От пышного празднования семидесятилетия Китайской Народной Республики отчетливо повеяло ностальгией. Гвоздем программы стал Си Цзиньпин, могущественнейший лидер Китая после Мао Цзэдуна, скончавшегося в 1976 году. Дома Си призвал к славному возрождению Китая — под праздничные шествия с точно отрепетированной хореографией. На международной арене его торговая война с Дональдом Трампом остудила китайско-американские отношения и возродила страх новой холодной войны.
Удивительнее всего то, что на прежние позиции вернулась Россия. Как и в ранние годы КНР, Москва теперь — главный союзник Пекина, официально признанный. Хотя на параде 1 октября китайские власти выкатили передовую технику — от беспилотников до ядерных ракет DF-41, которые, если потребуется, долетят и до американских городов — с просьбой прикрыть тылы Си обратился к старому доброму соседу.
Китайско-российское потепление не прошло незамеченным в Вашингтоне. «Китай и Россия не были столь едины с середины 1950-х годов», — говорится в январской оценке угроз от бывшего директора Национальной разведки Дэна Коутса (Dan Coats). Примечательно, с этим согласны и китайские власти. В начале этой недели, когда российские и китайские официальные лица отмечали юбилей установления дипломатических отношений в 1949 году, государственные СМИ назвали двусторонние связи «лучшими в истории». (Советский Союз стал первой иностранной страной, установившей дипломатические отношения с Китайской Народной Республикой. Москва признала ее на следующий же день после основания 70 лет назад.) Си лично вывел отношения на следующий уровень — его июньский визит в Москву в июне стал 26-й встречей с Владимиром Путиным за шесть лет. Китайский лидер, обычно сдержанный, расплылся в комплиментах: «Россия — это страна, которую я посещал чаще всего, а президент Путин — мой лучший друг и коллега».
Есть ли у Вашингтона повод переживать из-за сближения двух стран, которые он считает наиболее опасными для США? Если и да, то не настолько, как нас уверяют паникеры. Правда в том, что от своей «крепкой мужской дружбы» не в восторге ни Путин, ни Си. Любви до гроба они себе позволить не могут. Союзы сверхдержав скоротечны, и для Китая это особенно верно. Главная причина нынешнего сближения России и Китая — напряженные непредсказуемые и потенциально враждебные отношения с администрацией Трампа. Последние 70 лет, с самого рождения КНР, китайская политика определяется треугольником Китай-США-Россия (ну или тогдашний СССР). Вражда с Москвой, китайско-советский раскол и потепление американо-советских отношений конца 50-х и начала 60-х вынудили Мао распахнуть двери перед американским президентом Ричардом Никсоном. Неожиданная поездка Никсона в Китай 1972 года стала предвестником сближения с Китаем на несколько десятилетий. Вашингтон и Пекин даже сообща пытались сорвать советскую оккупацию Афганистана. Официально Москва и Пекин замирились лишь в 1989 году. Но уже через несколько лет СССР распался, и российские лидеры начали снова искать сближения с Западом.
Сегодняшний флирт с Москвой может оказаться столь же мимолетным. Есть огромная вероятность, что Пекин оставит себе пространство для маневра. В самом деле, треугольник Вашингтон-Пекин-Москва напоминает классический китайский исторический роман «Троецарствие». Многотомный эпос 14-го века Ло Гуаньжуна повествует о противостоянии трех китайских государств 2 тысячи лет назад. Образовавшиеся после падения династии Хань королевства Шу, У и Вэй закружились в бешеной пляске альянсов, предательств, вражды и реформ. Гигантский роман рассказывает о тщеславии и жестокости, подробно описывая характер каждого из правителей и традиционные приемы борьбы, которые постоянно всплывают в китайской дипломатии, на корпоративных переговорах и в популярных интернет-играх. Наверняка в своих мыслях Си часто возвращается к легендарным вступительным строкам романа: «Великие силы Поднебесной, долго будучи разобщенными, стремятся соединиться вновь и после продолжительного единения опять распадаются — так было всегда». Ни единство, ни вражда не вечны, а постоянно подпитывают и дополняют друг друга — как в политике, так и везде.
Пока что Си, кажется, сосредоточился на американской угрозе, и к Путину тяготеет по старой поговорке «враг моего врага — мой друг». «Никакая сила не может остановить китайский народ и китайскую нацию от движения вперед », — заявил Си во вторник с трибуны Запретного города с видом на площадь Тяньаньмэнь. Его слова — и стройные ряды из 15 тысяч солдат, чеканящих шаг — адресованы как Вашингтону, так и Гонконгу, ведь китайские СМИ обвинили в массовых протестах против Пекина «иностранные» силы, преимущественно США. «Мы добьемся процветания и стабильности Гонконга», — пообещал Си.
