Микроавтобус остановился перед большим зданием, похожим на сельский дом. Нас было пятеро: два курда из Сирии, две женщины из Эфиопии и афганец. Первым, кого мы увидели, был сириец. Он нас спросил: «Вы служили в армии? Этот лагерь больше напоминает военную тюрьму».
Мы вышли из машины и прошли в комнату, где увидели несколько более или менее удобных скамеек. Несколько часов назад мы томились во временном лагере для беженцев в Карлсруэ, а теперь сидим тут в ожидании, пока наше будущее решится здесь, в этой маленькой деревне на берегу Рейна, практически у самой немецко-швейцарской границы. Другие беженцы постоянно заходят в комнату и выходят обратно, не глядя на нас, и, кажется, будто они все здесь знают. Бесконечно тянущиеся минуты ожидания показались вечностью. Но после долгого ожидания нас наконец-то попросили пройти в следующую комнату. В ней за столом сидела белая женщина средних лет вместе с седовласым здоровяком, который казался тут главным.
Мужчина начал говорить по-немецки — мы не поняли ни слова. Он сказал еще несколько слов, что походило на приветствие. Затем женщина начала говорить по-английски, но из всех, кто был со мной, владел английским только я. Она рассказала нам об административном контроле и о том, где будет находиться наш дом на ближайшие годы. Женщина уточнила, что вторник — это день, когда можно сходить в единственный супермаркет в деревне, получить специальные талоны и купить товары на неделю. Каждый вторник около часа дня все беженцы получают талоны от человека, ответственного за лагерь, который сидит за столом у входа в супермаркет. Если не приходить к нему две недели подряд, то об этом сообщается полиции. А это, в свою очередь, может повлиять на решение о предоставлении убежища.
Мы имели право покупать продукты питания, напитки и моющие средства благодаря специальной бумажке до половины третьего того же дня. В противном случае мы лишались товаров на этой неделе. Суммарная стоимость товаров могла варьироваться от недели к неделе, но всегда составляла от 25 до 33 евро. На эти деньги мы должны были купить все необходимое на целую неделю. В конце концов, женщина попросила нас подождать снаружи и дождаться здоровяка, который покажет нам наши комнаты.
Я пошел за нашим сопровождающим. Афганца поселили в комнате на первом этаже, а затем мы, курды, поднялись на второй этаж. Немец отвел моего напарника в одну комнату, а меня проводил в комнату по соседству. Он первым вошел в комнату, затем посмотрел на меня и указал на одну из трех кроватей, сказав несколько слов на немецком. Этот язык я не понимал. В комнате уже находилось двое мужчин, которые громко закричали, и я понял, что они возражают против моего присутствия. Немец повысил голос, повернулся ко мне с сердитым лицом и жестами указал мне оставаться здесь, а затем он вышел и закрыл за собой дверь. Я оказался лицом к лицу с двумя мужчинами, которые не хотели видеть меня здесь. Я так и остался стоять у входа в комнату, держа в руках свой большой рюкзак. В кармане моего пальто лежало всего десять евро, оставшиеся от двадцати евро, которыми поделился со мной мой сосед по комнате в Карлсруэ. Один из моих новых соседей сказал мне, что у них нет ко мне никаких претензий, но они не хотят видеть в комнате нового человека. Они сказали мне, чтобы я вернулся к начальнику лагеря и попросил его найти мне другую комнату.
Я вернулся и сделал так, как они мне велели, чем разозлил немца. Мы вместе вернулись в комнату, и он сказал им, что я остаюсь здесь, хотят они этого или нет. Я положил свои новые вещи и рюкзак на кровать. Комната была квадратной с большим окном практически во всю стену, а перед ним стоял старый телевизор, купленный ее обитателями за небольшую сумму. И когда мы вошли, мои новые соседи смотрели новости на канале «Аль-Джазира» (Al Jazeera). С правой стороны находился умывальник, шкафчик с ключом, который впоследствии стал моим, а также двухъярусная кровать, напоминающая тюремные нары. Я разместился на нижней койке. С левой стороны — еще один шкафчик, отдельная кровать и холодильник, а возле двери висела полка с хлебом, луком и картошкой. В центре комнаты стояло большое старое кресло, обращенное к телевизору. Небольшая комната со скудной обстановкой была предназначена для проживания трех человек. Мои новые соседи оказались сирийскими палестинцами. Спустя несколько месяцев мы подружились. А когда я решил покинуть это место, один из них сказал мне, что я был лучшим из тех, с которыми ему приходилось когда-либо жить.
