречит обещанию «наконец-то» рассказать «истинную» версию событий? Вероятно, создатели настолько убеждены в своем (якобы) моральном превосходстве, что считают себя — и это при всех неточностях и сознательных искажениях — «защитниками» жертв и выживших, брошенных русской историей на произвол судьбы. Весь этот процесс сомнителен не только с политической, исторической и художественной точки зрения. Он не учитывает чувства реальных людей, так или иначе связанных с гибелью подлодки. Ведь их попросту эксплуатируют ради определенной повестки дня — и к тому же без их согласия.
Смесь были и вымысла — карт-бланш пропагандистам
В манере смешивать «правду» и выдумку есть и еще одна проблема: стоит только обвинить кинематографистов во внушении и подтасовках, они тут же вспоминают о праве на творческий вымысел. Все принимаются твердить о свободе творчества, хотя в любом другом случае фильм подается как «исторический». Вот какие приводятся оправдания: мы, мол, стремились создать не просто сухую хронику событий, а «эпохальную вещь», и потому сгладили некоторые углы «художественными вольностями». Иные говорят, что вообще не хотели снимать драму с политической подоплекой и потому углубились в человеческое измерение. Очевидно, что под личиной «человеческого измерения» куется особенно злостная пропаганда. Примерно в том же ключе, как сообщает DPA, высказывается и режиссер «Курска» Томас Винтерберг (Thomas Vinterberg)
«Томас Винтерберг рассказывает историю гнева и бессилия, злобы и отчаяния. Он сознательно не стал делать из „Курска" политическую драму. Замысел датского режиссера, поведал он в интервью, был гораздо проще — это история жизни и смерти».
Хорошо сделанная пропаганда
Разумеется, в «Курске» показывают и положительных россиян — как правило, это жертвы. Так надо по сюжету, чтобы выставить виновных в еще более дурном свете. И уж конечно в таком фильме полагается достаточно душераздирающих моментов. Наконец, можно просто наслаждаться игрой актеров в масштабных сценах. Этому европейская пропаганда определенно выучилась у американской. Там отлично умеют подать военно-политический посыл в зрелищном и захватывающей форме. Это залог их успеха на протяжении десятилетий. По данным портала Filmstarts, права на показ «Курска» уже приобрел некий российский дистрибьютор. Но даты показа еще не объявлены.
Любопытно отметить, что от критиков, отмечающих в масштабных западных картинах исторические неточности, нередко отмахиваются как от «нытиков» и «жалобщиков». Дескать, им просто не дано по достоинству оценить хорошо снятую драму — будь то под влиянием Москвы или от душевной черствости. Но можно сказать и обратное: эти критики ищут как раз обещанной режиссерами подлинности — и не находят.
Крупные постановки «исправляют» историю
Вообще, фильмы про подлодки с их клаустрофобией в сочетании с невидимой, медленно подбирающейся «русской угрозой» считаются классикой холодной войны и антироссийской кинопропаганды. Небезызвестный (и по-своему увлекательный) пример — «Охота за „Красным Октябрем"». Из более современных — «Хантер Киллер».
Однако жертвами «подводной» пропаганды стали не только русские. В 2000 от переписывания истории пришлось отбиваться уже британцам, когда в фильме «Ю-571» заявили, будто код нацистской шифровальной машины «Энигма» взломали американцы. Фильм даже обсуждался в британском парламенте, и тогдашний премьер-министр Тони Блэр (Tony Blair) назвал его «оскорблением».
Задача культурной пропаганды — влиять на современность, то есть рыть окопы против противника, и в ход идут политические, а зачастую и откровенно расистские стереотипы. Но не только: пропагандистские фильмы нередко нацелены и на прошлое, ведь широко разрекламированными хитами кинопроката можно «исправить» историю.
Аналогичная дискуссия развернулась вокруг нового сериала «Чернобыль». Здесь тоже косвенно обещают «наконец-то» рассказать «всю правду». Но опять же подается она с всякими «вольностями». «Чернобыль» заслужил справедливую критику, сообщает RT. Другие же каналы, напротив, поют сериалу дифирамбы.
Триллер, фэнтези и комедия как инструменты пропаганды
Всякий, кто идет в кинотеатр смотреть кино о подводных лодках, знает наперед, что ему будут промывать мозги — и как именно (исключением здесь можно назвать разве что «Лодку» Вольфганга Петерсена). Это же справедливо и для американских триллеров, которые сейчас кишат русскими мафиози. Примеров уйма, возьмем хотя бы сериал «Джон Уик» (в своем радикализме он по-своему даже занятен).
Возможность адаптироваться к грядущей промывке мозгов появилась и у зрителей сериала «Очень странные дела». Одна рецензия на третий сезон вышла с недвусмысленным подзаголовком «Советские люди и другие монстры».
Даже детей пугают суперзлодеем по имени Сергей
А вот в недавнем мультипликационном фильме «Тайная жизнь домашних животных — 2» никаких предупреждений вам заранее не покажут. Этот фильм — едва ли не самый коварный образчик пропаганды во всей статье. В нем детей подвергают самой грубой идеологической накачке. По мере развития сюжета в фильме всплывает русский суперзлодей по имени Сергей. Этот персонаж объединяет в себе столь «типично русские» черты как жестокость, граничащую с садизмом, коварство и сильный акцент. А его кривой нос и жуткие гримасы смахивают на историческую антисемитскую карикатуру. Но вы вряд ли найдете рецензию, где бы родителей предупреждали об этой идеологической обработке (в российском прокате имя злодея изменили на Серж — прим. ред.).
Ну и чем помешали русские злодеи?
Можно возразить: но ведь «злые» русские есть и в реальной жизни, как и в любой другой нации. Так почему бы им не быть в кино? С этой точкой зрения вполне можно было бы согласиться, не будь русских кинозлодеев так абсурдно и неоправданно много. Помимо этой массы «проблемных» персонажей, антироссийская пропаганда действует и за пределами культуры — например, в крупных СМИ. Поэтому, учитывая контекст и избыток таких персонажей, русский злодей теряет, так сказать, свою невинность.
Разумеется, в российских пропагандистских лентах подобных искажений отыщется ничуть не меньше. Но до зрителя они не доходят в таких масштабах, как американская пропаганда, подмявшая под себя кинотеатры Западной Европы еще со времен Второй мировой войны, а Восточной — с 1990-х. Поэтому обсуждать российскую кинопропаганду я здесь не возьмусь — в том числе и от незнания конкретных примеров.