Но всего через несколько часов демонстранты, меча коктейли Молотова, схлестнулись с гонконгской полицией. Впервые за 17 недель полиция открыла огонь боевыми патронами. В довершение к тревожному всплеску насилия гонконгские власти задействовали давнишний закон о чрезвычайных ситуациях, запретив демонстрантам носить маски. Это поможет включить технологию распознавания лиц.
По мировоззрению Си, внутренние и внешние угрозы решаются одинаково: как только Коммунистическая партия Китая ослабит свою власть, она развалится, как Советский Союз в 1991 году.
«Без единой и сильной руководящей руки Китай будет двигаться в направлении раскола и распада, что закончится катастрофой для всего мира», — говорится в программном документе китайского правительства, который вышел за несколько дней до парада.
Китай и Россия оба подверглись серьезному экономическому давлению со стороны США. Российской экономике сильно досталось от санкций за аннексию украинского Крыма в 2014 году и вмешательство 2016 года в выборы в США. Пекин же втянулся в торговую войну с Вашингтоном по принципу «зуб за зуб». Официально нынешние китайско-российские отношения описываются как «всеобъемлющее стратегическое партнерство новой эпохи». В переводе с китайского «диплояза» это означает, что Си решил восстановить товарищеские связи и тем войти в историю. На данном отрезке времени стороны стараются не вспоминать неприятные моменты бывшего советско-китайского раскола, в том числе кровавый пограничный конфликт 1969 года (на острове Даманский, самый крупный вооружённый конфликт в истории СССР и Китая, — прим. перев.).
За прошедший год официальные лица Пекина пообещали объединить усилия с Москвой во всем — от искусственного интеллекта и робототехники до участия в многосторонних институтах, включая ООН и Всемирную торговую организацию. Стороны могут также скооперироваться ради «предотвращения рисков санкций со стороны Запада», говорится в редакционной статье в сентябрьском выпуске China Daily. (Так, Москва и Пекин уже занимаются дедолларизацией, стимулируя усилия по переходу на рубль и юань вместо американской валюты). «Поскольку нынешняя модель китайско-российского сотрудничества по сути порождена изоляцией со стороны Запада, неудивительно, если наши страны будут действовать сообща против протекционизма из монополярного мира», — заключает статья.
Россия и Китай уже активизировали сотрудничество в сфере безопасности. Год назад Москва провела крупнейшие военные учения со времени распада Советского Союза под названием «Восток-2018». В них приняли участие китайцы, получив возможность поупражняться бок об бок с закаленными в боях военными. В военных играх под руководством Москвы Пекин участвовал впервые (до этого были лишь антитеррористические учения вместе с военными и правоохранительными органами из России и Средней Азии). Для России это был поворотный момент и знак доверия к Китаю, отметил старший научный сотрудник Московского центра Карнеги Александр Габуев в статье в Moscow Times. Отчасти это был пробный шар: Россия стремилась узнать, смогут ли «китайские финансовые институты и частные инвесторы проявить больше доверия к стратегическому партнеру, обложенному западными санкциями», считает Габуев. Другими словами, Россия сигнализировала Трампу, что если США продолжат загонять ее в угол, она устремится в объятья Китая. А они окажутся крепче, чем ему бы хотелось.
Китай и Россия также надеются согласовать стратегии развития амбициозной инициативы Пекина «Один пояс, один путь» и возглавляемого Москвой Евразийского экономического союза, куда входят Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Россия. Эта координация будет иметь ключевое значение, если стороны сумеют избежать столкновения интересов.
Еще одно модное слово, которое часто всплывает, когда Пекин и Москва обсуждают Арктику, — «синергия». Китай уже заявил о своих амбициях — по крайней мере, на уровне риторики — создать Полярный шелковый путь. Ранее в этом году на заседании Арктического совета в Финляндии госсекретарь США Майк Помпео (Mike Pompeo) раскритиковал «китайскую модель агрессивного поведения» и заявил, что претензии Пекина на статус «почти арктического» государства не дают ему в Заполярье «абсолютно никаких прав». Ближайшее побережье Китая от Арктики находится в полутора тысячах километрах. Членства в Арктическом совете, куда помимо США входят Канада, Дания, Финляндия, Исландия, Норвегия, Россия и Швеция, у Китая нет, зато есть статус наблюдателя. Китай уже открыл свои метеостанции в Исландии и Норвегии. А в этом году Пекин согласился провести с Россией совместные исследования ледовой обстановки на Северном морском пути — Москва рассчитывает сделать из него маршрут доставки грузов.