Я хотел побольше узнать об этом неизвестном месте, поэтому ненадолго вышел из комнаты, но испугался, что могу потеряться, поэтому вернулся обратно. Моих соседей там уже не было. Я несколько минут просидел на своей новой кровати, думая о следующем шаге. Что я буду делать? Что я буду есть? Где туалет? Хочу ли я сходить по нужде? Я снова вышел, но на этот раз в поисках туалета. По пути я встретил людей разных национальностей: индийцев, пакистанцев, нигерийцев, афганцев, марокканцев, иранцев, иракцев и сомалийцев. Казалось, что здесь собрались люди со всего мира. Маленькое местечко в богом забытой деревне с десятками беженцев со всего света. Никто не позаботится обо мне. Где я? Кто я? Я никого не знаю и мне стыдно спросить, где можно помочиться.
Мои поиски затянулись. После долгих мучений, туалет был найден. Он оказался на последнем этаже здания, где находилась моя комната. Я вернулся обратно. Встав посреди своего нового жилища, я не знал, что же делать дальше. Вдруг мне послышался чей-то голос, который спрашивал у кого-то на курдском: «Сегодня прибыли два курда. Вы не знаете, где они?» Я быстро вышел из комнаты и сказал по-курдски, что я один из них, а другой курд живет в соседней комнате. Курды-старички приветствовали нас. Один из них сказал, что нам нужно скорее идти в супермаркет, так как приближалось время выдачи спецталонов для того, чтобы мы могли купить еду.
Что я должен купить? Что на эти гроши можно купить на целую неделю? В тот день, и в последующие четыре недели, мои новые курдские приятели научили меня, как покупать необходимые товары на неделю за те несколько евро, которые нам давали. Я подошел к кассе, выложил свои покупки перед продавцом и подал ей специальную бумажку для беженцев. Она указала на пустую сумку, которую я держал в своей руке, и тщательно обыскала ее, словно боялась, что я что-нибудь украл. Она не вела себя так с немецкими покупателями. Позже я узнал, что так они делали только с беженцами, потому что не доверяли нам.
Мы вернулись к зданию, которое теперь стало моим домом на многие месяцы и домом для других людей на долгие годы. «Положи свои вещи в комнату и возвращайся сюда, я приготовлю сегодня ужин в твою честь», — сказал один из беженцев, которого звали Ахмед. Он был курдом из региона Айн Дивар на сирийско-турецкой границе. Впоследствии Ахмед станет моим ближайшим другом. Я целых пять дней ел в комнате Ахмеда, пока не привык к жизни в лагере.
После совместного приготовления пищи, мы немного поболтали, а затем я вернулся к своим соседям. Мы разговорились, посмотрели новости и покурили марихуану. Я достал свой ноутбук и модем 3G с доступом в интернет, которые мой брат дал мне, когда мы встретились в Берлине два месяца назад. Он пообещал оплачивать мои счета за интернет все то время, что я буду находиться здесь. Я был единственным беженцем из Альббрукка, у которого был компьютер и доступ в интернет. Это была роскошь, недоступная этому месту.
После долгих часов, проведенных за просмотром новостей и разговорами с любимой, жившей в то время в Каире, я решил ложиться спать. Это был долгий и утомительный день. Я положил свои вещи в шкафчик и закрыл его на ключ. Я не хотел выпускать ключ из рук, чтобы никто не украл мой секрет. Это было далеко не самое безопасное место. Я положил ключ под подушку, накрылся своим новым одеялом и тихо заплакал.