Коэффициент рождаемости в Европе — один из самых низких на нашей планете — составляет 1,59 в год. То есть, при нынешних темпах страны Евросоюза не смогут обеспечить собственное выживание. При этом, хотя темпы рождаемости среди коренных жителей Европы снижаются, общая численность европейского населения продолжает расти за счет массовой миграции.
У молодежи в Европе либо нет работы, либо она так мало получает, что не может обеспечить сама себя, не говоря уже о будущей семье. Но снижение рождаемости на континенте — это не только результат безработицы. Причины гораздо глубже.
27-летний лидер консервативного общественного мнения в Италии и Европе Франческо Джубили (Francesco Giubilei), издающий журнал «Фьючер Нейшн» (Future Nation), говорит, что этот кризис обусловлен в основном культурными и социальными факторами. Сегодняшнюю молодежь учат родители из антитрадиционалистского протестного поколения конца 60-х, которые утверждают, что смысла создавать семью нет. Поэтому появилось целое поколение, которое планирует свою жизнь, не стремясь к рождению детей. Кроме того, европейская молодежь переезжает из сельской местности в крупные города в поисках работы и с целью учебы. Там она живет разобщенно, в отрыве от своей среды. У нее нет чувства принадлежности, нет корней. А в таком случае зачем оставлять что-то будущим поколениям?
«Мое поколение не видит абсолютно никаких перспектив в жизни, а потому подходит к ней соответственно. Оно не видит будущего для себя за пределами текущего момента, — сказал Джубили. — А потом, есть и другой фактор. Наши провинциальные, сельские районы просто исчезают в наших больших городах, перетекая в них. Наша молодежь едет в город учиться или работать, но семья в этом уравнении отсутствует. Многие в итоге живут только для себя, не видя перспективы, кроме карьеры».
Для политиков кризис смысла в среде европейской молодежи не является тем вопросом, который стоит того, чтобы его решать. Они считают снижение рождаемости естественным результатом пост-индустриальной экономики, когда люди живут вполне комфортно и не видят необходимости заводить детей. А приезд молодых работников из-за границы кажется вполне удобным решением для стареющего европейского населения, которое не в состоянии себя обеспечить.
Немецкий специалист по проблемам миграции Вольфганг Кашуба (Wolfgang Kaschuba), работающий в берлинском Институте эмпирических исследований интеграции и миграции (Institute for Empirical Integration and Migration Research), недавно предупредил: «Если немцы хотят сохранить свое благосостояние, нам нужно ежегодно около полумиллиона иммигрантов. Нам надо гарантировать сохранение молодости общества, потому что оно очень сильно стареет».
Среди европейских политиков только популисты готовы взяться за решение этой проблемы. Поэтому-то они и набирают популярность среди недовольного и напряженно работающего среднего класса.
Эти новые лидеры не стесняются использовать такие слова, как «замещающая коренное население миграция», чтобы точно обозначить то, как правящая элита предпочитает решить проблему снижения рождаемости. В отличие от США, где такие определения до сих пор вызывают неоднозначную реакцию, европейские консерваторы широко ими пользуются, вводя эти слова в обиход.
Лидер голландской консервативной партии «Форум за демократию» Тьерри Боде (Thierry Baudet) сказал в интервью изданию «Америкэн консерватив»: «Это не теория заговора, это убеждение европейских лидеров». И при этом добавил: «Очень важно, чтобы мы не замещали европейское население иностранцами». Точно так же депутат Европарламента от итальянской антииммигрантской партии «Лига Севера» Франческа Донато (Francesca Donato) заявила нашему корреспонденту: «Мы против замещения итальянского населения иностранцами. Мы хотим сохранить нашу национальную самобытность, культуру и историю». Далее она пояснила: «Мультикультурализм следует приветствовать, но он не должен перерасти в полное замещение старого населения новым».
Лидер испанской партии «Голос» (Vox) Сантьяго Абаскаль (Santiago Abascal) утверждает, что иммиграция — это политический эвфемизм, означающий завоз дешевой рабочей силы в Европу, нужный только для того, чтобы транснациональные компании и финансовые круги могли увеличивать свои прибыли. «Истэблишмент заявляет, что нашу социальную систему надо поддерживать и в условиях старения населения, однако из-за массовой иммиграции сохранение работы для гражданина становится все более трудным делом», — говорит он. По мнению политика, кризис 2015 года, когда на Европу обрушилась волна в более чем 1 млн. беженцев, стал предлогом для удовлетворения экономических амбиций брюссельских бюрократов. Причем, планы на задействование иностранной рабочей силы строятся за счет работающего населения Европы, особенно молодежи.
Боде также утверждает, что политические правящие круги настаивают на иммиграции, так как поддерживают глобализацию, при которой исчезает национальная идентичность: «Они искренне верят, что мы должны отказаться от своей религиозной и национальной принадлежности, став гражданами мира». Однако Боде считает, что такая политика приведет к катастрофе, причем не только потому что Европа может погрузиться в «чудовищный конфликт». Проблема в том, что риск «утечки мозгов» из Африки и Ближнего Востока грозит этим регионам углублением бедности и отставания.
Многие консервативные лидеры говорят, что решение проблемы заключается в создании стимулов и мотивов для европейской молодежи, а также в оказании ей помощи, чтобы она заводила детей. Абаскаль ставит в пример Венгрию, где при премьер-министре Викторе Орбане семьи, у которых трое и больше детей, получают от правительства субсидии на покупку дома и освобождаются от подоходного налога. Государство дает возможность таким детям бесплатно посещать детские сады, что позволяет матерям возвращаться на работу, не думая о затратах по уходу за детьми. Кроме того, Венгрия вписала ведущую роль христианства в свою конституцию с целью формирования мощного религиозного самосознания, которое дает молодежи ориентиры и смысл в жизни.
Проблема низкой рождаемости в конечном итоге носит внутренний характер, а связана она с культурной и общественной жизнью Европы. В значительной степени кризис порожден молодым поколением, не желающим заводить семью и лишенным чувства общности. И пока совершенно непонятно, можно ли спасти и возродить Европу.