После прохладной встречи в Финляндии (где США отказались подписать совместную декларацию о приоритетах в борьбе с изменением климата), Китай провел свою собственную арктическую конференцию в Шанхае — и та прошла в более дружелюбной атмосфере. Тем временем Помпео и другие официальные лица США предупреждали, что присутствие китайских ученых позволит Пекину закрепиться в Арктике. В одном отчете говорится, что «гражданские исследования могут усилить китайское военное присутствие в Северном Ледовитом океане вплоть до развертывания подводных лодок».
Таким образом, обе страны ищут сотрудничества при каждом удобном случае. Они стремятся стимулировать двустороннюю торговлю, чей оборот в прошлом году впервые превысил 100 миллиардов долларов, а к 2024 году увеличится почти вдвое. У Москвы есть сырье, которое так нужно Пекину. Три года назад Россия потеснила с позиции крупнейшего поставщика сырой нефти в Китай Саудовскую Аравию.
С точки зрения Си, более тесная координация с Путиным поможет Китаю лучше реагировать на переменчивую природу внешнеполитических настроений США. Поскольку бюрократическая культура Китая предполагает кропотливую подготовку, своими спонтанными манерами и склонностью к импровизированным твитам, личным встречам и прямым контактам Трамп ошарашил китайских чиновников. Те же «красивые» письма северокорейского лидера Ким Чен Ына Трампу могут кардинальным образом изменить ход событий на Корейском полуострове — а там свои интересы есть как у Москвы, так и у Пекина.
Когда китайский министр иностранных дел Ван И готовился встретиться с Путиным и российским министром иностранных дел в мае, всего за один день до российской встречи с Помпео, его посыл был очевиден. Китайско-российские отношения «не имеют равных», сообщил он, в то время как повсюду царит «хаос и беспорядок». «Односторонность носит угрожающий характер и противоречит существующей системе и базовым нормам международных отношений», — предупредил Ван И. «Слухи и клевета становятся инструментом нападок на другие страны, будто ложь, повторенная тысячу раз становится фактом».
В долгосрочной перспективе президентство Трампа с его взлетами и падениями Пекину вполне подходит, предсказал бывший премьер-министр Австралии Кевин Радд (Kevin Rudd) в своем прошлогоднем выступлении перед Азиатским обществом в Нью-Йорке. Антиглобалистские речи Трампа и непоследовательность его политики открывают для Пекина невиданные возможности. Они подтачивают международный престиж Америки, подрывают ее военные альянсы, портят имидж демократии западного образца и разрушают сеть многосторонних институтов, сложившихся после Второй мировой войны и где ведущая роль нередко отводится Вашингтону. «Стратегически [китайские чиновники] видят в администрации Трампа огромные возможности, — сказал Радд. — Они видят, что по всему миру образуется вакуум и открываются пустоты, а всё в отсутствие эффективной американской дипломатии и ключевых институтов». Например, ООН, в чей совет безопасности Россия и Китай входят с правом вето. Непредсказуемость Трампа Радд назвал«стратегическим утешением и тактической головной болью» для Пекина.
И все же Пекин стратегически заинтересован в многосторонней системе: в конце концов, именно ей он обязан своим богатством. Экономика Китая гораздо лучше интегрирована в глобальном масштабе, чем российская. Два года назад ВВП Китая превысил российский в восемь раз — 12,2 триллионов долларов против 1,6 триллиона долларов. А ведь еще в 1992 году, сразу же после распада СССР, ВВП Китая составил всего 427 миллиардов долларов — немногим меньше российского в 460 миллиардов. В отличие от Пекина «у России мало надежды на реинтеграцию в послевоенный миропорядок. Вместо этого Москва, похоже, заключила, что свое влияние ей будет лучше употребить на дестабилизацию этой системы», — отмечается в недавнем докладе стратегического исследовательского центра RAND. Хотя на международной арене Китай и сам не ангел, его растущее влияние обусловлено мерами более конструктивными», — пишут его авторы Джеймс Доббинс (James Dobbins), Ховард Шац (Howard Shatz) и Эли Уайн (Ali Wyne).
У Си есть еще одна причина держать Путина на расстоянии вытянутой руки, но слишком близко не подпускать — недоверие. Неожиданного сближения между Вашингтоном и Москвой Китай себе позволить не может. (Несмотря на широкое сопротивление, Трамп не так давно официально предложил принять Россию обратно в «Большую семерку», благодаря чему Путин перестанет быть парией). «Совершенно очевидно, что хотя Китай и Россия идут в ногу против США, их близость отнюдь не повсеместна», — отметил Раффаэлло Пантуччи (Raffaello Pantucci), директор по исследованиям в области международной безопасности лондонского аналитического центра RUSI. Так, Вьетнам и Индия, столкнувшись с пограничными конфликтами против пекинских войск, по-прежнему настороженно смотрят на своего крупного соседа и продолжают закупать оружие у Москвы.
Другая причина, почему Си не будет сближаться с Путиным — это огромный разрыв в размерах и темпах роста их экономик. Отношения между Пекином и Москвой останутся асимметричными. Китай, вторая экономика мира, России нужен гораздо больше, чем она сама — Китаю. Кроме того, в основе китайско-российских отношений «по-прежнему лежит общность вызовов, а не взглядов», отмечается в отчете RAND. И если Китай стремится постепенно изменить послевоенный миропорядок, чтобы закрепить свою роль, у России такого экономического влияния нет — а есть лишь «тактический опыт разрушителя-оппортунистиста», говорится в докладе. Это означает, что США следует по-разному реагировать на «набирающую мощь сверхдержаву, сосредоточенную на экономическом и технологическом превосходстве» (Китай), и «державу слабеющую и нацеленную на разжигание военного и идеологического хаоса» (Россию).
Таким образом, как и в романе «Троецарствие», править балом будут интриги и сугубый прагматизм. Снаружи союз Си и Путина кажется исполненным дружбы, даже романтики, но Пекин и Москва «отличаются суровым реализмом». «Обоим кажется, что их осаждает Запад с его грязной демократией и разжиганием протестов, — сказал Пантуччи, имея в виду прозападные «цветные революции», изменившие облик постсоветского мира, а также арабскую весну и недавние демонстрации, прокатившиеся по Гонконгу и Москве. — Они видят, что всё это приходит с Запада, и себя видят по одну сторону баррикад».
За кулисами, однако, говорится совсем другое. «Когда чиновники из Пекина встречаются с американскими коллегами в частном порядке, они говорят: „Чертовы русские, поглядите, что они устроили на Украине, это же катастрофа‟. А российские чиновники признаются: „Не доверяем мы этим китаезам. Мы же в конце концов все-таки европейцы‟, — считает Пантуччи. — Россия мнит себя европейской державой и считает, что в конце концов она должна быть на этой стороне медали, а не на китайской».
Китайские власти такое уже видели. Почти 60 лет назад почетным гостем на праздновании десятилетия китайской республики был советский премьер Никита Хрущев. Ухудшение отношений маскировали политические комплименты и громкие тосты под рисовое вино и маотай (китайская водка, считающаяся напитком национальным и дипломатическим, прим. перев.). По словам британского репортера Кристофера Добсона, Хрущев посоветовал китайским хозяевам, исходившим пеной от ненависти с США, успокоиться. Одному китайскому чиновнику он сказал, что про войну тот «кукарекает, как бойцовый петух». В частной же беседе с помощниками он и вовсе назвал Мао «старой калошей» — по-русски это сленговое выражение означает использованный презерватив (так в тексте — прим. перев.).
Может показаться, что последними посмеялись китайцы, ведь СССР распался в 1991 году. Но Си отнюдь не до смеха. Позже он так объяснил крах Коммунистической партии Советского Союза: «Их идеалы и убеждения пошатнулись. В конце концов, флаг правителя над городской башней сменился за одну ночь. <…> Пропорционально, у КПСС было больше членов, чем у нас, но ни у кого не хватило мужества сопротивляться».
Для Си, человека, одержимого своим собственным наследием, ни один из устаревших уроков китайского прошлого не будет иметь никакого значения, если на его глазах Коммунистическую партию Китая постигнет та же участь, что и ее советского «старшего брата». Присутствие Путина рядом с ним обнадеживает, но это еще и напоминание, что Москва и Пекин в конце концов пойдут разными путями.
Мелинда Лю — руководитель пекинского бюро Newsweek и соавтор книги «Пекинская весна» (Beijing Spring) о событиях апреля-июня 1989 года.